Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

вслед за связным, поглядывая на небо. Двухмоторные «юнкерсы» входили в пике, включая оглушительные сирены. Видно было, как от них отрывались бомбы. Они увеличивались в размере и с ревом падали на людей, укрепившихся на кусочке этой земли. Откуда-то строчили пулеметы, и воздух был наполнен свистом летящих пуль.

В небе появились два наших истребителя, кто-то из солдат даже крикнул «ура». «Ястребки» нарушили полет пикирующих «юнкерсов». Но тут же прилетели четыре «мессершмитта» и вступили в бой с нашими «ястребками». Теперь глаза всех людей на земле и с той и с другой стороны были прикованы к бою наших двух отважных летчиков.

То наши гнались за немецкими истребителями, то вдруг все менялось — немецкие самолеты уходили в пике и тут же возникали позади наших.

Самолеты летали друг за другом с бешеной скоростью.

Первым задымил немецкий самолет. И хоть мы торопились со связным, все-таки успели обменяться рукопожатием.

Но тут же был подбит нага «ястребок». Летчик выбросился с парашютом. Он был не очень далеко от нашего переднего края. Я вынул бинокль. Видно было, как летчик тянет стропы, чтобы хоть как-то приблизиться к нам. Сможет или не сможет? Взгляды всех теперь были прикованы к нему.

Летчик был все ближе к земле, которая принадлежала немцам. Он опустился на крышу высокого дома и тут же сбросил с себя лямки парашюта.

Летчик побежал но крыше, видимо, в поисках выхода. Но из слухового окошка уже вылезли фашисты с автоматами в руках.

Это происходило на глазах у всего переднего края. До крыши того дома было метров семьсот. Помочь мы ничем не могли. Летчик выхватил пистолет, убил одного фашиста. Еще несколько выстрелов. Другие фашисты лезли по крыше. Они хотели захватить летчика живым. Они крались к нему с разных сторон, а мы смотрели. Вооруженные автоматами, винтовками, пулеметами, мы были беспомощны. Летчик отстреливался, отступая к краю крыши. Еще один выстрел, еще один шаг. Скоро у него кончатся патроны, ему некуда будет отступать, и фашисты схватят его.

Еще выстрел, еще шаг… Наверное, остался последний патрон. Летчик встал на самый край крыши. Глядя в нашу сторону, летчик что то крикнул, потом приставил пистолет к виску, выстрелил и повалился вниз с высоты пятого этажа…

Мы сняли с головы каски…

— Товарищ лейтенант, — дернул меня за рукав связной, — командир полка ждет.

Опять мы бежали по ходу сообщения, подгоняемые воем сирен пикирующих самолетов. НП командира полка был на втором этаже школы. В маленькую, хорошо замаскированную щель были выставлены глаза стереотрубы.

— Где же ты? — с упреком сказал подполковник. — Сейчас кончится огневая подготовка, они полезут в атаку. Без вашей помощи нам их не сдержать. Звони своим!

— Двадцать девятый! — закричал я в полевой телефон и услышал голос командира дивизиона капитана Савельева. — Говорит сорок первый, — доложил я. — Нужны огурцы. Покупатели скоро будут.

Капитан ответил, что огурцы готовы. Я положил телефонную трубку.

Лицо подполковника посветлело.

— Скоро они кончат огневую подготовку и пойдут в атаку, — повторил подполковник.

В бинокль было видно, как на той стороне поля — может, раньше здесь был стадион — немцы готовятся к атаке.

Я раскрыл планшетку. Водонапорная башня здесь, лощина здесь, вот оно, поле: квадрат пять А, двадцать шесть.

— Товарищ подполковник, — показал я, — Квадрат пять А, двадцать шесть.

Подполковник провел воображаемую линию сбоку и сверху и кивнул в знак согласия.

Немецкие танки, тяжело переваливаясь с боку на бок, кланяясь буграм и ямам, пошли в атаку.

Немецкие солдаты бежали за танками пригнувшись, в касках, с засученными по локоть рукавами, с черными автоматами в руках. В их облике было что-то хищное и злое. Да, это не игра в красные и синие. На минутку мне стало страшно. А вдруг наши не устоят, танки сомнут их?.. И тогда эти хищные люди в касках поднимутся сюда, на второй этаж, на НП.

Наш передний край, по которому было выпущено столько снарядов, столько сброшено бомб, мин, вдруг ожил. Не убили людей эти тонны смертоносного металла. Четыре наших танка «Т-34», врытые в землю, открыли огонь по врагу. С разных сторон послышались резкие, как хлопок, выстрелы противотанковых пушек-сорокапяток. К ним прибавились залпы противотанковых ружей.

— Пятнадцать, шестнадцать, восемнадцать… — шептали губы подполковника, а немецкие танки всё шли и шли, — девятнадцать, двадцать, двадцать один… Лейтенант, — позвал подполковник, — как только передние танки начнут выбираться на пригорок, нужен залп. Снаряды лягут на всем этом поле. Задние остановятся, передние повернут назад.

Танки катились волнами. Один немецкий танк завертелся на месте как ужаленный.

— Это пятый расчет! — радостно воскликнул подполковник. Опять подполковник смотрел в стереотрубу, и губы его шептали: — Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Лейтенант, готовься! — приказал подполковник.

Я поднял трубку. Я волновался. Я еще и еще раз проверял координаты, почему-то вспоминая слова Генки: «А правда, что минометы могут через дом стрелять?»

— Говорит сорок первый! — пересохшей глоткой крикнул я в трубку. — Покупатели явились. Квадрат пять А, двадцать шесть. Повторяю, квадрат пять А, двадцать шесть.

— Квадрат пять А, двадцать шесть, — ответил в трубку капитан Савельев.

— Точно!

— Повторяю, квадрат пять А, двадцать шесть.

— Сейчас ударят, — сказал я подполковнику, чувствуя, как от волнения стали мокрыми ладони.

Я опять провел воображаемые линии на карте, которые перекрестились на цели. Потом я взял бинокль. А немцы все идут и идут. Новые танки, и за ними пехота. И всего только два танка из тридцати подбиты.

И вдруг я услышал знакомые звуки взлетающих реактивных снарядов. Фьють, фьють, фьють! Снаряды приближаются. Словно добрые соколы, мчатся один около другого и обрушиваются на этих хищников с засученными рукавами и черными автоматами, на их бронированные громадины с противным желтым крестом на боку.

— Ага! — крикнул подполковник. — Бей их!

Снаряды ложились на землю в шахматном порядке, уничтожая все живое, переворачивая танки, засыпая землей пехоту.

— Повернули гады! — воскликнул подполковник. — Ага!

Казалось, что подполковник выхватит сейчас пистолет и будет стрелять от радости в потолок.

— Ага! — исступленно кричал он.

Шесть немецких танков замерли на месте, два загорелись. Когда дым рассеялся, мы увидели: на поле лежит много людей в зеленых гимнастерках, неестественно раскинувших руки и ноги…

— Дай поцелую, — сказал подполковник и, обняв меня, крепко поцеловал в губы.

Зазвенел полевой телефон.

— Шестой слушает, — сказал подполковник. — Спасибо. Накормили огурцами. У них понос начался, домой побежали. Думаю, что сегодня не очухаются. Ваш огородник молодец! Точно врезал. Передаю ему трубку!

— Слушает сорок первый.

— Как дела? — спросил капитан Савельев, и голос его показался мне родным.

— Потрясающе, товарищ капитан! — ответил я.