Искушение Эльминстера - Эд Гринвуд

Медленно, словно, не решаясь его потревожить, два старых мага обошли вокруг стола. По невысказанному соглашению они пошли в противоположных направлениях, чтобы наткнуться на вращающийся символ с разных сторон — как будто он мог убежать, если они не набросятся. Маленький кружащийся узел сверкающих линий все еще был там, когда они встретились перед ним, чтобы с благоговением уставиться на него.

— Это полностью соответствует видению, — пробормотал Табараст, как будто была какая-то возможность ошибки или подделки. — Не может быть никаких сомнений.

Он оглядел комнату, увидел годы работы — кучи и загромождения.

— Я буду скучать по всему этому, — медленно сказал он.

— Я — нет! — ответил Белдрун, чуть не сбив с ног старшего мага в его стремлении к двери. — Приключение, наконец-то!

Табараст моргнул, глядя на своего быстро удаляющегося коллегу, и сказал:

— Друн? Вы с ума сошли? Это захватывающе, да, но наш путь только начинается — и скоро окончится тяжелым падением, если вы будете так радостно подпрыгивать.

— Темные Боги побери вашу мрачность, Бераст — мы отправляемся в путешествие! — крикнул Белдрун, поднимаясь по лестнице. Табараст поморщился и начал спускаться по ступенькам, на его лице появилось кислое выражение.

— Вы никогда раньше не участвовали в приключениях, не так ли?

* * * * *

Годы путешествий привели к тому, что утоптанная грязная тропка между полем Эриота и полем Салопара превратилась в канаву. Запутанные живые изгороди почти сходились над головой, потревоженные птицы и белки беспокоились и метались в вечном мраке всякий раз, когда кто-нибудь отваживался пройти по этой дороге. Волы привыкли к этому, как и Нуглар. Он тащился в полусне со своей палкой-стрекалом на сгибе руки, не ожидая, что ему придется ее использовать, в то время как три массивных зверя неторопливо шли впереди него, тоже в полусне, едва отмахиваясь хвостами от кусающих насекомых. Рядом что-то звякнуло. Нуглар приподнял одно тяжелое веко и повернул голову, чтобы посмотреть, что могло издавать этот звук… может быть, бродячий ягненок в ошейнике с одним из тех крошечных игрушечных колокольчиков, которые священники Матери вешали на свои кропила? Несколько ребятишек? Он не видел ничего, кроме какого-то белого, искрящегося тумана в воздухе и его кружащихся языков, которые сопровождал перезвон. Теперь все это было вокруг него, громкое и какое-то жестокое, окутывавшее, как холодная шаль, его... и волов. Один из них всхлипнул во внезапной тревоге, когда звенящий туман превратился в воющий, сжимающийся вихрь, окружающий его. Нуглар закричал или подумал, что закричал, и протянул руку к крупу этого быка — только для того, чтобы почувствовать смертельный, обжигающий холод, вызывавший онемение в одно мгновение, как ледяная зимняя вода. Он отдернул руку.

Это был обрубок, кровь текла из того места, где должна была быть его рука. Он открыл рот, чтобы закричать, и из ниоткуда вырвался смертоносный вихрь, чтобы вонзиться ему в горло. Менее чем через мгновение челюсть Нуглара отвалилась от колеблющегося, продуваемого ветром черепа — за мгновение до того, как его скелет превратился в кружащуюся пыль, собранную вместе в рушащееся забвение вместе с тремя волами. С громким, торжествующим перезвоном, как будто множество ликующих колоколов ударили разом, более крупный, яркий вихрь поднялся из тропы и разлился по Полю Эриота, оставив грязную полосу пустой, кроме крепкой, видавшей виды палки. Она танцевал в воздухе в вихре звенящего тумана в течение жуткого мгновения, а затем упала в грязь, чтобы другие испуганные фермеры нашли ее позже. Прошло много времени на мрачной тропе, прежде чем испуганные белки забегали, а птицы осмелились снова запеть.

* * * * *

Расколотый Камень должен быть местом или, что более вероятно, ориентиром — скалой, расколотой весенним или зимним льдом. Явление, о котором он никогда не слышал, но было многое в Фаэруне, о чем он еще ничего не знал.

Собиралась ли Мистра заставить пройти его вдоль и поперек? Почти шатаясь от изнеможения, Эльминстер поплелся вверх по травянистому склону, стараясь не упускать из виду дорогу, которая привела его к Башне... и теперь уводила прочь от нее. Покинуть башню было делом чрезвычайной срочности, да, но Леди — или Азут, говоря за нее — знала, что ему придется искать Расколотый Камень. Что ж, тогда нельзя было ожидать, что он найдет его немедленно.

Это было хорошо, потому что он едва мог найти в себе силы переставлять одну ногу за другой. Эл сделал еще два неуклюжих шага, обнаружил, что соскальзывает вниз по склону к обочине дороги, споткнулся и, после мига падения, сильно ударился о сумеречное дерево. Было приятно прислониться к успокаивающей громаде дерева, когда он был так измучен, покинутый богами... Кора обожгла его щеку, и Эл осознал, что почти сползает вниз. Храпеть, растянувшись на дороге, было бы неразумно в этой стране кинжалов, готовых вонзиться в незащищенное горло. Под рукой не было ветки, за которую можно было бы уцепиться, взобраться на дерево или даже удержаться на ногах... И, к слову, его колени начали подгибаться... Но подождите. Чему учила его Сиринши о заклинании формы дерева? Какое-то простое изменение в инкантации одного из заклинаний, которые он помнил. Вариант Тоалоата, да, так это называлось. «Доабро Тоалоат был хитрым старым козлом» — эта короткая фраза помогла ему вспомнить, как нужно было изменить формулу.  Возможно, Эльминстер тихонько похрапывал два или три раза во время заклинания, но сумеречное дерево, появившееся мгновением позже, прислонившись к такому же дереву, которое было там гораздо дольше, предпочитало глубокую тишину храпу, и поэтому на обочине дороги воцарился покой.

* * * * *

Когда он был в комнате управляющего, обереги всегда предупреждали его. На этот раз они почти вспыхнули от огромной силы приближающейся магии, так что Мардаспер прошел через дверь и стоял за своей кафедрой с диадемой на голове, окуляром над его проклятым глазом, и Скипетром Леди в руке, когда дверь открылась — без всякого стука — и внутрь вошел эльфийский маг. Вокруг него обвивался плащ, а драгоценные камни, вставленные в посох из живого дерева в его руке, мигали и гасли постоянно сменяющейся чередой. Эльф встретился взглядом с управляющим, отпустил посох — тот висел вертикально в воздухе, и его огоньки продолжали подмигивать  — и наблюдал за реакцией Мардаспера с едва заметной усмешкой, играющей на его тонких губах. Служитель позаботился