Грязные деньги - Петр Владимирский

— Это ты как доктор говоришь или как женщина? — лукаво спросил Андрей.

Они лежали в постели, отдыхали после сексуальных наслаждений.

— Как женщина-доктор. Так вот, я читала, что можно запутаться: принять желание за любовь при отсутствии нежности…

— Не продолжай! — воскликнул Андрей, глядя на Веру взглядом несчастного спаниеля. — Изображаю желание. Я тебя страстно желаю, а ты?

И он стал повизгивать, высунув язык и закатив глаза, — словом, изображая кобелька, готового наброситься на подходящую вислоухую даму. Вера расхохоталась. Прибежал Пай, очень удивился, потом обрадовался и начал бегать вокруг кровати.

— Так ты никогда не добьешься продолжения удовольствий! — Она уткнулась в подушки, потому что была очень смешлива. — Ты меня так расхохатываешь, что я совсем ослабла и уже ничего не могу.

— Раз такое дело, стану серьезен как никогда! — Двинятин нахмурил брови и придал своему лицу свирепое выражение.

Эффект был еще комичнее, и Вера уже просто рыдала от смеха.

— Ну ладно, — сжалился мужчина, — я весь внимание!

Успокоившись, любимая женщина продолжала свои теоретические, но все равно очень волнующие изыскания по вопросам желания, магнетизма и единения двух разных душ. Неужели она все это испытывала по отношению к нему? Андрей до сих пор удивлялся, что он ей нравится. Смотрел на себя в зеркало и ничего не понимал.

Было у них и испытание ревностью. Вера, с ее темпераментом, однажды страшно приревновала Андрея к бывшей его супруге. Через какое-то время — к студентке, которая проходила практику в ветеринарной клинике по направлению из сельскохозяйственной академии… А недавно любимая устроила еще одно испытание. Она начала все чаще рассказывать Андрею о своем коллеге, хирурге Зарайском.

— Мне так жаль Никиту. Бедняжка ночует в ординаторской, а потом весь день оперирует. Он такой труженик! Я его иногда подкармливаю, чтобы не заработал гастрит своими бутербродами. В гастроотделении у нас мест сейчас мало…

Андрей косо смотрел на Веру, но она словно не замечала его серьезных взглядов.

— Знаешь, беспомощность нашего Зарайского вызывает во мне чувство какого-то умиления, — призналась она в другой раз. — И не только во мне. Он заснул на совещании в кабинете главврача, а наш Дружнов так его уважает, что шикнул на горлопанов, чтобы не будили Никиту, и мы перешли совещаться к начмеду. Представляешь?

Внутри Андрея разгоралось что-то темное, грозное. Он с трудом сдерживался, чтобы не начать действовать немедленно. А именно — удушить этого Зарайского своими руками. Вера делала вид, что ничего не замечает: затеянная ею игра уже приносила плоды. Андрей заезжал за ней на работу, чаще брал утренние дежурства, чтобы вечером ни на шаг не отходить от любимой женщины. Казалось, можно праздновать победу. Но тут обстоятельства сложились неожиданным образом.

Дело в том, что мужчины устроены просто. Во всяком случае, намного проще женщин. Если у мужчины болит голова, рука, нога, спина или что-то там еще — это отличный повод не делать того, чего и в здоровом состоянии делать совсем не хочется. Женщины же совсем наоборот: абсолютно больная или невероятно уставшая, она непременно сделает все, что нужно сделать, даже если ей этого совсем не хочется. Дотащится, доползет, выстоит в очереди, напишет десять заявлений, но добьется своего. Слово «надо» — для женщины могучий двигатель. Но бывает так, что она совершенно здорова, а мужчина чего-то от нее хочет (секса, бесед об автомобилях, футболе, качестве спиртных напитков) — и она тут же сочиняет себе головную боль и прячется в книжку, телевизор или в телефон. Слово «можно» — слишком неконкретное для дам…

Однако все эти рассуждения тут лишь для того, чтобы показать — только мужчины всегда выбирают простой путь, короткую дорогу для ленивых. Двинятин решил встретиться со своим вероятным соперником Зарайским, вот и все. Спрашивается, почему ревность всегда ходит в паре с любовью? Совсем не обязательно, рассуждал наш ветеринар. Можно же ревновать к успеху сослуживца, который, зараза такая, стал вместо тебя заместителем. Или к отлично проведенной операции на носоглотке бульдога, сделанной зарубежным ветеринарным светилом. Но можно и не ревновать, если ты самодостаточен. Словом, Андрей Двинятин решил встретиться с Никитой Зарайским и напрямую выяснить его отношение к Вере.

