Гарем для дракона - Марина Серова

Итак, будем исходить из того, что вот эта моя версия верна. Теперь вернемся к вопросу о наследниках. Что там вчера говорили мои подозреваемые?

Гена сказал сестре: «…твой наследник, черт бы его побрал!» Значит, у Эммы Павловны есть какой-то наследник. Но кто он? Ее дочь умерла, причем очень давно, лет двадцать назад, по словам Маргариты. Тогда кто? Внучка? Но ее, по словам той же Маргариты, еще тогда же сдали в дом малютки и благополучно о ней забыли. Хотя… Если эта внучка заявит свои права, а она их имеет, то… Да, внучка может быть наследником. Точнее, наследницей. Но почему тогда Гена сказал «наследник», а не «наследница»? Может, не придал значения тому, что наследник у его сестры женского пола? Сказал в общепринятом смысле слова, как выражаются юристы, наследник – человек, имеющий право на наследство… А может, это зять Эммы Павловны? Ну, тот, который овдовел и который сдал свою дочь в детдом. Может он претендовать на наследство своей тещи? Теоретически нет. А что, если ему плевать на теорию?

Так, что они там дальше говорили? «А ты… (непечатное выражение) что, боишься свое бабло потерять?» – спросила Эмма Павловна, причем спросила так зло, с неприязнью. Нет, родственнички все-таки ругаются из-за денежек, ой как ругаются! Потом Гена сказал, что потерять деньги он не боится, что он их скорее… Дальше я, к сожалению, не разобрала, не то подарит кому-то, не то… Нет, то слово он сказал как-то невнятно. Ладно.

«Заткнись, и чтобы я этого больше не слышала!» – закричала Эмма Павловна на брата.

А неуемный Геночка опять затарахтел о каком-то наследнике. То есть, выходит, раньше они об этом самом наследнике знать не знали, так, что ли?! Да, получается так. «А мои деньги? Ты получила… откуда взяла… я своим горбом, кровью, можно сказать… а ты на все готовое…».

Кровью… Геночка тогда сказал о своей крови… А Маргарита-то права: деньги у ее бывшего муженька криминальные. Может, он тогда банк грабанул с подельниками? И его при этом ранил охранник банка… А что? Такой грабанет!

«Это я создала клуб и гостиницу, а ты…» – дальше, по-моему, Эмма как-то обозвала некрасиво своего любимого братца, а потом сказала, что он все равно все профукал бы, а она сберегла этот начальный капиталец и даже приумножила!

«Так если бы не те мои деньги…» – кричал Геночка.

«Про те деньги забудь! Сам знаешь, какие они…»

Да, дамочка прекрасно знала, откуда у братца денежки, знала, что и кровь там замешана. И это, как мы видим, не помешало ей строить на них свой бизнес…

Итак, брат с сестрой открыли фитнес-клуб на какие-то криминальные денежки, а теперь появился некий наследничек, очевидно, претендующий на свою долю или что-то типа того. Родственнички, естественно, недовольны, ругаются из-за этого. Ну, еще бы! Они кровью добывали денежки, раскручивали бизнес, а теперь надо с кем-то делиться?!

Тогда нам, Татьяна Александровна, надо продолжать следить за ними. Все равно рано или поздно я все узнаю, но хотелось бы, конечно, как можно раньше. Я допила последний глоток кофе, поставила пустую чашку в раковину и пошла одеваться.

Глава 9

Я сидела в машине буквально в нескольких метрах от крыльца фитнес-клуба и наблюдала за входящими в него людьми. Время тянулось медленно, ничего не предвещало интересных событий, и я уже начала было подумывать о том, что напрасно я сюда притащилась в этот солнечный субботний день, такой ласковый и теплый.

Но в этот момент произошло одно интересное событие: во двор зарулил ветеран отечественного автопрома – старенькая «Волга», из нее, кряхтя, вылез Михал Михалыч, с самым деловым видом достал из кармана сотовый, прислонил к уху. Я не слышала, с кем он говорил и о чем, – мужчина пробормотал буквально несколько слов, и то невнятно, – но, убрав телефон обратно в карман, Михал Михалыч решительной походкой направился к дверям клуба. Едва он скрылся за ними, как во двор вплыла красавица «Тойота», доставив хозяйку сего заведения. Эмма Павловна, не торопясь, я бы даже сказала, с достоинством, выбралась из машины, одернула подол своего бордового плаща, и вот тут произошло нечто из ряда вон выходящее: к ней быстрым шагом подошел… тот самый щуплый молодой человек, который следил за ней из-за деревьев и с которым мне недавно удалось-таки познакомиться. Он тогда, помнится, назвался Митей. И вот теперь этот щуплый Митя в мешковатой куртке направлялся к нашей бизнесвумен с самым решительным видом! Эмма Павловна заметила молодого человека, но мне, к сожалению, не было видно выражение ее лица: она стояла ко мне практически задом. Зато я прекрасно видела Митю. И вот он подошел к дамочке довольно близко, и до меня донеслось:

– Ба! Эмма Павловна!

