Глеб Белозерский - Лев Демин

Плыли, держась восточного берега, не удаляясь далеко от береговой кромки, вдоль которой тянулась зеленая полоса тальника и кустарниковой ольхи. Иногда из кустарника взлетали с громким кряканьем утки. Встречались на пути рыбацкие лодки, в них копошились еще живые огромные судаки, лещи, осетры и всякая другая рыба, которой так богато озеро.

- Каллистратушка, объясни княгине, - начал Глеб.

- Слушаю.

- Скажи ей… Это озеро, что зовется Белым, богато всякой рыбой. По моему вкусу, лучшая рыба - судак. На зиму здешние жители замораживают судака и держат его в погребе.

- Я не знаю, как будет по-татарски «погреб». Наверное, У них нет такого слова.

- Обходись без погреба.

Каллистрат бегло переводил на татарский слова Глеба, редко испытывая затруднения. А князь продолжал свои рассуждения об озере и его богатствах.

- Хорош еще и карась, особенно в сметане. А из мелкой рыбешки белозерцы любят снетка. Хорош суп из него.

Глеб внезапно прервал свою речь о рыбах. На берегу, где прибрежный кустарник расступался, мелькнуло несколько убогих избушек с односкатными кровлями, крытыми корой. Болью в сердце отозвались воспоминания об этой неприметной деревушке, о весянке Василисушке, его непродолжительном, прерванном счастье. Знать, не судьба. Благоразумно ли теперь корить себя за то, что не удержал порыв молодой страсти. Но ведь и она потянулась к нему, не сдерживая себя. Разве не оба виноваты? Пусть Бог обоих и рассудит.

А теперь его любовь, его судьба - Феодорушка. Она тоже видела много страшного в ордынской жизни, много горького слышала от матери.

Глеб Василькович отвернулся от берега и дал команду гребцам:

- Нажми на весла, ребятушки. Сделаем остановку в Ухтоме.

Село Ухтома по местным понятиям было немалое: десятка полтора-два дворов. Среди них выделялась усадьба тиуна. В селе церковь, срубленная в северных традициях. Это шестигранный столп, переходящий в покупольный барабан, увенчанный луковичной главкой. Село стояло при впадении в озеро речки Ухтомки. Глеб принялся объяснять Феодоре, что эта речка вытекает из озерца Волоцкого. От него до другого озерца, Долгого, не ахти какое большое расстояние. Лодки могут преодолеть его волоком. А из озерца Долгого прямой путь малыми реками до большого озера Боже или Чарондское. Из него идет речной путь в другое большое озеро Лаче, из которого вытекает большая порожистая река Онега.

Феодора невнимательно слушала это отступление в географию белозерского края. Упомянутые Глебом названия рек и озер ей ни о чем не говорили. Она перебила портного, пытавшегося передать смысл рассказанного князем, неожиданным вопросом:

- А что такое волок?

Каллистрат и сам затруднился перевести это слово. Должно быть, в татарском языке его просто не было. Глеб попытался объяснить его значение своими словами.

- Слушай, Каллистратушка. Попытаюсь растолковать, - начал Глеб Василькович. - Представь, плывет по реке купец с товарами. Надо ему попасть в другую реку, которая близко подходит к первой, но не сливается с ней. Что делать купцу?

Он приказывает своим спутникам перетаскивать лодки по суше из одной реки в другую. Это место и называется волоком - от слова «волочить». Что-нибудь поняла, Феодора?

Приближение княжеской лодки заметили с берега и сообщили сельскому тиуну Проклу. Он неоднократно бывал в Бе-лоозере по разным делам и знал князя Глеба в лицо. Прокл вышел к берегу встретить Глеба и его спутников.

- Здешний тиун? - спросил белозерский князь.

- Правильно, тиун я. Рад, что ты пожаловал. Дело до тебя имею.

- Говори, какое у тебя дело?

- Второй месяц, как пастырь наш, отец Спиридон, преставился. Прислали бы нам нового батюшку.

- Разве нет дьякона, чтобы рукоположить?

- Какой дьякон в бедном приходе? Всегда без дьякона служили.

- А причетник?

- Совсем молод. Не подходит к священническому сану. Приход-то наш сложный. Среди прихожан больше весян, чем русских. А весяне, можно сказать, двоеверы. В храм ходят, но капища свои не забывают. Покойный отец Спиридон пытался их вразумить, да не вразумил до конца. Нам нужен пастырь опытный и разумный.

- С сей просьбой не ко мне обращайтесь. Жду приезда владыки Кирилла. Обещал мне двух священников для Белоозера прислать. Может, одного отдаст на ваш приход.