Вера же, святая простота, хоть и психотерапевт и много чего повидала в своем врачебном кабинете, наивно полагала, что доиграет партию до победного конца. Ревнивец Двинятин вернется в лоно семьи, а стройка как-то сама собой построится.

Недалеко от ветеринарной клиники открылся новый ресторан японской кухни. Он назывался «Суши бар — Суши весла!» и очень подходил под теперешнее настроение Андрея. Было осеннее утро. Двинятин позвонил в оринаторскую клиники, где, по рассказам коварной любимой, ночевал бедняжка хирург. Трубку снял травматолог, удивился, но согласился прийти. Через сорок минут они уже сидели в суши-баре.

Вокруг бушевала Япония: красные бумажные фонарики и свитки, японские куклы и занавеси. Двинятин заметил у стены на подставке японский короткий меч катану и с нехорошим выражением лица переводил взгляд то на хирурга, то на меч. На икебану из хризантем и кленовых листьев он не обратил внимания.

— Так в чем дело? — спросил Зарайский сдержанно.

Он помнил о своей роли «лекарства» для ревнивого мужа, не очень ее одобрял, но ведь Вера попросила… Однако и не прийти на вероятное выяснение отношений не мог: мужчина все-таки.

— Так сразу и не скажешь… Ладно. — На Двинятина снизошло вдохновение, он взял в руку японскую куклу, украшавшую их столик. — Эта кукла называется Дарума, и она привораживает удачу.

«Что за странный парень у Веры? — подумал хирург. — Он меня эрудицией сразить хочет, что ли?»

— Там целая философия, — небрежно бросил Андрей, — не будем углубляться. Эта кукла для них — сама удача. А в чем ваша удача?

— Кхм… Ну… В том, что я занимаюсь любимым делом.

— А еще?

— Разве этого мало? — поднял бровь травматолог. — А ваша?

— Слушай, давай на ты? — Андрей налил сакэ в небольшие керамические пиалы себе и собеседнику.

— Не возражаю, но ты не ответил. — Никита сделал глоток и поставил сосуд на стол.

— Психотерапевт Вера Алексеевна Лученко. Вот моя самая большая удача.

— Повезло тебе. — Зарайский посмотрел по сторонам усталым взглядом. Вчера у него была сложная операция, и он не успел отдохнуть.

Девушки-официантки в шелковых кимоно тихо передвигались по ресторану, обслуживая посетителей. Женские фигуры привлекали внимание, а все остальные мелочи вкупе создавали ощущение покоя, уюта и защищенности. Мужчины сидели в приватной зоне с удобными низкими диванами, закрытые циновками от внешнего мира. Они попросили еще сакэ.

Андрей внезапно все понял. Вдохновение продолжало работать.

— Как, вы не бывали в Японии? — пошутил он.

— Ну, грубо говоря, не бывал… — в тон ответил Зарайский.

Обнаружив, что у них одни и те же культурные контексты, настороженные мужчины облегченно улыбнулись. Как-то сам собой заструился разговор о работе — взахлеб, так, словно обоим до сих пор не с кем было поговорить о сложных переломах со смещениями у людей, о травмах у собак и вывихах у котов.

— Ты знаешь, что у нас с тобой бранч? — Зарайский тоже решил блеснуть образованностью.

— Это что за птица?

— На сленге британских студентов — завтрак, переходящий в обед. То есть breakfast и lunch.

— А, понял. Когда работал в Британии, не слышал такого… Значит, недавно придумали. Завтракообед? Смешно. Скрещение двух пород…

Андрей без всяких уверений со стороны Никиты понял, что они не соперники и что он классный мужик, которого жизнь недавно изрядно помяла, но он не сдался.

Много было съедено, выпито тоже немало. После этого душа естественным образом рвалась к откровениям.

— Ты пойми! — Двинятин указывал на свой тонкий серый свитер в область груди. — Она мне не верит! Думает, что я не на стройке, а где-то… загулял? Но это же ерунда! Я для кого дом строю? Для нее. Зачем же мне кто-то другой?

— Логично, — кивнул хмельным кивком Зарайский.

— И она решила заставить меня ревновать. К тебе. Чтобы я типа испугался, приклеился к ней — и ни на шаг из дому. Понимаешь?

— Понимаю. Но зачем? — Хирург попытался положить ногу на ногу, но она почему-то съехала.

— Как зачем? Как зачем? Она думает, что если я начну сильно ревновать, то вспомню, что люблю. — Андрей улыбнулся. — Но я ведь без всякой ревности ее люблю, меня не надо проверять! Понимаешь?!

— Вера — она кто? Она женщина. Хотя и отличный специалист… — Никита задумался, смутно понимая, что сказал что-то не то. — Но все равно женщина. А это значит…

— Ты хочешь сказать, у нее женская логика.