Фронтовик - Владимир Геннадьевич Поселягин

- Шестьдесят танков говоришь? Где этот склад знаешь?

- Я знаю, бывал там как член комиссии, - подал голос полковник, тот самый, что обоз остановил. - Как я сам про него забыл?

Меня отпустили, и стали обговаривать возможность прибрать те «Т-28» к рукам, раз никому не нужны. Не знаю что выйдет, но что мог, я сделал. В моей истории немцы их захватили на складе и на переплавку отправили. И этого достаточно. Так что козырнув, я вернулся к танку. Среди той бронегруппы что собрал Хацкилевич из разбитых по сути своих танковых дивизий, было два десятка «КВ-1», около тридцати «тридцатьчетвёрок», около пятидесяти «БТ-7» и «Т-26» и трёх десятков броневиков. Солидные силы. Вот сигнал, и мой тяж пошёл вперёд. Не один, два «КВ-1» поддерживали. Хацкилевич решил подстраховаться. Зря, «Глаз» мне уже всё показал. Тридцать восемь целей. У меня снарядов меньше чем этих целей, но будем бить. Немцы работали артиллерией, лёгкие полевые гаубицы, знаю их «голос». Огонь редкий, не прицельный, но он усилился, когда наши танки появились на виду. Немцы нас раньше засекли, по пыли. Поднимали они её изрядно. Я уже определился по первым и самым важным целям. Наши тут не в первый раз атакуют, разбитые советские танки стоят, многие ещё дымятся, немцы крепко в оборону сели и перемалывают наш наступательный порыв. Так вот, была батарея «ахт-ахт», четыре орудия, хорошо замаскированы, да я там «Глаз» гонял, в уши заглядывал расчётов. Против меня эта маскировка не работала. Противник уже понял, как неплохи эти орудия против наших тяжей. Сами пушки были рассредоточены и являлись самыми опасными. Потом семь полевых семидесятипятимиллиметровых орудий на прямой наводке. Тоже хорошая маскировка. За ними пять самоходок, остальная мелочь нам не опасна, если только гусеницы собьют.

Работал я спокойно, танк замер и Мишустин сделал прицельный выстрел. С орудием он быстро сроднился и клал снаряды довольно точно. Главное навести на цель, а он справится. Мы выбили все крупнокалиберные зенитки и самоходки, две полыхали ярко, остальные разбитые стояли, потом полевыми орудиями занялись. Два других «КВ» катаясь, редко постреливали, их задача вызвать огонь на себя, а мы точным ударами выносили оборону. Последний снаряд ушёл, и я открыл люк, пустив красную ракету. Сигнал, что мы закончили. И вскоре мимо пронёсся вал из «БТ», за ними «тридцатьчетвёрки» и броневики, потом КВ», и последними ползли лёгкие «двадцатьшестые». Вынесли наши укрепления, подошедшая пехота брала пленных, они даже отойти не успели. А мы дальше шли, громя тылы у немцев, артиллерию били или захватывали. Я же вернулся в тыл, и те десять фугасов, что ранее интендантам выдал, погрузили, после чего пошли нагонять наших. Начало темнеть, когда мы окраины Сувалки увидели. Дошли ведь, но атаковать не стали, подтягивали тылы, да и пополнялись всем необходимым. Нет, дорога всё также плоха, мало что получили, но нам четырнадцать снарядов выдали. По пороховым зарядам, от полевых гаубиц. Мехвода я сразу спать отправил, у него руки отваливаются, выложился полностью. Сам обслужил танк, даже заправил, из своих личных запасов до полного, и спать. Увидим, что завтрашний день покажет. Да, «Глаз» показал, что восемь грузовых машин ушло в сторону Минска, полные танкистами. Хацкилевич о брошенных на складе танках не забыл, до начала атаки отправил их, под командованием одного из своих полковников. Немцы ещё не окружили наши армии на этом направлении, за ночь есть шанс проскочить. А если эти «двадцатьвосьмые» в войне поучаствуют, будет неплохо. Вряд ли повлияют серьёзно на ход сражения за Минск, но всё равно немцы потери понесут, а это уже хорошо.

Ночь прошла беспокойно, немцы постреливали, но огонь не точный, беспокойный. Утром, даже не позавтракав, а нечем, двинули вперёд. Сувалки мы неимоверными усилиями отбили к десяти часам утра, но это был последний бой моего танка. Хруст и тот встал. Амулет-сканера показал, что коробке хана, заклинило разлетевшейся шестерёнкой.

- Всё командир, мы сломались, - известил мехвод. Двигатель заглох сам, коробку на скорости заклинило. Его теперь не сдвинуть.

- Вижу. Экипажу, снять пулемёты, забрать личные вещи и как можно больше пулемётных дисков. Наводчик, у нас последний фугас. Видишь дальше дорога, и мост? Можешь его поразить? Немцы по нему нас скоро атакуют и хана нашему корпусу.

- Попробую.

Выстрел, и часть моста разлетелась, полотно серьёзно перекосило. Отлично, пехота может и пройдёт, а техника точно нет. «Глаз» показал, что немцы там большие силы подготовили. И мост этот мы не отбивали, там около двух рот оборону заняли, даже танки по башню вкопали, плюс противотанковые пушки. Кровью бы умылись. А тут мы сами мост уничтожили, вместо того чтобы его захватить с большими потерями.

- Всё, уходим.

Мы выбирались из танка через большой кормовой люк в башне, подавая за корму вещи, диски и пулемёты, их уже сняли, когда рядом остановилась «тридцатьчетвёрка». Это комкора, по номеру узнал. Броском добежав до неё, забрался на корму к башне, и доложился генералу что успел сделать, и что с танком.

- Удар по мосту видел, считаю правильным решением. Танк сжечь, сами ко мне на броню.

- Есть.

Мы перенесли вещи на корму танка, свой «КВ» я сам поджёг, плеснув внутрь бензину, заодно оставшиеся диски забрал, и вот так на танке комкора ушли в город. Тут не всех немцев нашли, шла зачистка, вот и мы поучаствовали, а после обеда, выдали припасы, причём с захваченных немецких повозок, поступил приказ от Болдина. Корпусу прорываться в сторону Минска. Я у генерала обычно, рядом, вот и слышал, так что тот стал уводить корпус в нужном направлении. С нами остатки кавалерийской дивизии отступали. Дороги забиты, но мы уходили. Часть топлива слили с брошенных машин. Шли пешком. На всю технику, даже на танки, грузили раненых. К вечеру вышли к немцам, да, мы в полном окружении, и попытались с наскоку прорваться через те наспех поостренные противником позиции. Удалось, всё благодаря оставшимся танкам, которым на топливо наскребли, но из двух десятков мы потеряли половину, в одном погиб наш комкор. С наградами кинул, как я и думал. Поблагодарил, да и всё. Поэтому от гибели генерала ничего не дрогнуло. Да пофиг было. А так мы уходили дальше, поступил приказ разбиться на мелкие группы, технику сжечь, всё равно топливо закончилось. Мой экипаж при мне был, даже все три пулемёта, уцелели парни, вот я их и забрал, и мы по лесу стали