После долго и счастливо (ЛП) - Лиезе Хлоя

Макануи предлагает нам медленно сесть и завершить практику.

Намасте.

Я встаю, провожу ладонями по волосам и вытягиваю руки над головой. Я чувствую себя расслабленным везде, в том числе и в паху. Это одно из тех мест, где я и не осознавал скопление напряжения. Но задумавшись об этом, я с тошнотворным ощущением понимаю, что можно было и догадаться.

Поблагодарив Макануи, мы скручиваем свои коврики для йоги.

— Хорошая работа, Эйден, — говорит Рен, мягко хлопнув меня по спине. — В конечном счёте ты все же настроился на нужный лад.

— Спасибо. Через какое-то время стало даже неплохо. Ну ладно, дети. Это было весело…

— Воу, воу, воу, — Оливер обвивает мою шею рукой, и это просто гадость. Пот с него буквально капает.

— Отвянь, — я отталкиваю его. — Ты весь взмок.

— Ты же не думал, что отделаешься одной йогой и свободен весь день? — Вигго качает головой и вздыхает. — Эйден. Эйден, Эйден, Эйден.

Райдер пьёт воду, тщетно пытаясь скрыть улыбку.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Нас, — говорит Вигго, разворачивая меня прочь от дома, — ждет сплочающее братское приключение на весь день.

Я останавливаюсь как вкопанный, отчего братья Бергманы налетают друг на друга как костяшки домино.

— Идиоты, — бурчит Акс сзади. — Я окружён идиотами.

Я поворачиваюсь к ним лицом.

— Я не ваш брат. Разве вы не хотите делать всё это, ну… без меня?

Они все скрещивают руки на груди и наклоняют головы в одну сторону. Это чрезвычайно странно. И также… чёрт, по-своему мило.

— Вот именно поэтому, — говорит Оливер, — нам и нужен сегодняшний день.

Вигго пригвождает меня резким взглядом.

— Где-то по дороге ты забыл, что в день, когда ты стал мужем Фрейи, ты стал и нашим родственником.

Вот чёрт. Перед глазами всё расплывается от слёз. Я смотрю на свои ноги и моргаю, откашливаясь.

— Так что отвечая на твой вопрос, — говорит Райдер, — нет. Мы не хотим делать это без тебя.

Рен широко улыбается.

— Сегодняшний день — для всех нас шестерых. Братское время.

— Ты с нами навсегда, — говорит мне Акс. — Тебе не дано право вести себя так, будто тебя не касается эта сраная карусель под названием «быть Бергманом». Если я вынужден терпеть это безумие, то и ты тоже.

И прежде чем я успеваю что-то сказать или хоть сообразить, что сказать, ибо слова застряли за комом в горле, Вигго испускает пронзительный тарзанский вопль и убегает по тропинке за дом.

У меня вырывается обреченный вздох.

— Я должен последовать за ним, так?

— Ага, — говорят они все.

Выждав небольшую паузу, я делаю вдох. И когда из моих лёгких вырывается такой же тарзанский вопль, я бегу следом за ним.

Глава 15. Эйден

Плейлист: Andrew Bird — Olympians

— Всё болит, — ноет Оливер.

— Теперь ты понимаешь, как я чувствовал себя с тех пор, как Макануи накинулся на мой пах будто инструктор по строевой подготовке, — я бросаю в Оливера зефирку. Та отскакивает от его груди, но он ловит её и закидывает в рот.

Прожевав и проглотив, Оливер выгибает шею и смотрит на угасающий свет солнца, на небо, окрашенное акварельными тонами — незабудково-голубой, мандариновый и лавандовый.

— Но иногда адская боль того стоит, — говорит он. — Если это правильная боль. Это как работа над мышечной выносливостью. Это отстой. Но я не был бы готов к игре, не был бы хорош в футболе, если бы не бегал до тошноты и не поднимал тяжести так регулярно, хотя я это ненавижу.

— Это правда, — Райдер берёт термос. — Ну, только я люблю поднимать тяжести. И бегать. Но согласен с твоим утверждением, что да, боль иногда имеет смысл.

Огонь потрескивает, привлекая нас поближе к костру, заставляя ёжиться от надвигающейся темноты. Пока вокруг дует морской бриз, я смотрю на братьев Бергманов. Аксель задумчиво смотрит на огонь. Рен улыбается и жуёт смор5. Райдер потерялся в своих мыслях и ворошит угли. Оливер разглядывает небо. А Вигго устремил взгляд своих светлых глаз на меня.

