Когда гаснут звезды (ЛП) - Маклейн Пола

Я забираюсь обратно в «Бронко», чувствуя раздражение, сдерживаемое.

— Ты хочешь отдохнуть? — спрашиваю я собаку, когда ее голова высовывается с заднего сиденья.

Она выдвигает уши вперед, широко раскрывает глаза, прислушиваясь.

— Да, я тоже.

* * *

Сначала мы едем к участку прибрежной дороги, который примыкает к владениям Кертисов. После моего разговора с Эмили я не оставляю теорию о том, что Кэмерон, возможно, отключила сигнализацию и выскользнула из окна через лес, чтобы встретиться с кем-то, кто ждал там. С кем-то, кто пообещал ей что-то ценное — может быть, любовь или свободу от давления и потрясений в ее доме. С кем-то, кого она приняла за спасательный жилет, когда почувствовала, что тонет внутри.

Участок дороги находится достаточно далеко от города, чтобы быть изолированным, сразу за большим незастроенным лугом в нескольких милях от Каспара, где живет всего несколько жителей. Дома, которые я вижу, когда паркуюсь вдоль обочины, хорошо скрыты за заборами для уединения. Даже если бы похититель Кэмерон бездельничал здесь, на обочине, ожидая ее появления, было бы поздно и темно, и мало шансов, что кто-нибудь заметит его, не говоря уже о том, чтобы заметить марку и модель его машины.

Я выхожу с собакой по пятам и все равно ищу следы — следы топота, масляные пятна, следы шин, следы ног. Мы тщательно прочесываем обе стороны дороги, а затем возвращаемся через луг и лес, ища что-нибудь необычное. Он мог бы немедленно одолеть ее и утащить куда-нибудь поблизости. Он мог бы бросить ее тело в папоротниках или похоронить в неглубокой могиле. Мрачные возможности проносятся сквозь меня, потому что это моя работа. Я ищу тело, зная, что мы, возможно, никогда его не найдем. И еще есть иррациональная часть меня, которая не может отпустить возможность того, что Кэмерон все еще жива. Две стороны меня находятся в постоянной борьбе. Мой разум верит, что она ушла навсегда. Мое сердце не может этого принять. Нет.

Уже почти полдень, когда я наконец останавливаюсь, мои джинсы промокли на манжетах, а ноги устали. Я возвращаюсь к машине и долго просто сижу за рулем, размышляя, куда ехать дальше. И тут меня осенило, экстрасенс.

* * *

Тэлли Холландер нетрудно найти. Я нахожу ее имя в городском телефонном справочнике, а затем менее чем за двадцать минут еду по адресу в Компче, нахожу подъездную дорожку, отмеченную большой нарисованной вывеской с надписью «ФЕРМА ИЗОБИЛИЯ»: ЗДЕСЬ ПРОДАЮТСЯ ШЕРСТЬ АЛЬПАКИ И МОЛОКО. Большинство экстрасенсов и медиумов, с которыми я работала на протяжении многих лет, были скромными, даже старомодными. Но фермер с альпаками? Кто знал, что ты сможешь подоить?

Вверх по извилистой подъездной дорожке стоит современный фермерский дом с широким круглым крыльцом и наклонной крышей из гофрированного металла. С одной стороны стоит блестящий трейлер «Airstream» с красно-белым тентом, натянутым над входом. Там стоит классная доска, на которой написаны имена ее животных и цены на различные товары: молоко, сыр, шерсть, мед, варенье и свежие цветы. Я начинаю думать, что нельзя выдумать такую женщину иначе, как в качестве персонажа фильма.

Я вылезаю из «Бронко», и собака следует за мной, не обращая внимания на животных, как на надежного помощника, которым она, очевидно, и является. На крыльцо выходит женщина в длинном льняном платье с передником поверх него, дважды завязанным на талии, и серых войлочных сабо. Ее волосы подстрижены в острый малиновый боб с причудливой асимметричной челкой.

— Я могу вам помочь? — спрашивает она.

— Надеюсь на это. Я — Анна Харт, детектив, работающий в департаменте шерифа Мендосино. У вас есть несколько минут, чтобы поговорить?

— Конечно. — Она кладет руки на бедра открытым, солнечным образом. — И вы привели друга. Почему бы вам обоим не зайти?