- Дай-то Бог. Я ведь о благе прихожан пекусь. Не только тиун я, но и церковный староста. Не желаете ли молочка парного?

- Не откажемся.

Прокл приказал прислужнице-весянке принести молока и собственноручно налил князю и каждому из его спутников по берестяному бурачку. А потом предложил полакомиться черной смородиной со своего огорода. Когда Глеб протянул тиуну крупную серебряную монету, тот долго отказывался. Но, в конце концов, взял после слов князя:

- Я ведь с тобой не за угощение расплачиваюсь, а как приходскому старосте на храм жертвую.

Еще спрашивал Глеб о языческих обрядах у веси и убедился, что, хотя те и считают себя христианами, христианская религия легла на их души поверхностной оболочкой, никак не искоренив старых верований. Потом Глеб Василькович спросил:

- Скажи мне, Проклушка, пользуются ли в наши дни вот этим речным путем из Белого озера на Онегу с волоком между озерцами Волоцким и Долгим?

- Редко. Можно сказать, почти не пользуются.

- Почему же?

- Реки на этом пути мелководны. Да и Онега малопригодна для плавания. Бурна, порожиста. Это не Сухона и не Двина.

- Понятно разъяснил…

Владыку Кирилла встречали торжественно. На берегу Шексны, где обычно приставали суда, собралось все духовенство Белоозера и окрестных сел во главе с игуменом Иринеем и княжеской четой. Столпились горожане. Прибывший епископ благословил Глеба Васильковича и княгиню Феодору, а потом по очереди все духовенство в порядке старшинства, начиная с Иринея.

Пребывание владыки в Белоозере было до предела насыщенно. Сперва он отслужил архиерейскую службу в соборной Успенской церкви. Посетил церкви города, знакомясь с их состоянием, одаривая книгами, переписанными ростовскими писцами. Поинтересовался, как идет переписка светских и церковных книг в самом Белоозере и пожелал встретиться с писцами. Их оказалось только двое. Кирилл выразил Глебу и Иринею неодобрение. Разве в Белоозере мало грамотных людей с хорошим почерком?

Потом состоялось проведение церемонии возведения в должность настоятеля игумена Иринея и освящения монастыря. Одного из двух священников, прибывших вместе с владыкой из Ростова, иеромонаха Исидора, владыка ввел в штат обители в качестве монастырского священника. Другого, отца Зиновия, светского пастыря, прибывшего с семьей, Кирилл по просьбе князя Глеба назначил приходским священником в Ухтому.

Большое внимание владыка уделил белозерской иконописи. Мастерская иконописцев помещалась во флигеле княжеских палат, примыкавшем к дворовой церкви. Всех иконописцев, которых обычно называли богомазами, было четверо. Один из них, степенный и способный, Феогност считался старостой. У каждого было по два ученика, которые выполняли всякие вспомогательные работы: шлифовали доски, предназначенные для икон, грунтовали их поверхность, растирали краски и присматривались к работе учителей. Понемногу они допускались и к живописным работам, закрашивали общий фон, наносили краску на одежду изображаемых святых.

Владыка придирчиво осмотрел уже готовые работы. Особенно ему понравились Богоматерь с младенцем, распятый Христос, святой равноапостольный князь Владимир и Георгий Победоносец на коне, поражающий копьем змия. Давая наставления Феогносту, Кирилл сказал, указывая на понравившиеся ему иконы:

- Вот эти зело хороши. Сделайте с каждой по нескольку копий. В монастыре не хватает малого настоятельского храма. Будете украшать будущий храм своими работами. В городском храме Ильи Пророка плох иконостас, надо обновить его. А помещение ваше никуда не годится: тесно и темно.

- Скажи, владыка, об этом князю Глебу. Он тебя послушает, - молвил Феогност.

- Скажу непременно.

Покончив с белозерскими делами, владыка Кирилл посетил несколько местных приходов, в том числе побывал в Ухтоме, где представил прихожанам нового священника, отца Зиновия. Отслужили в ухтомской церкви литургию в сослужении Зиновия и сопровождавшего его в поездке в белозерский край протодиакона Тимофея.

Возвратившись из кратковременной поездки по приходам, Кирилл услышал от князя Глеба Васильковича такой вопрос:

- Скажи, владыка, что нам делать с остатками язычества? Живучи, ох, как живучи они. Волхвы вроде бы перевелись. Но остались старцы, колдуны, ворожеи.

- Не простой вопрос задаешь, князь.

- Храмы строим, прихожан окормляем, в том числе и весян. А увидишь весянина… На груди - крестик на шнурочке, в храме усердно молится. И наговорит тебе три короба всякой непотребной всячины. Почитает лесного дедушку, делает жертвоприношения скотом…