— Как у тебя дела, Эйден? — спрашивает он.

Я откидываюсь на спинку стула, кладу одну ступню на противоположное колено.

— Всё ноет. Из-за езды на горном велосипеде и плавания до «прыжка веры».

— Я всё ещё зол, — бурчит Оливер.

Губы Вигго подёргиваются, и он подавляет улыбку.

— Я отвлёкся. Птичка издала звук, и ты же знаешь, как легко я отвлекаюсь.

— О, я знаю. А ещё знает моя ушибленная задница, которая грохнулась на землю как мешок картошки, потому что меня не поймали, — Оливер хмурится. — Поверить не могу, что доверил тебе это бесценное тело футбольной славы.

Райдер кашляет в сгиб локтя, пытаясь скрыть смех, затем делает нормальное лицо.

— Прости. Я извиняюсь. Вигго, это было дерьмово.

Вигго не обращает внимания.

— Я хочу услышать ответ Эйдена.

Один за другим их взгляды останавливаются на мне.

— Я же сказал, всё ноет. В остальном я… я в порядке. И, ээ… — я отвожу взгляд и сглатываю неожиданный ком эмоций, встающий в горле. — Это был хороший день. Так что. Да. Спасибо.

Рен наклоняется вперёд и похлопывает меня по колену.

— Вот и хорошо. Мы тебя любим, Эйден.

Братское эхо этой фразы окружает меня, отчего невозможно не улыбнуться в ответ. Райдер хлопает меня по спине, а Оливер разворачивается на стуле и укладывает ноги мне на колени.

— Гадость, чувак, — я спихиваю их. — Перебор.

— У меня всё ноет! — воет Оливер. — Мне просто нужно вытянуть куда-нибудь ноги так, чтобы не обжечь стопы.

— Какая драма, — Вигго закатывает глаза, но подвигается ближе, поднимает ноги Оливера, затем разворачивает Олли так, чтобы его ступни покоились на его бёдрах. — Итак, давайте обсудим стратегию.

— Прошу прощения? — я моргаю.

Братья переглядываются, после чего Вигго принимается загибать пальцы.

— Вы пререкались в океане. Такое кардинально недопустимо. Нельзя пререкаться с Фрейей, когда она сердита. Надо дать ей выговориться.

Мой левый глаз подёргивается. Я прижимаю к нему палец.

— Прошу. Прочти мне нотацию по моей жене, с которой я прожил почти десять лет.

— Ключевое слово «почти», — отвечает он. — Давай не будем забегать вперёд.

Я размышляю о том, как здорово было бы придушить его.

— Дальше, — Вигго загибает следующий палец. — Ты до сих пор ведёшь себя как высокомерный засранец, которого невозможно обучить. Тебе не приходило в голову, что может быть, Фрейя просто девять лет терпела такую динамику, но всегда была не в восторге? Может, она просто хочет, чтобы ты закрыл хлебало и выслушал.

— Это как с чайником, — говорит Оливер так, будто делится вселенской мудростью. — Вместо того чтобы давать ему свистеть, просто подними крышку и… выпусти пар.

Райдер хрюкает.

— Думаю, Оливер пытается сказать, — дипломатично вмешивается Рен, — что оправдываться перед Фрейей, когда она хочет озвучить свои мысли и эмоции — это не в твоих интересах. Это обернётся против тебя. Лучше выслушать её, а не оспаривать каждый аргумент.

— Да, — говорит Оливер. — Вот как он сказал.

Вигго награждает своих братьев испепеляющим взглядом.

— А мне позволите? Как единственному здесь, кто проводит внушительное время в книгах, буквально созданных для мужчин, желающих понять женские романтические взгляды.

Парни поднимают руки в жесте капитуляции.

— Николас Спаркс у микрофона, — говорит Райдер.

Вигго шумно выдыхает и зажмуривается так, будто пытается отговорить себя от проявления агрессии. Его бледные глаза распахиваются, затем награждают меня пронизывающим взглядом.

— Удар мячом по яйцам, похоже, заработал тебе несколько очков, но нам явно надо придумать что-то ещё. Что-то, что заставит её почувствовать себя…

— Любимой, — подсказывает Рен. — Любимой тобой. Есть что-то особенное, что она не так часто делает? Что-то значимое, чего она давно не делала, а ты мог бы предложить в качестве жеста? Это покажет, что ты думаешь о ней и о том, что заставляет её почувствовать себя любимой, а не только о твоих представлениях любви.