Песнь для Близнецов - Евгения Белякова

«Рассказать Рику? – думал маг. – Он ведь страдает… но по нему будет видно более явно. Сумеет ли он сдерживать себя?»

Дерек спрашивал себя и о том, почему Ольсен сразу сообщил ему о том, что Тео нашлась и жива. Что бы старик не говорил о вреде секретов, сам он ими не брезговал. Мог бы скрыть возвращение Тео, чтобы Черный не выдал себя… Но потом Дерек понял – Ольсен сказал ему правду, зная, что в равновесии, без тяжкого груза на душе, Дерек сможет сделать гораздо больше.

«Значит, и Рик сможет то же самое, чем бы он там ни занимался. К тому же… я бы возненавидел того, кто из хитроумных соображений, плетя какие-то свои интриги, скрыл бы от меня новости о человеке, которого я люблю. Решено… скажу Рику».

Дерек поднялся, отряхнул штаны и открыл портал в Тэнниел.

Рик, укрывшись в своей келье, использовал свободное время, чтобы разрабатывать руки, тренькая на разбитой когда-то и криво склеенной лютне. Он попросил одного из послушников купить ему инструмент, наплетя что-то о том, что ему необходимо восстанавливать гибкость пальцев для письма, а лучшее средство для этого – игра на струнном инструменте. Дал тому немаленькую сумму и, копаясь в саду, молил Близнецов, чтобы этому дурню не попалась на рынке какая-нибудь ручная арфа или четырехструнный барбет. Послушник принес старую лютню, склеенную кое-как, так что звуки, которые она издавала, вызывали в Рике горький полуплач, полусмех. Но, с другой стороны, большего ему сейчас и не требовалось, ведь своими неловкими пальцами он бы и из лучшего инструмента не смог бы извлечь что-нибудь стоящее. Сейчас главное было – восстанавливать навык. Лютня звучала ко всему еще и глухо, что Рика вполне устраивало: так его не услышат и он сумеет избежать лишних вопросов. Позанимавшись пару дней и набив себе на кончиках пальцев волдыри, Рик заметил, что на передней части лютни когда-то был цеховой знак. Когда он рассмотрел инструмент более тщательно, то хохотал, не в силах удержаться, не меньше часа, так что ему в стенку застучал сосед и очень вежливо попросил заткнуться.

Это была та самая лютня, которой он засветил по голове убегающему бродяге тогда, в порту. Он потом собрал обломки и свалил их в комнате для занятий, в Академии. Видимо, кто-то подобрал их, собрал лютню… и наверняка, сообразив, что толку от нее никакого, отнес на рынок в надежде продать хоть за медяк.

Наверное, кто-то из учеников. Рик хихикал, поглаживая бок лютни. Он представил себе, что она, должно быть, прошла через множество рук, и каждый ее покупатель надеялся, что на ней можно играть… И вот теперь она вернулась к самому первому владельцу. Такая ирония судьбы привела Рика в восторг.

День за днем он тренировался – либо в послеобеденное время, когда предположительно, он должен был смиренно молиться, либо ночью, пробравшись в пустующую кухню. Иногда он играл и в келье, но тогда подкладывал под струны тряпку.

Прошел уже почти месяц с того дня, как ему сломали пальцы. Неделя, как он каждую свободную минуту тратил на упражнения. Лишь очень внимательный и оптимистичный музыкант заметил бы прогресс в его мастерстве, вернее, в начале восстановления. Рик сбивался, дышал на закоченевшие пальцы, снова играл, сдавленно стонал от боли… давал роздых рукам и играл, играл…

Сейчас он мог пробежать пальцами по струнам, вызывая лад звуков – от самой низкой, до самой высокой. Медленно, запинаясь, но мог. Почувствовав, что на сегодня уже достиг своего потолка, Рик спрятал лютню в сундук, стоящий под кроватью, и, смотря на руки, согнул и разогнул пальцы. Боль была уже не острой, почти терпимой. Храмовый лекарь советовал не доводить до сильной боли, но он говорил это о письме… можно ли его слова применить к игре на лютне? Рик не хотел рисковать. Если б не это, он бы играл, прерываясь только на сон.

Он вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Кельи не запирались, но Рик мог не волноваться о том, что кто-то влезет к нему и найдет инструмент. Во-первых, ничего особенного в лютне под кроватью не было, бард скрывал свое умение скорее из перестраховки. И во-вторых, никому тут и в голову не пришло бы лазить по чужим кельям. И это разительно отличалось от того, как обстояла личная жизнь в Храме Близнецов. Там шмон устраивался еженедельно, обычно неожиданно. И порицанию, а то и наказанию подвергались послушники, у которых находили книги, не относящиеся к вере, одежду кроме храмовой, любые личные предметы, портреты родных, украшения… да все, что могло придать послушнику индивидуальность. Рик там, правда, был на особом счету – о его даре музыканта старшие жрецы знали и собирались использовать, так что всячески пестовали в нем этот дар.

