Хороший пришелец - Георгий Рубенович Григорьянц

цивилизация Клан покорителей, собравшаяся в пылу своей самоуверенности и жестокости извести землян и захватить планету, от этих полуграмотных фанатиков, убежденных в своей исключительности и безнаказанности? Тупиковый путь эволюции мироздания.

Закрыв глаза, парень обдумывал ситуацию, но вдруг ощутил слабое дуновение сквозняка. Подняв веки, увидел женщину в черном длинном прямом платье с закрытым воротом и длинными рукавами, на голове никаб — мусульманский женский головной убор черного цвета, закрывающий лицо, оставляя прорезь для глаз. А глаза эти, крупные, миндалевидные, хранили разгадку сокровенной тайны Востока. Явно молодая и стройная, она появилась в подвале незаметно и тихо, что Илью порадовало: здесь, в гнезде боевиков, обитает загадочное и прекрасное существо, способное скрасить будни его одиночества и вселить в него хоть какую-нибудь надежду на лучшее будущее. Лица женщины не было видно, никаб полностью скрывал его, разрешая лишь глазам видеть мир. Традиция и пророк требовали от нее прикрываться от мужских глаз, чтобы не дать сильному полу повод для лишних мыслей.

Она поднесла кувшин, тазик и мыло, дождалась, пока он помоет руки, а потом поставила перед ним на пол две глиняные миски — в одной рис, приправленный овощами, в другой плоские лепешки из пшеницы. Ни ложки, ни вилки не принесла. Илья растерялся. Тогда, встав на колени, она показала невежественному парню, как нужно есть: правой рукой щепоткой из трех пальцев взяла рис и поднесла его ко рту Ильи. Он разинул рот, а, когда стал жевать, ощутил вкус несказанного удовольствия. Неторопливое поедание кабсы — смеси риса, курицы, овощей, специй и изюма — вызвало у изголодавшегося юноши наслаждение. В заключении трапезы она подала стакан с прохладной водой, предложила вновь вымыть руки и протянула полотенце.

— Как тебя зовут? — по-арабски спросил Илья.

Девушка промолчала.

— Наверное, я не первый пленник, которому ты подаешь еду? Молчишь и даришь только тьму, где ни просвета, ни луча…

Девушка, собираясь уйти, остановилась и, обернувшись, сказала:

— Ты первый пленник, знающий персидскую поэзию. Меня зовут Эмарат. Удачи, гяур!

Парень приуныл: наедине с ним осталось только горе.

Эмарат приходила трижды в день, приносила еду и воду, радуя юношу каждый раз чем-то новым: то подаст стаканчик анисового напитка, то расширяющуюся кверху чашечку с зеленым чаем, а Илья, стараясь задержать девушку в своей обители подольше, услаждал ее слух арабской лирикой, и, как средневековый чтец в традиционной арабской одежде, напевно декламировал стихи.

Приходил и Абу промывать мозги.

— Гяур, ты будешь сидеть на цепи, пока твое решение принять ислам не станет осознанным. Что может быть почетнее, чем воевать за истинную веру! А мученическая смерть есть подвиг во имя всевышнего и билет в рай.

В другой раз он пришел с Эмарат, та поднесла Илье блюдо со сладостями.

— Гяур, угощайся! — Абу был в благодушном настроении. — Мы тесним правительственные войска. Скоро все станет иначе. Ешь, гяур, это нуга с фисташками, пропитанная кофе.

Эмарат в никабе и черном платье покорно стояла с блюдом, не смея шелохнуться. Раздался звонок, и Абу, достав из кармана спутниковый телефон, принялся кого-то горячо убеждать, отчаянно жестикулируя:

— Нет, нет и нет! Наступательную операцию на стратегически важный город Серакиб разработал лично я, и только «Джаамат Фард» должен завтра идти во главе основных сил!

В эмоционально-нервном состоянии он беспокойно ходил взад-вперед по подвалу и, бросив в порыве гнева телефон на столик, выкрикнул:

— Они свернули с истинного пути джихада, а меня не воспринимают как единственного лидера и идейного вдохновителя! Мой род считается родственным пророку Мухаммеду, поэтому только я должен возглавить халифат!

В подвал вбежал охранник и что-то отчаянно зашептал на ухо вожаку.

— Он уже здесь?! — Абу, изменившись в лице, сорвался с места, и оба выбежали из подвала.

Илья, забыв про угощение, уставился на телефон. Вот он шанс на спасение! Резко встав, бросился к лежащей на столике у противоположной стены трубке. Его отчаянный порыв ограничила металлическая цепь, сковавшая ногу. Он рвался к предмету вожделения, тянул руку, но тщетно: длины не хватало всего полметра, цепь натягивалась, позвякивала, но крепко удерживала, не пуская невольника к залогу свободы. Его охватило чувство безысходности, бесила беспомощность, захлестнула обида за унижение. Вдруг Эмарат, сорвавшись с места, схватила телефонную трубку и подала парню. Невольно вздрогнув, он машинально взял аппарат и набирал номер — отправить СМС с одним словом «Оффтоп». Вернув ей спутниковый телефон, пленник вновь примостился у стены и глазами поблагодарил девушку.

Возвратился Абу. Илья все также сидел на полу, а рядом, протягивая блюдо с угощением, стояла Эмарат.

— Ветры дуют не так, как хотят корабли, — боевик был подавлен, его по-прежнему не воспринимали всерьез.

Раздался голос Ильи:

— Господин, не участвуй в завтрашней операции. Мне подсказывает интуиция, что наступление сил джихада будет неудачным, а русские самолеты, взлетев с авиабазы Хмеймим, уничтожат Салиха.

Абу бросил на парня удивленный взгляд:

— Откуда ты знаешь, что возглавляет операцию Салих? Я не упоминал его имени…

— Господин, наверное, чутье подсказывает.

Медленно двигаясь по подвалу, боевик пялился на своего пленника, оценивая достоверность сказанного им и мучительно взвешивая, не обвинят ли его в трусости, не назовут ли пособником неверных, или, наоборот, прославят как проницательного лидера, способного спасти движение и возглавить его. Наконец, приняв решение, взял со стола спутниковый телефон и позвонил.

— Салих, предлагаю завтрашнюю операцию отменить. Я получил данные…

Похоже, его не стали даже слушать. Ему заявили, что будут сражаться до конца, и, если потребуется, примут смерть за истинную веру. Абу изменился в лице, выключил телефон и огорченный удалился вместе Эмарат, а Илья остался в одиночестве и неведении, что же с ним будет дальше.

На другой день с утра его разбудили далекие взрывы, гул моторов самолетов, выстрелы орудий и стрекот автоматов. Земля содрогалась, с потолка сыпалась штукатурка, позвякивали ведра, дребезжали жестянки. Илья сел, обхватив колени руками, и с ужасом размышлял о превратностях неумолимого рока. Потом все стихло. Пришла Эмарат, покормила и, не сказав ни слова, ушла. В полдень заявились Абу и Фарид.

Абу был крайне серьезен. Сев на корточки напротив парня, он вглядывался в его глаза, будто пытался в них увидеть истину.

— Кто ты? — его вопрос выдавал недоумение. Поскольку юноша молчал, он продолжил: — Тяжелая бомба, сброшенная с русского самолета, убила Салиха. Наступление провалилось, и только мои люди остались целы и невредимы.

Илья поднял на него глаза:

— Так угодно всевышнему. Господин, ты теперь возглавишь коалицию. Ведь