Чертополох и золотая пряжа - Алёна Ершова

же воительница поделила сидов на малые отряды, и те, словно осы, жалили, нападая, изматывая людей.

Девять лет шла война, девять лет король, ведомый брачной клятвой, не смел убрать меч в ножны, уничтожая ненавистных сидов, и девять лет его друг, советник и тесть шел рядом.

Грег Умайл пошевелил затекшими плечами. Боль в руке вонзилась в сознание, прогоняя сон. Он мог бы попросить залечить рану. Скорее всего перед новой битвой король потребует этого, но пока лэрд Умайл хотел чувствовать ее. Хотел чувствовать себя живым. То, что творилось сегодня ночью, казалось ему ненастоящим, неправильным. Слишком тихо кругом. Не шумит ветер в листве, не горланят лягушки, ни одна лошадь не всхрапнет. Даже цикады и те молчат.

Советник отошел от костра и огляделся. Мир казался нарисованным: напитанный тьмой, выверенный и совершенно нереальный. Грег аккуратно достал из поясной сумки крохотный бутылек с зельем, сваренным из четырехлистного клевера – подарок короля, и сделал глоток. Миг и словно открылся театральный занавес. Вернулись тени, звуки, запахи. Со стороны чертополохового поля, у края которого они разбили лагерь, донесся шорох и тихая ругань. Лэрд насторожился. Вдруг кто-то вскрикнул, и советник в свете яркой луны увидел высокий силуэт сида.

— Тревога! Нападение! – Советник сдернул с пояса рог и затрубил что есть мочи. Звук, громкий, низкий, разнесся по полю, пробуждая все живое, захлебнулся, оборвался стоном и затих. Острая стрела пробила Умайлу шею, но лагерь людей уже очнулся от сна и морока.

***

Впервые за свои неполные пятьсот лет правления Хозяин Холмов столкнулся с силой, с которой не мог совладать. Он знал, что его народ превосходит людей сноровкой в искусствах и ремеслах, а потому относится к маложивущим снисходительно. Время от времени сиды выбирали молодых, любопытных и дерзких, чтобы поделиться знаниями. Иногда от связи сида и человека рождался ребенок, но далеко не всегда он оставался в холмах. Так среди людей стали появляться сейдконы, спаконы, скальды и маги начертатели рун, живущие намного дольше смертных и умеющие впитывать и отдавать мудрость. Вот и выходило, что люди постоянно соприкасались с волшебным народом, хоть и жили порознь. Человеческая кровь разбавляла сидскую, делала ее сильнее, а детей здоровее и выносливее. К тому же люди гораздо быстрее учились всему новому и порой сидские идеи возвращались совершенно невероятным исполнением.

В начале времен великая богиня Дану намеренно крепко-накрепко связала два народа, желая, чтобы они гармонично развивались, дополняя друг друга. Но даже те сиды, что чтили традиции, находили людей скорее забавными зверушками, чем равными союзниками. А много веков назад среди детей богини Дану появились те, кто считал, что «зверушки» нуждаются в хозяйской руке, правильном воспитании и грамотном разведении. Королева Морриган, презрев заветы праматери, объявила себя человеческой богиней и стала вершить дела смертных, подчиняя их волю. Она стравливала целые страны, греясь с пожарищ. Ее магия, как и магия тех, кто следовал за ней, изменилась. Теперь уже не природа питала их, а человеческие страсти. Многие тогда оказались с ней не согласны и были объявлены предателями. Произошел раскол и первая война детей богини Дану. Морриган победила, но позволила всем проигравшим взять корабли и отплыть в земли, где спит солнце.

«Рано или поздно вы поймете, что смертных нужно держать в страхе. Они как малые дети, не понимают слова «нет» и слишком быстро учатся плохому», — сказала она Нуаду на прощанье.

Ноденс родился после раскола, однако Слова Морриган жили в его памяти. Но только сейчас он, понял, насколько она была права и в тоже время как сильно ошибалась. Люди, которых сиды едва ли воспринимали всерьез, жгли священные рощи, срывали холмы и разоряли святилища. Лучшие из детей богини Дану мертвы, так и не сумев дать достойный отпор, а король Николас, не зная усталости, движется вперед. А провидению словно мало всего этого. И вот теперь перед троном Хозяина Холмов, скрестив на груди, украшенные черной вязью руки и скаля белые, как глаза смерти, зубы, стоит Кам Воронье Крыло - сида нечестивого двора.

— Я не звал тебя, госпожа темной стороны луны, — прошелестел Ноденс вместо приветствия.

Гостья с насмешкой взглянула на своего собеседника и тряхнула смоляной гривой.

— Ну попробуй прогони меня. Я приплыла со своей семьей и двором. Высадилась на севере и вот я в центре человеческих земель. Знаешь, сколько туатов встретилось мне по пути? Ни одного живого. А вот головами мертвых местный королек успешно украшает дороги. Что в ваших землях еще ходит поверье о том, что наши мертвые глаза светятся в ночи?

Ноденс впился удлинившимися когтями в перила трона, из волос его полезли оленьи рога, глаза почернели и утратили всякое сходство с человеческими.

— Что тебе нужно, почтенная Кам Воронье Крыло?

— Я предпочитаю, чтоб меня звали Кам Люга! – Воительница стряхнула со своего плеча крошечное воронье перо. — Моя мать отправила меня к вам, сказав, что только здесь я найду достойного соперника и добрую сечу.

— Бадб Морриган еще жива? – Ноденс неопределенно хмыкнул. С северных островов со времен переселения Пчелиного Волка не поступало вестей. Но при том культе войны, что воздвигла королева нечестивого двора, желающих оспорить ее право на трон должно быть как желудей под дубом.

— Ооо, спасибо за заботу, хозяин Холмов, — Кам насмехалась и не скрывала этого. — Истинная королева так же молода и прекрасна, как тысячу лет назад, но тебе, сыну предателя, не суждено смотреть на ее лик. Ты умрешь в этих землях.

— Как и ты, — проскрипело из дальнего угла зала. Кам медленно повернулась. К трону ковыляла старая, горбатая сида. Обошла кругом гостью, разглядывая ее летящий изумрудный наряд, исписанные черной вязью руки, пожевала задумчиво губу и уселась на пол подле трона.

— Или старая ворона не пожелала сообщить тебе такую мелочь? – Сида достала из-за пазухи обугленную баранью лопатку и принялась скоблить ее ножом. — Хотя зачем? Останься ты на севере, не прошло бы и столетия, как стала бы новой королевой. А так…не по зубам тебе окажется противник и сеча принесет не славу, а позор и унижение. Уходи, Кам, тебя тут не должно быть.

Воительница побелела. Круглый зрачок ее сузился, превращаясь в черную точку на янтаре.

— Всяк, взявший в руки оружие, уже мертв. Я знаю это и не боюсь смерти!

Старуха покачала головой.

— Извилистыми тропами порой ходят страхи, Кам Люга. И встречаем мы их не там,