Непокорная (СИ) - Хрустальная Анна

Об атаке магического кольца-цепи я забыла напрочь и надолго. Впрочем, как и о самом лифте, где мы находились всё это время. То, что я сейчас видела, чувствовала и хотела (и, по ходу, не только я одна) — это оцепивших меня с двух сторон мужчин. Их близость, их физическую мощь и жар возбуждённых тел. Их жадные руки, в какой-то момент вцепившиеся меня собственнической хваткой и тут же хаотично заскользившие по моей воспалённой коже прямо под футболкой. Святые угодники! В четыре ладони! Похотливые, бесстыжие и никем не сдерживаемые!

Меня лишь от одних этих ласк накрыло такой острой вспышкой всесметающей истомы, что сдержать свой первый громкий стон вообще никак не получилось. Как и устоять перед эрогенной лихорадкой, пробравшей меня с головы до ног, будто циклическим разрядом сладчайшего тока. Не говоря уже о двоих, будто сорвавшихся с цепи собственной одержимости любовниках, забывших, видимо, как и я, обо всём на свете, и не только о своей недавней здесь стычки.

Даже не знаю, как это описать и на что это похоже. Наверное, на полёт в невесомости. Когда кто-то один держит тебя со спины, прижимая ягодицами к своему паху (вернее, к весьма ощутимому под гладкой тканью спецформы каменному стояку), и ладонями жадно мнёт мне груди, не забывая при этом сдавливать и едва не насиловать соски. А другой… удерживает голову властным захватом пятерни за скулы в нужном ему положении и впивается мне в губы не менее собственническим, буквально сминающим поцелуем. При этом второй рукой тоже забравшись под подол футболки и накрыв срамными пальцами мою киску, уже вовсю растирая клитор и все пульсирующие складочки вульвы в такт трахающего мой рот языка.

Как тут не будешь стонать в голос и не сходить с ума? Или самой не отвечать на поцелуй, вжимаясь собственными ладошками в мощную грудь прижимающегося ко мне спереди… кажется, Адриана.

Великие предки! Если у меня раньше сносило крышу на каждого из них по отдельности, то что со мной будет сейчас, в тисках их гладиаторских тел. Я уже чувствовала, как буквально текла, как мою вагину опаливало изнутри жгучими судорогами ненормальной похоти, а клитор именно ныл и наливался кровью всё сильнее под давлением чужих пальцев. И чем дальше мы продолжали творить это совместное безумие, тем нестерпимей становилась эта двойная пытка, а желания так и вовсе выходили за грань всех моих возможных пределов. Вернее, творила в основном эта парочка, ни с того, ни с сего войдя в некий ритм обоюдного или слаженного действа в четыре руки. Ещё минуту назад они не могли выяснить друг с другом профессиональных отношений, а теперь гладят, мнут и целуют меня так, словно заранее договорились между собой, кто, что и в какой последовательности будет со мной делать.

Если Адриан меня только что целовал, явно намереваясь затрахать языком мой рот едва ли не до первого оргазма, то, стоило Эйлдару перенять эту эстафету на себя, как Кобэм на это вообще никак не отреагировал. Вернее, тут же отпустил мои скулы, уступив мою шею под пальцы соперника. Я даже не успела сообразить, как это произошло, бездумно последовав манипуляции знакомой руки и откинув голову на мужское плечо за моей спиной. И снова несдержанно всхлипнула, как только ощутила на губах сминающее давление ненасытного поцелуя и толкающегося в меня горячего языка. И также несдержанно выгнулась, застонав ещё громче, как только Ловчий задрал над моей грудью футболку и вобрал мой воспалённый сосок в рот на освобождённой от ладони напарника полушарии.

