Пасынки безмолвия - Андрей Фролов

Если на время забыть о коварстве и молниеносности паука… о неприглядном, с точки зрения человека, способе пожирания жертв… о зловещем яде, способном свалить с ног существо, в сотни раз превосходящее гадкое членистоногое размером и массой…

Если выбросить из головы все мрачное и мерзкое, то паутина – одно из наиболее утонченных произведений искусства Матушки Природы. Не потеряй Сорока на какое-то время способность здраво соображать и оценивать собственные эмоции, подобную параллель обязательно бы провел. Потому что вид рукотворной паутины – ослепительного, чистого и восхитительно умно построенного города, разделенного на девять огромных районов, – вытеснил из его головы любые мысли.

Вид этот на время поездки в скоростном такси, управляемом волшебной микросхемой, заставил инстинкты задремать. Усыпил мысли о сохранении жизни, о кровожадных охотниках и ужасах подземелья, из которого они трое выбрались на удивление легко.

Швырнул в лицо блестками роскоши и безмятежности, о которых на Циферблате ходили только легенды и домыслы, один другого фантастичнее. Егеря вот еще могли правду рассказать, да как-то не спешили. Теперь же Сорока видел великолепие купольного Города собственными глазами. И оно настолько пленило парня, что на всю поездку тот словно отключился, уставившись в окно и даже не заметив, чем были заняты остальные…

Многополосная подземная магистраль, соединявшая Купола, была похожа на стеклянную трубку, в которую вставили зажженный фейерверк, наполнив метанием ослепительных искр. Высотные здания, почти упиравшиеся в хрустальные небосводы, – на титанические драгоценности, монументальные и изящные одновременно. Уличная электроника, вроде сканеров, уборочных роботов или телефонных автоматов, шептала о жизни, которой Кольцо не увидит никогда. Рекламные щиты, плывущие в воздухе голограммы и кружащие над улицами зонды поражали яркостью, грацией обводов и совершенством дизайна.

Город, такой холодный и неприступный снаружи, изнутри казался домом небожителей. Раем на земле, пределом мечтаний и воплощением будущего, каким оно вообще может стать для человека и его цивилизации.

Несмотря на то, что молчуны оставались изолированными от мира подопытными лабораторными мышами, уровень жизни этих мышей оставался воистину королевским. Никогда… абсолютно никогда, даже выиграв в Лотерею два миллиона рублей подряд, ни один из жителей Циферблата даже отдаленно не приблизится к благополучию, которым был преисполнен Заповедник.

Вспомнив о Лотерее, Сорока сразу помрачнел…

К тому же яркий болид, забравший троицу со строительной площадки, вдруг перестроился в потоке движения. Рискуя врезаться в идущие наперерез машины, он ловко славировал в беспрерывном потоке, даже не поцарапав борта. Нырнул в боковой сворот, где между тучных колонн фундамента обнаружилась просторная стоянка. Выбросив из головы неуместные восторги, «победитель» потрогал лежащий в кармане куртки пистолет. Стало чуть спокойнее.

– Не кипятись, малец, – заметив его нервозность, прошептала Погремушка, сидевшая слева. – Мы у него дома, неужто неясно? Но нос по ветру держи, это верно…

Парниковый, которого вроде бы звали Петром, первым вышел из машины. Поманил за собой, добродушно и терпеливо, будто имел дело с недоразвитыми. Или с дикими зверьками, которым показывают новый вольер.

Выбравшись наружу, Сорока втянул сухой кондиционированный воздух подвала и помассировал виски. Ему казалось, что последнюю четверть часа он проспал наяву. Тревожно, урывками. Еще и всякая ерунда в сны лезла, словно где-то в соседней комнате все это время негромко работало радио.

– А чего это вы делали? – поинтересовался он, когда Погремушка пружинящей походкой обогнула такси, внимательно осматриваясь и запоминая расположение видеокамер на въездах. – Ну там, в машине, когда ты на лоб железку напялила?..

– Болтали… если так можно сказать.

Девушка пожала плечами, продолжая вертеть головой.

Подмечала, казалось, любую мелочь: количество машин на парковке, месторасположение выходов и лифтовых секций, размеры решеток вентиляционной системы. Арбалет, взведенный, но без стрелы на ложе, висел за спиной, а при свете дня Сорока рассмотрел и второе оружие егеря – старенький тонкоствольный револьвер на бедре.

– Как такое возможно? – удивился парень.

– Мыслями, если кратко. – Казалось, Погремушка не очень настроена на беседу. Отвечала сухо, торопливо, будто песком плевалась. – Знаешь, обезьян языку глухонемых еще лет двести назад обучили… Вот и мы…

Такси, развернувшись плавно и почти бесшумно, укатило обратно на магистраль.

Петр, медленно подошедший к одной из лифтовых групп, терпеливо дожидался их за колонной. В его поведении тоже чувствовалась настороженность. Видимо, не хотел на соседей наткнуться, в такой-то компании…

Девушка потянула Сороку за рукав, и он послушно заковылял следом. После бегства по городу и сумасшедшего блуждания под ним у него жутко болели ноги. Не позволяя вниманию рассеиваться на такую мелочь, он стиснул зубы и побрел за егерем. На ходу вынул оружие из кармана, сунув обратно за ремень штанов.

– И чего интересного тебе эта обезьяна сообщила? – Он понимал, что может вызвать раздражение спутницы. Но разговоры хоть как-то отвлекали от судорог в икроножных мышцах, да и от звуков голоса становилось чуточку спокойнее. – Удалось прочитать нелюдские мысли?

– Удалось… – пробормотала Погремушка. А затем добавила пару таких интересных и замысловатых ругательств, что парень икнул. – Представляешь, этот урод действительно не считает нас людьми. Мол, эволюционная лестница, сознательный отказ от речи, бла-бла-бла… Дескать, слова могут разрушать гены…

Сорока покосился на девушку, стесняясь показать полную неосведомленность в данном вопросе. Оба неспешно шли к лифтам, где их дожидался Петр. Осознав, что без пояснений дальше станет еще запутаннее, бывший продавец все же наступил на горло гордости:

– А… а что такое гены?

Теперь пришла очередь коситься Погремушке. Взглянула так, будто парнишка не термин незнакомый услышал, а вообще в школу не ходил. Но пояснить соизволила, одновременно повернувшись на шорох в дальнем углу парковки.

– Такая невидимая хрень, из которой состоит человек… – Рука девчонки лежала на кобуре, вызывая легкое недоумение Петра, полагавшего, что они в полной безопасности. Он уже вызвал кабину, дожидаясь в открытых дверях. – В общем, они считают, что можно крепко рявкнуть на кого-то, и у него сердце остановится.

– И что? – Испуганно глядя на спутницу, Сорока даже замедлил шаг. – Это правда?