Пройдя по широкому, с громадными окнами без стекол, выходящими во двор, коридору, Рик спустился по чисто выметенной каменной лестнице на первый этаж. Кивнул жрецам, проходящим мимо, и направился к саду. Совсем немного работы на сегодня. Только копание в земле – Винес уехал с утра пораньше следить за расчисткой участка, где король повелел строить храм Розы. Жрец в последние дни редко обращался за помощью к Рику, все больше раздувался от гордости и бегал в обнимку с планами строительства, хоть и не понимал в них ничего.

– Послушник Вальдо, рад видеть, – поприветствовал Рика старый жрец, Бенедикт, заведовавший удобрением сада. – Что у вас сегодня?

– Немного, – улыбнувшись, ответил Рик. – Подвязать тут и там, прополоть, осмотреть.

– А, ну-ну…

Старик был добродушен и благостен, словно все время находился «под сенью Древа». Бард от него слова плохого не слышал ни о ком. Даже о послушнике Ронни, который, как выяснилось, продавал снадобья из аптеки храма торговцу на рынке, хотя они должны были раздаваться бесплатно больным людям, Бенедикт сказал только: «Бедная, слабая душа…». Рик уважал жреца за незлобивость, и все же не понимал, как Орден Древа, относясь столь мягко и попустительски к явным нарушениям, до сих пор выживает в мире, где, как считал Рик до недавней поры, только расчет и жестокость имели значение. Бард многому научился у жрецов Древа. И отнюдь не только тому, как ухаживать за травами.

Рик заканчивал осмотр целебных растений, когда к нему подбежал младший послушник.

– Вас там… ожидают, во дворе, – сбивчиво объяснил паренек.

Рик, благодаря своему положению при Винесе, довольно быстро заслужил звание старшего послушника. И возраст его личины тоже играл определенную роль – поэтому младшие относились к нему с уважением.

– Он представился? – спросил Рик, бережно укладывая в деревянную коробочку лист, покрытый белым пушком. Какое-то неизвестное заболевание, он собирался отдать лист жрецу Орсону, который, по мнению многих, в растениях смыслил лишь чуть меньше самого Создателя.

– Сказал, что старый друг.

Рик сделал над собой усилие, чтобы лицо не перекосилось в гримасе ненависти. Неужели Амберли набрался наглости заявиться сюда лично, при свете дня? Ему дорого это обойдется. Старший Ворг – да-да, не Аммет, который еще мог смягчиться и только всыпать плетей, – узнает о том, что Крыс нарушил правила. Нельзя, чтобы Вальдо связывали с кем-то, кто вхож в Храм Близнецов.

Рик захлопнул коробочку, примяв болезненный лист. Охнул, быстро откинул крышку. И сокрушенно вздохнул.

«Я сам виноват… позволил злости взять надо мной верх. Хотел бы я быть, как жрец Бенедикт…»

– Я подойду, спасибо. – Сказал послушнику Рик и, убедившись, что какой-то кусочек листа все же не поврежден, протянул парню коробочку. – Будь добр, отнеси это жрецу Орсону. Пусть посмотрит, что за напасть. Скажи, я приду к нему чуть позже.

Рик вышел из внутреннего сада, по пути захватив плащ. Под землей здесь, так же, как и в Храме Близнецов, пролегали трубы с горячей водой, а вот за пределами уютного сада было холодно. Закутавшись плотнее в шерстяную ткань, Рик вышел во двор… и, завидев высокую фигуру, на миг пожалел, что это не Амберли.

Ступая твердо, вдавливая каждую ногу глубоко в снег, Рик пошел к магу. Сжал челюсти так, что скулы свело.

«Если он скажет, что она умерла…»

Приблизившись к Дереку, Рик кашлянул. Тот обернулся и сердце у Рика упало – маг был мрачнее тучи.

– О Боги, нет… – прошептал Рик.

Но Дерек удивленно приподнял брови, а затем, будто спохватившись, заулыбался:

– О, ты про мое лицо? Ты наверняка подумал, что… Ох, я идиот. – Дерек понизил голос, глаза его сияли. – Она жива.

– Что? – тупо переспросил Рик. По телу медленно разливалось тепло, начинаясь где-то в сердце. Ощущения были такие, словно он все это время был заморожен, а теперь оттаивал.

– Жива. Покалечена, но жива и скоро встанет на ноги.

– Покалечена?

– Не в обычном смысле. Цела, только выжгла всю магию. Будет восстанавливаться месяц или около того… она сейчас у своего учителя.