Праздник который всегда с другими - Люся Лютикова

В состоянии прострации я дошла до дивана, легла и накрылась одеялом с головой. Говорят, что с проблемой надо переспать. В том смысле, что утро вечера мудренее. Интересно, хватит ли мне часа сна, чтобы найти выход из создавшегося положения?

Уснуть мне не удалось. Зато к семи утра, когда старшие дети проснулись и стали собираться в школу, а тетя Нина готовила на кухне завтрак, я твердо решила: всё, я умываю руки! Finita la comedia! С дивана я не встану. Под одеялом мне тепло и уютно. Можно представить, что ничего не существует: ни этой квартиры, ни детей, ни расследования. Ничего! Если очень постараться, можно убедить себя даже в том, что я сама не существую. Как сказал Эйнштейн, реальность — это всего лишь иллюзия, хотя и очень назойливая.

— Тетя Люся, ты знаешь, где моя красная заколка? — спросил над моим ухом Олин голос.

— Не знаю, — буркнула я, поглубже зарываясь в подушку.

И красных заколок тоже не существует.

— Люсь, ты завтракать будешь?

Это уже Нина Платоновна.

— Нет, — ответила я и отвернулась к стене.

Пусть я трусиха, пусть! Но я не в состоянии встретиться лицом к лицу с проблемой. Я просто ума не приложу, что мне делать! Я молилась, чтобы эта неделя поскорей закончилась, а выясняется, что впереди меня ждет минимум месяц такого же кошмара. Чем кормить детей? Кто за ними будет присматривать? Нина Платоновна скоро уйдет няней в богатый дом. И даже если она предложит мне помощь, чем я оплачу ее труд?

Нет, лучше я никогда не вылезу из-под одеяла!

— Теть Люсь, тебя вызывает в школу Марина Гестаповна.

Я выглянула на свет божий и столкнулась нос к носу с Игорьком. Мордочка у ребенка была несчастная.

— Кто-кто?

— Ну, то есть Марина Остаповна. Мы зовем ее Гестаповной, потому что она злая.

— Это по какому же предмету?

— Это не по предмету, она психолог. У нас было тестирование, и вот…

Он протянул мне свой дневник. Красной ручкой в нем было написано: «Явиться родителям в школу к психологу! Срочно!» Последнее слово было дважды подчеркнуто.

Нет, в этом доме мне определенно не дадут провести остаток жизни под одеялом.

— Признавайся, что ты натворил?

— Честное слово, ничего! Я просто рисовал, как мне сказали. А потом Марина Гестаповна стала кричать, что я выродок…

Глаза у Игорька были честные-пречестные.

Я стала листать его дневник и наткнулась на другие автографы учителей:

«Пел на уроке пения!»

«Не умеет сидеть».

«Смеялся без причины 20 минут!»

«Свистел Петуховой в ухо!»

«Бегал за Петуховой и, взяв палку для открывания фрамуги, крючком развязывал бант на ее голове».

— Эта Петухова, наверное, — красивая девочка? — поинтересовалась я.

— А, ничего особенного, — махнул рукой мальчишка, — задавака.

Я решила, что сейчас самое время заняться воспитанием ребенка, и сурово нахмурила брови:

— Слушай, Игорек, прошло лишь полмесяца учебы, а у тебя уже столько замечаний. Я думала, что ты хороший мальчик, а ты, оказывается, первый проказник в классе.

— Нет, я не первый, — грустно вздохнул Игорь, — я только второй. Вот у нас есть Илюшка Бурлаченко, так он — первый. Мне с ним никогда не сравняться.

— Ой, не зарекайся, — рассмеялась я. От моей показной суровости не осталось и следа. — Ну, беги на занятия. Я зайду сегодня в школу.

Ребенок умчался, а я пошла в ванную умываться. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Сначала поговорю с Ниной Платоновной.

На кухне я съела два сырника и лишь потом собралась с духом для нелегкого объяснения.

— Теть Нин, тут такое дело… — начала я, — сегодня утром звонила Женя, мать детишек…

— Да, я слышала.

— Так вот, они с мужем заболели холерой, и им придется задержаться в Аргентине еще на месяц. Минимум.

Украинка всплеснула руками:

— Господи, да как же их угораздило?

— Понятия не имею. Женя сказала, общались с местным населением. Я теперь думаю: кто присмотрит за детьми, пока они не вернутся? Я не могу, вы сами видите, какая из меня хозяйка, у меня же нет никакого опыта. А дети маленькие, они в этом возрасте постоянно болеют. Нам еще повезло, что эту неделю обошлось без болячек…

Нина Платоновна ласково взяла меня за руку:

— Люсенька, да я готова за ними присмотреть. Разве же я вас брошу?

Я отвела глаза.