* * *

Кухня Тэлли загромождена и уютно тускла, имеет L-образную форму, которая повторяет линию окружающего крыльца. Вдоль ее деревянной столешницы стоят банки с травами, зажатые между коллекцией книг, которые, похоже, не принадлежат ни одному читателю, не говоря уже о кухне, том об изменении климата рядом с Агатой Кристи рядом со стихами Александра Пушкина.

Она зажигает чайник и приносит керамическую миску, полную мандаринов, к круглому кухонному столу, где я сижу, наблюдая за ее клюшкой, собака у моих ног. Ей пятьдесят или чуть больше, и она хорошенькая, с тонкими морщинками вокруг рта и глаз, которые показывают мне, что она проводила время на свежем воздухе, на солнце. То, как она одета и ведет себя, кажется мне гораздо более типичным для художника, чем для экстрасенса, но это, вероятно, Северная Калифорния. Здесь все художники, или гончары, или ювелиры, или все трое.

— Уверена, вы знаете, что в этом районе есть несколько пропавших девушек, — говорю я. — Ваше имя недавно всплыло в связи с Шеннан Руссо.

— Верно. — Она сидит напротив меня, положив руки на стол ладонями вверх. Это необычный жест, но главное, что я замечаю, — это то, что она, кажется, не нервничает и не смущается моим присутствием здесь. — Я позвонила ее матери. Я чувствовал, что должна это сделать.

— Шеннан пропала без вести с июня, Тэлли. Зачем звонить сейчас?

— Я проснулась с ее именем в голове и сильным чувством, что ее убили.

— Это типично для вас? Такого рода видение?

Она задумчиво моргает, глядя на меня.

— У меня всегда был дар, если вы это имеете в виду. Когда я была моложе, я не понимала посланий и того, что я должна была с ними делать. Не всегда ясно, как я могу помочь, но в последнее время чувства и образы были очень сильны. И не только из-за Шеннан. Я связалась с шерифом Флудом, чтобы попытаться поговорить с ним о Кэмерон Кертис почти две недели назад, но он не захотел слушать то, чем я должна была поделиться.

Я подаюсь вперед, вспоминая разговор, который я подслушала в кафе в мой первый день возвращения, двое мужчин спорили об этом самом и о том, была ли Тэлли мошенницей или нет. Они, должно быть, слышали эту историю от Уилла или от кого-то в его офисе. Если она мошенница — а она может быть таковой — я пока не вижу ее точки зрения.

— Вы думаете, Кэмерон все еще жива, Тэлли?

— Да, но она не останется такой, если вы его не остановите. — Она спокойно смотрит на меня. — Во Вселенной много загадок. Я не притворяюсь, что понимаю все, что проходит через меня, но я также делаю все возможное, чтобы не бояться этого.

— Что сказала Карен, когда вы позвонили?

— Она плакала. Она чувствует, что это все ее вина, что она оттолкнула Шеннан.

— В самом деле? У Уилла Флуда сложилось впечатление, что Карен давным-давно умыла руки от Шеннан.

— Может быть, это защитный механизм от чувства вины. Когда Шеннан была маленькой, вокруг было много мужчин, много нестабильности. Насилие. Она очень сожалеет об этом.

— Карен сказала это?

— Люди рассказывают мне разные вещи, Анна. Похоже, им это нужно. Я думаю, это помогает им чувствовать себя менее обремененными.

— Значит, она вам поверила?

Глаза Тэлли ясны, как музейное стекло. Она не моргает и не делает паузы.

— Да. Может быть, теперь она сможет погоревать и обрести больше покоя. Каждый заслуживает этого, вы не согласны?

На полу у моих ног шевелится собака. Я придвигаю ногу ближе к ее телу, теплому и твердому, но все равно чувствую себя неловко, как будто Тэлли говорит о моей жизни, а не о жизни Карен.

— Что-нибудь еще из сна?

— Шеннан была одета в куртку из кроличьего меха с короткой талией и застежкой-молнией. Очень мягкой, нежной, как и все остальное.

— Эта куртка что-то значит? Была ли он на ней, когда она умерла? Есть ли улики в одном из карманов?

— Возможно. Я всего лишь проводник, Анна. Вы же детектив. Если кто-то и может разгадать эти тайны, так это вы. — Ее тон меняется, становится резче. — Вы верите в другую сторону? В жизнь после смерти?