Я прямо опешила в своей машине: так они знакомы?! Наша бизнесвумен и этот невзрачный бедно одетый парнишка. Вот так номер! Хотя мне показалось, что молодой человек вскрикнул как-то неестественно, ненатурально, как плохой артист в провинциальном театре. Но опешила, как видно, не я одна, наша дамочка, помедлив несколько мгновений и, кажется, пожевав губами, негромко произнесла:

– Митенька? Э-э-э… Зачем ты здесь?

– Эмма Павловна, вы не думайте, я ничего… Я только хотел увидеть вас…

Женщина отвернулась от молодого человека, и тут я увидела ее лицо. Оно выражало что-то похожее на досаду. И какого черта ты сюда притащился, как бы думала она, медлив с ответом. Но молодого человека такой прием, кажется, не смутил, он продолжал стоять и преданно смотреть на дамочку, он прямо-таки пожирал ее глазами!

– Ты это… иди в клуб, – наконец выдавила та. – Иди, говорю, в мой кабинет, я сейчас…

Молодой человек покорно кивнул, повернулся и быстро направился к крыльцу. Мне показалось, что он был обрадован приглашением. Эмма Павловна немного помялась, подождала, пока из машины выберется ее братец Геночка, состроивший при этом какую-то недовольную рожу, затем брат и сестра тоже проследовали к дверям своего заведения. Перед тем как скрыться за ними, господин Вострецов оглянулся и окинул двор цепким взглядом. Я тоже вышла из своей, вернее, прокатной машины.

В коридоре перед кабинетом с шикарной табличкой «АДМИНИСТРАЦИЯ» я остановилась и прислушалась. За дверью шла, если можно так сказать, оживленная беседа, и я плотно прижалась к ней ухом. Первое, что я услышала, был крик хозяйка кабинета.

– …Миша, ты что, не видишь: нам сейчас не до тебя! Иди, говорю, домой, или ты оглох?! – Чувствовалось, что она сильно не в духе.

– Но, Эммочка, солнышко, я же вам не чужой! – отчаянно сопротивлялся Михал Михалыч. – Ты же обещала, ты же сама сказала, мол, приходи в гости…

– Потом как-нибудь притащишься в гости! – рычала дамочка. – «Я сказала»… Ты сам напросился!

– Но, Эммочка! Золотко…

– Да двигай ты свою задницу… Или тебе прямым текстом сказать куда?

– Н-нет, н-не надо, Эммочка, ну что ты! Я и сам… До свидания, я позвоню…

– Давай, давай, шустрее копыта передвигай! Конь педальный…

Через пару секунд дверь открылась, я успела отскочить в сторону и присесть, делая вид, что завязываю шнурок на кроссовке. Михал Михалыч прошаркал мимо меня, недовольно бормоча что-то себе под нос. Понятно, что ему было не до какой-то там девчонки, пришедшей на тренировку. Он был похож на побитого пса, шел, втянув голову в плечи. Так, интересно, и зачем старого друга выперли за дверь таким бесцеремонным способом? Едва мужчина скрылся за углом, я быстро вскочила и снова вернулась на свою позицию к замочной скважине. К счастью, находящиеся в комнате продолжили свою беседу.

– Зачем ты пришел? – негромко, но очень недовольно спросила Эмма Павловна. – Я же дала тебе денег…

– Я не за деньгами, – пробормотал Митенька торопливо. – Я… я хотел вас видеть…

– Ну, это я поняла, – грубо оборвала парня дамочка, – не дура.

Черт! Неужели этот юный следопыт тоже ее любовник?! – ужаснулась я. Сколько же их у нашей любвеобильной старушки?! Нет, ну, еще понятно, Ларик и Марик, молодые, симпатичные ребята, с довольно респектабельной внешностью, манерами любезных кавалеров и так далее. Но этот заморыш?! Школьник-доходяга, похожий на Гавроша, этот-то чем пытается завлечь богатую старушку? Своими стоптанными ботинками или торчащими в разные стороны вихрами? Между тем из-за двери послышалось продолжение их беседы:

– Я… я хочу быть с вами… – пробормотал Митенька так тихо, что я едва разобрала его слова.

Ну, так и есть! Набивается к богатой старушке в любовники! Ай да Митенька, ай да сукин сын! Нет, но каков наглец?! С такой-то внешностью…

В этот момент я услышала, как Геночка выругался так непристойно, что я невольно покраснела. Ну еще бы! Ему-то, наверное, до черта надоели все эти Ларики-Марики, тянущие деньги с его дуры-сестрицы.

– Митенька, ты же понимаешь, что сейчас ты никак не можешь быть с нами, – несколько смягчившись, сказала Эмма Павловна.

– Но почему???

– Да потому!!! Мать твою…

Тут опять в разговор встрял Геночка и сказал что-то, но так тихо, что я, как ни напрягала слух, не смогла разобрать его слов. К счастью, его сестрица и юный влюбленный никого не боялись и не стеснялись, иначе я зря торчала бы здесь, возле кабинета, в такой неудобной позе.