Ощущения просто нереальные! Особенно когда столько рук меня ласкает (и не только рук)! Когда одни пальцы теребят и мучают горошину одного соска, а другие растирают мою киску, время от времени проникая в интенсивно спускающую вагину. Пока один язык скользит и толкается у меня во рту, другой — играется со вторым моим соском. Моё восприятие в эти секунды будто разрывается на части от всех этих сумасшедших ощущений и, кажется, предел моего возбуждения вот-вот достигнет всех мыслимых и немыслимых границ. Ещё немного, и я попросту взорвусь самым бурным и нереально сильным оргазмом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я вообще не понимаю, как меня не вынесло и не накрыло практически уже подступившей разрядкой. Хотя, по сути, я не понимала тогда совершенно ничего. Только сходила с ума от этого чёртового перевозбуждения и жаждала большего, чем уже было! Причём ждать желаемого пришлось недолго. Не больше минуты. Где-то после того, как Адриан прошёлся по моему животу, а потом и лобку цепочкой жарких, вакуумных поцелуев-засосов, накрыв вскоре на несколько секунд своим бесстыжим ртом мою киску. Я едва не сразу кончила на его язык, извивающийся между моих интимных складок и поверх надрывно пульсирующего клитора. И одновременно не свихнулась под толчками и атаками второго языка — у меня во рту.

И если бы Адриан не остановился и не поднялся где-то секунд через пятнадцать-двадцать, то, наверное, так бы и произошло. Зато меня заставили сходить с ума уже от другого. Стонать, выгибаться, едва не молить о пощаде. А перед этим слегка приподняв над полом и… беспрепятственно проникнув в меня большим возбуждённым фаллосом — растягивая изнутри, толкаясь с каждым пока ещё щадящим ударом всё глубже и нестерпимей.

Кажется, я сама обвила Кобема одной ногой за бедро, чтобы ещё больше раскрыться навстречу его члену, интуитивно схватившись за его мощные плечи, как только Эйлдар отпустил мою голову и перестал целовать, уступив мои губы губам и языку Ловчего. Я вжалась грудью и животом в мужской торс (пусть и скрытый мягкой тканью френча) передо мной, всего ненадолго потеряв ощущение прижимающегося ко мне со спины второго тела. И рук тоже. Но уже через несколько секунд они не только вернулись в прежнем составе, но и вынудили меня ещё сильнее задрожать, застонать, а потом и вскрикнуть.

Ладони Бошана легли на мои ягодицы таким уже привычным властным захватом, сжимая, оглаживая и раздвигая навстречу ткнувшейся в мой анус пульсирующей залупе. И, как говорится, я поняла всё без слов, даже не успев осознать, или хотя бы понять, а хочу ли я этого? Наверное, всё-таки хотела, учитывая, как меня “подбросило” от скользнувшей внутрь сфинкера второй головки члена, пока первая с длинным каменным стволом вбивалась в меня глубокими толчками по самую мошонку Адриана. Если боль по началу какая-то и была, то моё зашкаливающее возбуждение загасило её на корню едва не с первыми погружениями второго фаллоса. Но, зато и не дала мне кончить так быстро. Пока не дала. Пока Эйлдар не начал двигаться во мне, подстраиваясь под фрикции Кобэма, заполняя и растягивая меня шокирующими до остервенелой дрожи ощущениями. И пока я не оказалась буквально зажата между двумя мужчинами, как в самых блаженных и сводящих с ума живых тисках.

Если бы мне кто сказал, ещё час назад, что я буду так стонать и извиваться в их руках и на их членах, которыми они практически во мне соприкасались через тонкую преграду, назвала бы этого безумца — конченным идиотом. А сейчас… не зная, благодаря какому магическому заклятию, я уже не мыслила остановиться или закончить эту извращённую эйфорию без них обоих. И дело не только в двойном проникновении, хотя оно и сыграло далеко не последнюю роль. Казалось, это было куда большим и более глубоким испытанием, не на одном лишь физическом восприятии.

Да, я была под сильнейшим эротическим кайфом, если это можно так назвать. И Адриан с Эйлдаром тоже. Но когда они в меня погружались, уже практически в унисон, вжимаясь спереди и со спины, удерживая и лаская своими жадными ладонями, целуя поочередно либо в рот, либо в шею и плечи — я чувствовала куда больше, чем просто поверхностное или внутреннее трение. Как будто они оба проникали в меня и своими сущностями, желая пометить не только плотью, но и дарованными высшей природой силами.

И, наверное, да, я это ощутила именно под воздействием неосознанных желаний и “принудительного” экстаза — ту “навязанную” нам связь, которой нас, не пойми кто, объединил и которая разрасталась в нас троих с каждым последующим во мне толчком (вернее, толчками) обеих членов. С каждым нашим поцелуем, соприкосновением и дичайшим желанием кончить — вместе, одновременно.