Книга 2. Быль о Холодном Огне - Иней Олненн

Костер быстро догорал. Бушующее пламя превратилось в шепчущие язычки, теплящиеся, как дыхание умирающего. Убитые Охотники лежали там, где нашли свою погибель, души их забрал прачи, и тела скоро исчезнут.

Но вот угас огонь, и старый лес ожил. Налетел холодный ветер, заскрипели ветви, заговорили листья. Темная тоска проникла в сердце, захотелось выть, точно зверю у разоренного логова.

— Идемте домой, — сказал Здарек и зашагал прочь.

День клонился к вечеру.

— … Я знаю все, что ты мне скажешь. Все! — Комр Акив стукнул пустой кружкой по столу. — Сколько лет мы с тобой говорим об этом? Я наперед знаю все твои речи!

Он и Хьярги сидели друг против друга и сердито спорили. Здарек и Дим не вмешивались, но не пропускали ни слова. Здарек ставил заплатку на куртку, а Дим чистил кинжал.

— Ормиты заплатили за свои ошибки в два раза больше, чем должны, — насупился Хьярги. — Те, что погибли сегодня в лесу — едва ли не последние. Целое поколение вырезали! Ты думаешь, это пройдет для Долины бесследно?

— А как быть с поколением, что выросло с оружием в руках? Его мы куда денем? К сохе их уже не поставишь! И это тоже для Долины бесследно не пройдет!

— Вот потому тех, кто приносит Огонь, сейчас нужно беречь как самое дорогое сокровище! — Хьярги закипал все больше и больше. — Разве я не пытался остановить их тогда, двенадцать лет назад?

— Я не обвиняю тебя, — Комр Акив стиснул пустую кружку. — Посмотри на нас с тобой. Ты — мудрый, я — простой охотник. Объясни мне, если сможешь, почему я потерял своих сыновей, назови мне цель, что оправдает их гибель!

Хьярги закрыл глаза и с силой провел по ним ладонью, словно хотел навсегда лишиться их и не смотреть в беспощадное лицо Комра Акива.

— Мы виноваты, спорить не буду. И уже девять лет каждый день мы платим кровью за свою вину. Но приближается черта, перешагнув которую те, кто убивал ормитов, и те, кто молча взирал на это, возьмут на себя ответственность за гибель Долины! Потому что есть тот предел, за которым кончается моя вина и начинается твоя, Комр Акив!

Охотник тяжело вздохнул и разлил по кружкам вино.

— Может, ты прав, Хьярги? Может, пора забыть прошлое? И мне горько, и тебе несладко. Вот только боль свою и тоску куда деть? За плечо не бросишь и в землю не закопаешь… Вот так подступит — и я готов даже пойти к Яме, Говорящей с мертвыми, лишь бы увидеть своих детей!

— Не дури, — буркнул Хьярги, — голову свою там оставишь и их зря потревожишь.

— Нет, я еще собираюсь пожить, чтобы посчитаться с этими стервятниками! — Комр Акив погрозил кулаком невидимому врагу. — Я еще не так стар, и моя ладонь не забыла, как ложится в нее рукоять меча!.. Назло доживу, помирать не буду, пока не поквитаюсь!

— Здарек, а кто это — Говорящая с мертвыми? — шепотом спросил Дим. — И что за яма такая?

— Забудь, это все сказки. И вообще тебе спать пора.

…Посреди ночи, переворачиваясь с боку на бок, Дим открыл глаза и увидел все еще сидящих у стола Хьярги и Здарека. Они о чем-то говорили, слегка наклонясь друг к другу, и в разговоре то и дело звучали всякие таинственные слова, и когда они звучали, пламя свечи колебалось и вспыхивало ярче. 'Надо будет спросить у Здарека, что это за слова', — подумал Дим. Он повторил их про себя несколько раз и уснул, а на утро не вспомнил ни одного.

ГЛАВА 13

Пробравшись лесом между Кемиром и Шентидом, Риэл и Кирч выехали к Согдиве. Густые заросли вставали на пути, они вынуждены были то объезжать их, то продираться сквозь кусты шиповника, спутанные ветви дикой малины и жгучей крапивы. День сменялся ночью, под ударами копыт поникали травы, и ветер оставался позади, устав состязаться не в скорости, но в выносливости… Дорога измотала их, истрепала одежду, обветрила кожу, сбила подковы лошадям и в награду вывела к реке — такой могучей и прекрасной, что Риэл мигом забыла об усталости и лицо ее просветлело.

Они остановились на вершине холма. Вечерело. В далеких селениях загорались огоньки, освещая путь уходящему дню. Впереди морем расстилались зеленые луга, невесомая паутина тумана завивалась над ними. И в этих лугах широкой лентой темнела полноводная Согдива — величавая и спокойная, она носила на себе корабли и кормила всех, кто жил на ее берегах. Согдива брала начало в высоких снегах Магранны, чьи неприступные вершины розовели в лучах угасающего солнца далеко на севере, и впадала она в море — величайшее из творений эльямаров — неизведанное, манящее своей таинственностью, и Согдива была частью этой тайны. Авриски боготворили ее, и даже степняки не осмеливались осквернять священные берега — не трогали деревни и не выжигали поля, ведь, глядя в зеркало Согдивы, они глядели в очи грозной Увелен — эльмы Вод и страшились ее гнева.

Риэл откинула с головы капюшон и медленно вдохнула ветер. Она выбирала направление, прислушиваясь к себе, но не знала, насколько верно это направление. Прекрасна была Согдива, но ее взгляд притягивала подпирающая небо твердыня Магранны.

— Кажется, нам на север, — сказала Риэл.

— Лучше бы на юг, — уныло пробормотал Кирч.

За Магранной в ледяном плену лежала Махагава, что ныне звалась Экбором, и там, где-то среди снегов, прятался Кахантар — ненайденный замок Черного Короля. Получалось, они сами шли к нему в руки, но что Кирч мог поделать?..

Короткими переходами пробирались они вдоль Согдивы. Под покровом ночи заезжали на хутора, в надежности которых Кирч был уверен, чтобы пополнить запасы продовольствия. Поречье неумолимо сужалось, приближалось место, где Сигрув отделялся от русла Согдивы и устремлялся в свободное течение. Там стоял Хемринверд, главный город Долины. Именно у его стен битвой завершилась трехлетняя война, и на прилегающих к ним полям, щедро политым кровью, взошли сочные густые травы. Много степняков полегло в той битве, и авриски были разбиты, но сражались они с такой яростью, что ярость эта до сих пор жила в земле, воде и разрушенных стенах города. С тех пор руины Хемринверда степняки объезжали далеко стороной, и Кирч надеялся переждать там ночь.

На закате они выехали из леса на открытое место.

Перед ними расстилалось широкое поле, имя этому полю — Щит мертвых, и двадцать девять могильных курганов безмолвными стражами окружали его.

Закат пламенем охватил полнеба, заволновались густые травы, на землю легли багровые тени. Они напомнили о жаркой схватке, когда, захлебываясь кровью, живые ложились поверх мертвых, чтобы никогда уже не подняться.

Страшась нарушить их покой, медленно ехали Риэл и Кирч по полю, и все выше поднимались перед ними полуразрушенные, иссушенные ветрами и солнцем белые, как кости, стены Хемринверда. Они подъехали совсем близко, и Риэл показалось, что алые лучи заката стекают со стен кровавыми ручьями.