Зеркальный лабиринт - Игнашева Анастасия Андреевна

— Командиры взводов, ко мне! — прозвучал зычный голос, — Боевая задача следующая: в квадрате пять-тридцать два силами первого взвода устроить «елочку» (засада на сленге спецназа). Движение противника будет вот отсюда и отсюда. Запоминать, а не на карте рисовать, салага. Второму взводу организовать отсечение противника от наших ребят огнём «тяжёлых». Сработать только по моей команде! Повторяю — только по моей команде и ни секундой раньше! Третий взвод — после отработки «тяжёлых» гнать противника стрелковкой в этот квадрат. Они побегут, им деваться некуда на открытой местности. Прямо в «елочку» забегут. Но там окрысятся, залягут. Малинин, тут твоему взводу работать на поражение, чтобы не один не ушёл. Не подведи, малыш! Третьему взводу страховать первый. Второму — обеспечить эвакуацию наших. Всё! Работаем!!!

Малинин снова вспоминал давно прошедшие сражения. Взводным ему было тяжело. Ответственность просто запредельная, как ему тогда казалось. Но невыполнимых задач перед Космоспецназом не бывает! Надо соответствовать. Тем более Комбриг, тогда ещё «ротный», командир Первой Роты Пятой Особой Его Императорского Величества Специального Назначения Бригады, поставил молодого офицера на самое ответственное место в операции. Да в память врезались слова, перебиваемые помехами. Тяжело там ребятам, надо выручать, надо не подвести…

В голове у Адмирала возникли мыслеобразы от Прапора. Как мог, он успокаивал вдруг разволновавшегося хозяина. Да наверное не хозяина, а друга… Такого же старого, как и бывший офицер…

Адмирал вздохнул. Мысленно поблагодарил Прапора и приказал сам себе — Отбой. Завтра встреча с Комбригом.

* * *

— А чего это ты Эпштейна вдруг вспомнил? — спросила Анка, разливая чай.

— После разговора с Батей я поднял кое-какие архивы. У меня же допуск есть, как у штабного. — он усмехнулся, — И выяснилось, что Эпштейн бывал на этой проклятой планете. Когда её в очередной раз пытались колонизировать. Он тогда ещё молодой был, то ли сразу после Академии, то ли чуть попозже, но не суть. Он же вроде как фортификатор. И что-то они там пытались организовывать. Когда узнали, что предыдущие попытки колонизации Зэду провалились. Тогда всё списали на атаку из космоса. Правда, пробыл он на Зэду недолго — месяц, или около того. И что самое интересное — в дальнейшем в его послужных списках пребывание на этой чёртовой планетке вообще никак не упоминается! От слова совсем.

— И что сей сон означает? — спросила Анка, усаживаясь за стол и придвигая к себе кружку.

— А то, что по каким-то причинам планетку эту стараются упоминать как можно реже.

— Это у военных. — сказала Анка отхлебнув чаю, — А мы-то были гражданские. Мама ведь была с этой экспедицией совершенно официально. И статьи по этой планете она потом где только не публиковала. И ничего. Научный мир внимал.

— Экспедиция была прикрытием. — ответил Джинн, поморщившись.

— М? Даже так?

— Нужно было обеспечить прикрытие для одного человека. Из Разведки. Контора уже тогда начала что-то подозревать. И отправили туда кого-то. В составе вашей экспедиции.

— Но не Эпштейна. Меня бы он вспомнил. — сказала Анка, — Да и тебя тоже. Память на лица и имена у него всегда была.

Джинн рассеянно кивнул. На его лице отражалась напряжённая работа мысли.

— Когда мы уже вырвались с этой проклятой планетки оказалось, что к нам пришло подкрепление. — сказал он, — Если помнишь. Второй Космический флот.

— Было что-то такое.

— Так вот. Этим флотом тогда командовал мой отец. Контр-адмирал Юзовцев.

— Так ты же Старыгин!

— Старыгин. — буркнул Джинн, — Это девичья фамилия бабушки по отцу. Она -урождённая Старыгина была. Я взял её фамилию, когда пошёл в армию. Так надо было. И примчался он туда в нарушение всех уставов, диспозиций и прочего.

— Тебя спасать?

— Не только.

Вызов от Рентгена пришёл ближе к обеду:

— Готовность 48 минут, не раньше!

— Принял! — ответил Адмирал и стал неспешно собираться в медцентр. Ровно через 36 минут он вышел из своей комнаты и направился по известному маршруту. Как всегда, встречные люди жались к стенам. Адмирала знали практически все на орбитальной станции. Правда, не все уважали, но побаивался точно каждый.

Самуил Яковлевич всё организовал выше всяких похвал. И Адмирал и Комбриг могли не опасаться, что их разговор кто-либо сможет записать или просто подслушать. Они лежали в одной палате, между кроватями стояла лёгкая ширма. Разговор шёл непринуждённо о всякой мелочи, старых знакомых и даже о погоде (хотя какая может быть погода на орбитальной станции?). Наконец, после того, как Рентген, предупредительно махнув рукой, ушел в свой кабинет, Адмирал начал задавать мучившие его вопросы. И вопросов было немало.

— Слушай, как так получилось, что Юзовцев самый первый оказался на Зэду после кода «Красный»??? Обычно проходили месяц-другой, а иной раз и до года никто даже не собирался появляться в месте обнаружения угрозы. А тут раз — и деблокада. Я-то тогда, честно говоря, с жизнью прощался. Сбили бы нас. Так. На всякий случай.

— Дааааа… Рояль в кустах, однако. — медленно и, как обычно, совершенно непонятно ответил Комбриг. Он вообще сейчас произносил слова не спеша. Возраст брал своё. Но Адмирал терпеливо слушал, даже не пытаясь возражать или торопить бывшего командира. — Сдаётся мне знал он что-то про эту планетку. Уж слишком круто там всё повернулось. Целый флот. Разогнал тогда всю шушеру счастьевскую быстро и надолго. Прыснули они так резво, что корабли поддержки практически нам даром достались. Они потом пытались претензии выставить, но были посланы в пешем порядке далеко и.… и.… да не важно. Правда и нашу Бригаду от тех дел отстранили практически сразу. Приказом. С самого верха! И сразу всё засекретили по самое не могу. Я тогда столько подписок дал, что можно было ими гальюн оклеивать, мать их ити…

— Особый Отдел. Это они всё любят секретить. — бормотал Адмирал.

— Ага. Они, паскуды. Кроме них некому больше. Засекретили и там, небось, чего своё, «совершенносекретное», разместили. Ну не ту же канализацию исследовали. Это же ж смешно, право слово, такую сказку для всех придумать! Канализация — и с мозгами! А ха-ха… Кхе… кхе… — заперхал вдруг Комбриг по-старчески.

Старый Адмирал вдруг понял, что даже не смотря на то, что Комбриг много чего повидал за время своей службы и даже не смотря на всевозможные допуски, он ему больше и сказать ничего не сможет. Только свои