— Понимаете, теть Нин, я вам пока не смогу заплатить. У меня следующая зарплата только в конце месяца. А вы ведь в Москву приехали на заработки…

— Ничего, всех денег не заработаешь, — просто ответила няня.

Я едва не расплакалась.

— Спасибо вам большое! Я, честное слово, не забуду вашу доброту.

— Да будет тебе! — отмахнулась Нина Платоновна, собирая посуду со стола.

Тут я вспомнила про Алексея Невского и его предложение.

— Знаете, теть Нин, мне один знакомый предложил подработать…

Я пересказала ей, в чем заключается операция «Многодетный папаша».

— Я чего опасаюсь: не извращенец ли этот холостяк? С чего это вдруг выкидывать на ветер такие деньжищи? Вдруг он маньяк? Изнасилует нас всех, а потом убьет, а?

Нина Платоновна покачала головой:

— Не думаю. За такие деньги человек может совершенно открыто изнасиловать и убить десяток человек. По крайней мере, у нас на Украине. Зачем ему эти сложности — ютиться в тесноте, выносить детские горшки? Нет, скорей всего, у него действительно серьезная психологическая проблема.

— Так вы что советуете — соглашаться или нет?

— Это только тебе решать, — ответила няня. — Но на мою помощь можешь рассчитывать в любом случае.

Следующие полчаса я так и эдак прикидывала, взвешивала разные варианты. Выходило, что это единственная возможность заработать нам всем на жизнь. Покорившись судьбе, я набрала телефон Невского.

— Я согласна.

Алексей принялся что-то возбужденно тараторить, но я его прервала:

— Подожди радоваться, у меня есть два условия.

— Какие еще условия? — оторопел бывший журналист.

— Во-первых, я хочу больше денег. Две тысячи долларов в неделю.

— Согласен. — Невский ответил так поспешно, что я поняла: можно было просить больше. — Какое второе условие?

— Рональд Пузырьков.

— Кто??

Я объяснила, что это одноклассник Оли, которому надо помочь в нее влюбиться.

— Ладно, сделаем. Это все условия?

Признаюсь, что у меня возникло сильное искушение устроить с помощью «Радости жизни» и свое счастье тоже. Ведь можно же подтолкнуть Руслана Супроткина к мысли, что я — самая обаятельная и привлекательная? Пусть капитан влюбится в меня, словно мальчишка! Но что-то внутри меня сопротивлялось этому шагу. Наверное, стойкое убеждение, что всё в нашей жизни предопределено. И отношения между мужчиной и женщиной должны развиваться так, как это было записано на скрижалях судьбы. Поэтому я твердо сказала:

— Да, это всё.

— О’кей! Значит, сегодня и начнем.

— Как? Уже сегодня? — испугалась я.

— А чего тянуть? Клиент давно созрел. Да, начнем сегодня. Он приходит домой, жена встречает его в старом выцветшем халате, теща бросает взгляд, полный ненависти, дети кидаются на шею с криком: «Папа, папа!»…

У меня похолодело внутри.

— А разве дети должны называть его «папой»?

— Ну конечно! А тебя — «мамой». А ты что думала? У клиента должна возникнуть полная иллюзия того, что он попал в родную семью. Именно за это он деньги платит, между прочим!

Повисла пауза, а потом я сказала:

— Нет, ты знаешь, я передумала, никаких представлений. Если всё так серьезно, если надо подговаривать детей…

Невский принялся меня убеждать:

— Да не бойся ты! Дети, чтоб ты знала, с удовольствием входят в роль. Да и тебе понравится, я уверен. Знаешь, как это затягивает? В общем, мы обо всем договорились. Сегодня в пять часов я заеду к тебе домой вместе с клиентом. Если что-то будет не так, подскажу. В первый день допускаются накладки, зато потом всё пойдет как по нотам. Какой у тебя адрес?

Я продиктовала. В последний момент я спохватилась:

— А как его зовут?

— Максим. Максим Малахов.

Трубка запищала короткими гудками, а я попыталась прикинуть, какими неприятностями в будущем грозит мне эта история. По самым скромным подсчетам выходило, что мало не покажется. Определенно, самый разрушительный взрыв — это взрыв энтузиазма у дурака.

Глава 28

Самый точный метеоприбор — это полотенце, вывешенное за форточкой. Если мокрое — дождь, если колышется — ветер, если нет — украли.

Когда я вышла из дому, на улице хлестал ливень. Зонт почти не спасал от потока воды. Несмотря на то что школа находилась в пяти минутах ходьбы, я добралась до нее вся мокрая, словно мышь под метлой. Перед кабинетом психолога я попыталась привести себя в порядок, вытерла носовым платком лицо и пригладила волосы. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, я заглянула в кабинет.