Никогда не разговаривай с чужими - Рут Ренделл

Сообщение он снова скопировал в блокнот — странно, что продолжал таскать его в кармане, даже когда думал, что мини-Мафия разбежалась, — и, вернувшись домой, первым делом сравнил текст с первым предложением из «Брюса Партингтона». Но, как он и опасался, они поменяли шифр. Да, в последовательности им не откажешь. Судебное разбирательство, тюремное заключение и что бы там еще ни было, они остались верны своим правилам. Наступил июнь, и они изменили шифр.

Двенадцать минут девятого. Ну что ж, надо, по крайней мере, вымыть руки. Как она могла опаздывать, когда дело такое важное? Но, возможно, это Питер Моран заставил ее опоздать. Джон помыл кухонную раковину. Его поташнивало от волнения. Времени оставалось только сбегать наверх и переодеться. Но он дважды взбегал по лестнице, чтобы сбросить мешковатые брюки, клетчатую рубаху и надеть белую, новый галстук и серые фланелевые брюки. Сердце бешено колотилось.

У дома остановилась машина. «Подожди, — приказал он себе. — Не открывай двери, пока они не пойдут по дорожке». Сжав кулаки, он следил за ними из окна в спальне. Обе дверцы машины открылись одновременно, и они вышли. При виде Дженифер в легком хлопчатобумажном платье и сандалиях сердце у Джона болезненно сжалось. Длинные блестящие волосы она стянула на затылке белой ленточкой. Он перевел взгляд на Питера Морана, а затем резко развернулся и побежал вниз.

Прежде чем открыть входную дверь, Джон заставил себя немного подождать, и эти короткие мгновения ожидания показались ему длиной в жизнь. «Если они сейчас не позвонят, — мелькнуло в голове, — я кулаками вышибу эту дверь ко всем чертям». Когда же звонок все-таки зазвенел, Джон вздрогнул. Но он не двинулся с места, пока не досчитал до тридцати. Выдержать больше он был не в состоянии.

— Привет, Джон, — сказала Дженифер.

Она не выглядела ни печальной, ни счастливой. Ее лицо, как всегда, оставалось спокойным. Ни хмурого взгляда или печальных складок в уголках рта, ни легкой улыбки. Питер Моран не произнес ни слова, но Джон был уверен, что это вовсе не из-за смущения. Питер лишний раз доказывал свое пренебрежение к мнению других

— Как чудесно в саду, — проронила Дженифер, и он был счастлив, что она не сказала «в твоем саду».

Они прошли в гостиную, и Джон заметил ее взгляд на лампу, цветы в новых горшках, книги на кофейном столике. Он не мог отвести от нее глаз, хоть и понимал, что должен сделать это. Он забыл, что планировал предложить им еду и выпивку. Кофе он в доме не держал, даже растворимого. А вот вино было, целых две бутылки. Они где-то в кухне, последнее напоминание о «заседаниях» с Марком Симмсом.

— Не хотите выпить?

Дженифер явно удивилась, когда он предложил вино. А вдруг такой, новый Джон понравится ей больше, мелькнула надежда.

— Спасибо. Было бы неплохо.

Питер Моран продолжал молчать. Даже особо не разглядывая, Джон уловил каждую деталь его внешности, толстые стекла очков, сальные, небрежно зачесанные светлые волосы, несколько одутловатое лицо. Кожа имела сероватый оттенок, свободные, мешковатые джинсы испачканы. Для такого важного визита, для встречи, которая должна была решить его судьбу, он даже не удосужился принять ванну и надеть чистую одежду. Всем своим видом он выражал скуку. Он казался — Джон задумался, выискивая точное определение, — вот, случайным посетителем, которому нет дела ни до кого, и до себя в том числе. «Невозмутимый», так бы Дженифер назвала его.

Джон принес вино, чувствуя себя несколько неловко, что не охладил его заранее, а взял прямо из буфета, расположенного рядом с калорифером.

— Мускат?! Мое любимое, — удивилась Дженифер.

Почему он не знал этого раньше? Ему неожиданно показалось ужасным не знать, какое вино любила жена. Налить и протянуть вино Питеру Морану оказалось трудно физически. Питер до сих пор не присел и не произнес ни слова, а лениво бродил по комнате. Но сейчас он взял стакан из руки Джона, не взглянув ни на стакан, ни на него и даже не поблагодарив. Джон почувствовал себя кем-то вроде официанта.

Было не в его правилах пить без тоста, но он действительно не знал, что сказать, а произнести просто «За здоровье» он не мог себя заставить. Выручила Дженифер, которая подняла свой стакан и, глядя прямо на Питера Морана, четко, почти торжественно, сказала:

— За наше будущее — за будущее всех нас.

