Конец Распутина (воспоминания) - Феликс Юсупов

Под конвоем меня привезли в автомобиле в Министерство Внутренних Дел.

Министр вызвал меня по приказанию Государя, который желал во что бы то ни стало узнать, кто именно убил Распутина.

А. Ф. Трепов встретил меня очень любезно, напомнил о своем близком знакомстве с моими родителями и просил меня видеть в нем не официальное лицо, а старого друга моей семьи.

– Вы меня, вероятно, вызывали по приказанию Государя Императора? – спросил я его.

Он утвердительно кивнул головой.

– Следовательно, все, что я вам скажу, будет передано Его Величеству?

– Да, разумеется, я своему Государю лгать не могу.

– Так неужели после того, что вы мне сказали, вы думаете, что я сознаюсь, если бы, предположим, я даже и убил Распутина? Или, тем более, выдам вам виновных, если бы я их знал?

Передайте Его Величеству, что лица, уничтожившие Распутина, сделали это только с одной целью – спасти Царя и Родину от неминуемой гибели. Но, позвольте спросить лично вас, – продолжал я, – неужели власти будут терять время на розыски убийц Распутина теперь, когда каждая минута дорога и остается какая-то, вероятно последняя, возможность спасти положение?

Вы посмотрите, какое серьезное значение придает вся Россия уничтожению этого проходимца, какой энтузиазм оно вызывает всюду. В Распутинском правительстве полная растерянность. А Государь? Я убежден, что в глубине души Он тоже радуется случившемуся и ждет от всех вас помощи. Надо объединиться и действовать, пока не поздно. Неужели никто не сознает, что мы находимся накануне ужаснейшей революции и, если Государя силою не извлекут из заколдованного крута, в котором Он находится, то Он сам, вся Царская Семья и все мы будем сметены народной волной.

Революция неминуема, если ее не предотвратит резкая перемена политики сверху.

...................................................

...................................................

Министр слушал меня с вниманием и удивлением.

– Скажите, князь, – вдруг обратился он ко мне, – откуда у вас такое присутствие духа и умение владеть собой?

Я ничего не ответил. Он мне тоже ничего не сказал. Мы простились.

Разговор мой с председателем Совета Министров был последней попыткой нашего обращения к высшим правительственным сферам.

XXI

Судьба Великого Князя Димитрия Павловича и моя все еще не разрешалась.

В Царском Селе происходили бесконечные совещания о том, как с нами поступить.

21-го декабря прибыл в Петербург отец моей жены, Великий Князь Александр Михайлович. Узнав о грозившей нам опасности, Великий Князь приехал из Киева, где он находился в качестве начальника авиационных частей русской армии. Немедленно по своем приезде он заехал к нам в Сергиевский дворец, а затем отправился в Царское Село, чтобы выяснить наше положение.

Следствием свидания Великого Князя Александра Михайловича с Государем явился Высочайший приказ, чтобы Великий Князь Димитрий Павлович немедленно покинул Петербург и отправился в Персию в распоряжение начальника Персидского Отряда, генерала Баратова. Сопровождать его в пути было приказано его бывшему воспитателю, генералу Лаймингу и флигель-адъютанту графу Кутайсову.

В 11 часов вечера приехал градоначальник и доложил, что поезд Великого Князя отойдет в два часа ночи.

Мне тоже было приказано покинуть Петербург, и местом ссылки назначено было наше имение «Ракитное» в Курской губернии.

Мой поезд отходил в 12 часов ночи.

Для наблюдения за мною был назначен офицер, преподаватель Пажеского Его Величества корпуса, капитан Зеньчиков, а до места высылки меня должен был сопровождать помощник начальника Охранного Отделения, Игнатьев.

И капитан Зеньчиков, и Игнатьев, оба получили лично от Протопопова самые строгие инструкции о том, чтобы держать меня в полной изоляции от всех.

Великому Князю и мне было очень тяжело расставаться друг с другом.

Несколько дней, проведенных нами вместе на положении арестованных в его дворце, стоили, пожалуй, нескольких лет: столько было нами пережито и передумано, столько сначала мечтали мы оба о счастливых переменах для России и столько надежд похоронили потом.

Теперь судьба насильственно нас разъединила, и мы не знали, когда мы встретимся и при каких обстоятельствах. Впереди было мрачно; томили предчувствия тяжелых событий...

В половине двенадцатого ночи за мной приехал Великий Князь Александр Михайлович и повез меня на вокзал.

Публику на платформу не допускали – везде стояли наряды полиции.

Великий Князь Александр Михайлович, прощаясь со мной, сказал, что он сам завтра выезжает из Петербурга и нагонит меня в пути.

С тягостным чувством я сел в вагон... Ударил третий звонок, пронзительно свистнул паровоз и платформа поплыла мимо, потом исчезла совсем. Скоро исчез и Петербург. За окном была зимняя ночь, спящие в сумраке снежные поля, по которым одиноко мчался поезд.

И я был одинок со своими мыслями, которые проносились в моей голове под однообразный стук колес увозившего меня поезда.

Потом началось разрушение России:

Отречение Государя.

Агония Временного Правительства, обреченного уже с первого дня своего возникновения.

Наконец, под грохот орудий и трескотню пулеметов, обстреливавших обе столицы, пришли большевики – жуткая, кровавая власть III Интернационала, угрожающая спокойствию всего мира.

Сколько ужасов перенесла наша Родина, сколько миллионов жизней в ней погибло, сколько памятников культуры уничтожено!

Совершилась небывалая в истории эмиграция: массы людей, по числу равные населению целого государства, покинули свою страну и разошлись изгнанниками по всему земному шару.

Годы длится скитальчество бездомных русских, и никто из нас не знает, когда наступит час возврата; все ли его дождутся или, быть может, только наши дети доживут до светлого дня избавления России.

Изгнанники России всегда живут надеждою на будущее и памятью о прошлом. Последняя, быть может, сильнее, ибо мы не знаем будущего. В прошлом у каждого дорогие ему образы: своих погибших близких, своей прежней жизни; образы своей страны – мощной, широкой, прекрасной.

Воспоминание каждому раскрывает картину за картиной: от мучительного влечения к ним тоскливо изнывает сердце: русская природа с ее могучим простором, русские города, осиянные золотом церковных куполов; линии востока в древних башнях, в очертаниях старых храмов; покой и размах силы во всей прежней русской жизни.

Обрушилась в бездну великая Россия, великая не только по своим размерам и военной мощи, но и по своему государственному и культурному прошлому.

Большинство иностранцев ее не знало. Они верили анекдотам о «варварской стране», управляемой «царями-деспотами при помощи кнута и нагайки». Этим нелепым вымыслам мы в значительной степени обязаны рассказам и сочинениям тех прежних политических эмигрантов, большей частью инородцев по происхождению, из среды которых вышли Ленины, Троцкие и Зиновьевы.