Лунная избранница - Амила Дан

был похож на падение. Хотела подняться с холодной плитки, но не могла начать дышать. Прислушивалась к его сердцебиению, может к стонам, но нет — только тишина. Сорвалась с места, резко открыла дверь, сделала шаг в комнату, но меня тут же поймали со спины.

— Отпусти! Обманщик! Лжец! Как тебе можно верить, если постоянно врешь? — выбралась из схватки, но Нед успел схватить меня за локоть и прижать к стенке. Завел руки над головой, а телом уперся в меня, хоть я и видела, что ему больно.

— Помнишь, когда мы были у ведьмы, что она сказала? — отвела взгляд, не хотела отвечать, пыталась справиться с внезапно нахлынувшими чувствами.

Я хотела кусаться, вырываться, убить мерзавца, но мое тело и душа думали иначе. Плоть замерла в теплых объятиях любимого, аура окутала душу желанием и трепетом. Только ум отчаянно боролся, а сердце отчаянно кричало — снова обманет.

— Она сказала, что Эцио нужна голубая кровь, а она сейчас белая, понимаешь? — настырно делала вид, что не понимаю. — Я помню, как впервые увидел твою кровь, она имела голубой оттенок, сейчас его нет потому, что твои чувства ко мне изменили её.

— У меня нет к тебе чувств, — уверенно подняла взгляд, — Больше нет! Ты сам их убил, только что, целуя Мейс, обещая избавиться от меня.

Предательские слезы опять покатились по щекам, я не успела их спрятать, чем еще больше бесила себя. Не любила, когда меня считали слабой, ведь я не была такой. Это все боль внутри меня, она слишком разрывала связь с реальностью.

— Лгунишка, — нежно прикоснулся губами к мокрой щеке, — а я тебя люблю. Как оказывается уже давно, только моя гордость не позволяла понять мои чувства. Побывав на волоске от иного мира, я понял, что это самое отстойное чувство.

— Отпусти! Я не верю… — прошептала едва слышно. Нед не спешил меня отпускать, продолжал целовать, как маленькое дитя в щечку, каждый раз, когда на ней появлялась следующая слезинка.

— Я знаю, в это трудно поверить, но Лай изготовил отвар из трав, чтобы Мейс рассказала правду. Я должен был ей подыграть, ради нас. Чтобы понять, что ждет от нас Эцио и как его обхитрить. Я понял, что не входил в его планы, именно по этому Мейс напала, она знала, что я буду тебя защищать, только они не учли одного: твоя кровь поможет мне выбраться из тьмы и навязчивой компании Хаан. А дальше все, как белый день: я овощ, пока травы удерживают волка, ты меня бросаешь и к полнолунию твоя кровь опять же голубая. Выход Эцио из тени и последний аккорд.

Увидев, что я больше не пыталась противостоять, провел ладонью по рукам, обхватил мое лицо, заставив посмотреть ему в глаза.

— Прости, — и поцеловал. Нежно и в то же время грубо, изысканно и по-хамски. А я только таяла, как снег на солнце, пыталась запомнить его вкус и вдруг поняла — он не врет. Могут обмануть слова, но прикосновения, чувства, его чувства, которые я начала улавливать — обмануть нельзя.

— Есть еще, что-то, что я должна знать, — с трудом глотала воздух ртом. — Скажи мне прямо сейчас всю правду и тогда я обещаю дать тебе второй шанс.

А я уже простила. Черт, простила! И ему это стоило всего один поцелуй. Неужели я и такая слабачка?!

— Я следил за тобой еще до нашего знакомства. Знал, что Эцио тебя ищет, выжидал, хотел отомстить ему за смерть отца, и даже хотел тебя соблазнить. И ведьма, кстати, не сказала тебе всей правды, — посмотрел на меня с сожжением, — тогда она заперла твоего зверя. Я намеренно пошел на такой шаг, чтобы склонить тебя на свою сторону. Не слушал своих чувств, пытался руководиться только местью. Думал, знал, что влюбился, но прятался за местью, как последний трус.

— Это все? — хотелось ему хорошенько врезать. Я не ожидала, что за его спиной столько лжи. Надеялась услышать “больше ничего нет”. Услышала на свою голову! Тогда во мне непросто разгорелась не просто злость — бунт. Волчица была в бешенстве, только наша близость сдерживала меня от превращения. Ощущала вибрацию всем телом, старалась унять, но, к сожалению, это не так просто. — Если бы ты знал, как я хочу тебе врезать! Хочу чтобы чувствовал ту горечь, которая плещется в груди. Ты хоть понимаешь, что я могу просто уйти и никогда не вернуться. Даже желание умереть появилось. Это слишком больно… — выбралась из захвата.

Недан меня не останавливал. Опустив голову в пол, стоял, как истукан, а я все не решалась уйти, смотрела на кудрявую макушку, пыталась сделать правильный выбор.

Сделав шаг, остановилась. Еще шаг… меня резко развернули и опять прижали к мужскому телу.

— Да, я тварь! — громко дышал над ухом. Большие пальцы нежно массировали затылок, путались в волосах. — Но… я не смогу тебя отпустить, и если понадобиться — заставлю быть рядом.

Покрывал лицо поцелуями. Кожа горела от давления, я захлебывалась от эмоций. Не выдержала, начала отвечать, позволяя упасть в грех с привкусом страсти. Ми не осторожничали, не было ран, или обид, были только мы! Ревность, постепенно переросла в сладкое наваждение, сплетенный запах наших тел, а когда я поняла, что могу умереть от наслаждения, меня вернули к жизни самые нежные поцелуи.

— Болит? — кончиком пальца, нежно провела по краю раны. Подняла голову с плеча Неда, заглядывая в глаза.

— Нет, — играл с моими волосами, нежно прикасался взглядом к моим припухшим от поцелуев губам.

— Скоро заживет, если не болит, или Лай мазью обработал? — я все еще не могла поверить в то, что случилось, но не жалела. Наконец мы открылись друг другу полностью. Хотя, неприятный след от вранья еще остался, я не могла скрывать, что не злюсь.

— Когда ты целуешь, они быстрее затягиваются, — приподнял голову, чтобы дотянутся до моих губ.

Все только что утихомирившиеся чувства, опять взорвались, и мы снова вернулись в начальную точку, где ничего не было важно, только МЫ.

Трель телефона спустила нас на землю, Нед не хотел отвечать, но я подвиглась к тумбочке и посмотрела на экран.

— Это Каратель. Возьми, — недовольно стрельнув в меня взглядом взял гаджет.

— Да, — притянул к себе, укладываясь на подушку, — думаю, это плохая мысль, пусть Зубр займется.

Я не старалась услышать, мне было слишком хорошо, чтобы лезть в дела мужчин.

— Я не могу, Ной, прости. Эл одну не оставлю, а за собой таскать — слишком опасно.

С трубки послышался медвежий рев.

— Не кипятись. Я передаю