Волна холода пробежала по спине Джона. Ее слова прозвучали как приговор и одновременно провокационно.

— Отлично, — сказал наконец Питер Моран и, шумно всосав содержимое стакана, проглотил все одним глотком. Он толкнул стакан через стол к Джону, и он, к своему удивлению, наполнил его вновь. Дженифер начала говорить нервно и быстро, что было ей несвойственно:

— Джон, ты знаешь, зачем мы приехали, пора уже поговорить об этом. Конечно, очень любезно с твоей стороны, ну… принять нас и все такое, но не надо забывать, почему мы здесь. Джон, я хочу развод, хочу его как можно скорее. Ты же все понимаешь, я объясняла тебе. Мы совершили ошибку, ты и я. И это к добру не привело. Я никогда к тебе не вернусь, даже если ты не дашь развода, я все равно к тебе не вернусь. Тебе это ясно?

— А я думаю, что со временем, если я не разведусь с тобой, ты вернешься, потому что поймешь, что со мной лучше.

Дженифер неистово затрясла головой.

— Нет, я люблю Питера, и он любит меня. Мы хотим пожениться. Мы хотим публично заявить о наших взаимных обязательствах, а путь к этому — брак

— Ты уже однажды сделала это — со мной.

— Я же говорила тебе — это была ошибка. И все твои усилия бесполезны. Ты не сможешь нас разлучить. Мы по-прежнему будем жить вместе. Разница только в том, что вместо того, чтобы пожениться через шесть месяцев, нам придется подождать пять лет, ну, четыре с половиной сейчас уже. Только, — Дженифер попыталась улыбнуться. Какой жалкой, умоляющей была эта улыбка! — только мы бы хотели, чтобы это было через шесть месяцев.

— Мы? — переспросил Джон, чувствуя, что задыхается от негодования. — Мы? Что-то я не слышал его мнения на этот счет!

Она посмотрела на своего любовника. Вечерний свет падал на линзы его очков, и они казались плоскими непрозрачными металлическими кружками. Питер толкнул пустой стакан через стол во второй раз, но теперь Джон проигнорировал это. Наконец он заговорил. Его голос был прекрасен, Джон был вынужден признать это. Хорошо поставленный, он ассоциировался с Оксфордом, с речью дипломатов или аристократов. Зазвучало правильное английское произношение. И более того! Слова, которые он использовал, употребляли разве что интеллектуалы, и для Джона многое оставалось в некоторой степени непонятным. Как прежде — садомазохизм.

— Джон думает, что он — магнетит, — бросил он под конец пренебрежительно.

— Как тебя понимать? Что это значит?

— Неважно, — вмешалась Дженифер. Ее голос прозвучал ласково, как у учительницы младшего класса. — Неважно, что это значит. Какое это имеет значение? Главное, надо сделать все, чтобы ты понял, как у нас все серьезно. У нас есть друг перед другом обязательства, и мы не намерены менять наше решение только потому, что…

Она не успела закончить, так как в этот момент раздался звонок входной двери.

Непонятно по какой причине Джон был уверен, что это Марк Симмс. Это на него похоже. После того как Джон швырнул трубку и не отвечал на все его последующие звонки, он мог прийти. Вероятно, еще не во всем признался и теперь хочет рассказать все более подробно, не упуская деталей. Звонок повторился.

— Тебя не интересует, кто там? — спросила Дженифер.

Он оставил их в гостиной и пошел к двери. Звонил Колин Гудман. Его машина стояла у ворот, и на пассажирском сиденье прикорнула Констанс, мать Колина. Вероятно, что-то в лице Джона заставило его спросить:

— Ты в порядке? Если ты занят, не будем тебе мешать. Просто я катал маму, и поскольку проезжали мимо…

Но узнать, зачем заглянул Колин, Джону так и не удалось. Возможно, пригласить его присоединиться к ним. Но в этот момент дверь гостиной открылась, и появился Питер Моран.

— Где здесь туалет? — спросил он своим бархатным голосом.

Джон был оскорблен его бесцеремонностью.

— Наверху, — замороженно ответил он. — Наверх и налево.

Для того чтобы подойти к лестнице, ведущей на второй этаж, надо было пройти мимо входной двери, и Джону ничего не оставалось, как представить его Колину. Интересно, помнил ли Колин, кто этот мужчина? Что он — любовник Дженифер? Джон не мог вспомнить, называл ли он когда его имя.

— Колин Гудман, Питер Моран, — сказал он.

Ни один мускул на лице Колина не дрогнул. Он имел несколько утомленный вид, как бывало всегда, когда он брал куда-нибудь свою маму. Но в таких обстоятельствах не в его правилах было апеллировать к друзьям или малознакомым людям. Он не спеша отступил на две ступеньки.