Змеюка на груди - Андрей Евпланов

Но с газетой у него не заладилось, в «Новом русском слове» от него отмахнулись — своих борзописцев хватает — из бывших диссидентов, а тут какой-то Субботин, который в России лизал жопу «новым русским» пожаловал, без имени, без связей с одним только гонором. В «Вестях» предложили делать интервью с российскими звездами политики и культуры по двадцать долларов за штуку. Герман обрадовался и сдал им сразу все, что было у него в загашнике

—на двести долларов. Победу обмыли дома пивом «Миллер» и водкой, привезенной из «московских» запасов, но дело не заладилось: свежего «товара» не было, а за визитерами из России гонялись все кому не лень, к тому же оказалось, что Герман совершенно неспособен к изучению английского языка. Все что он усвоил, было «плиз», «сенкью» и «найс». И тогда он решил попробовать себя в роли собкора какого-нибудь российского издания, разослал письма с предложением своих услуг во все газеты и журналы от «Абаканского рабочего» до «Яранских известий». Клюнули немногие — Россия потеряла интерес к зарубежью, и сосредоточилась на своих проблемах, но долларов пятьсот «на круг» выходило, в рублях конечно.

Лиле на новом месте повезло больше, и все потому, что она не брезговала никакой работой. Перед отъездом она окончила курсы массажа, а если учесть, что у нее за спиной была консерватория и язык она знала довольно прилично, то можно сказать, что на оказалась во всеоружие. Через знакомых дяди мужа и их знакомых она сразу же нашла место бейби-ситтерши, стала давать уроки музыки соседским детям и время от времени делать массаж их мамам. А вскоре ей повезло по-настоящему: в булочной за углом освободилось место продавщицы. Для вновь испеченной американки с консерваторским образованием это была настоящая находка — 300 долларов в неделю плюс хлеб, который к закрытию оставался непроданным, в Америке вчерашний — это уже не хлеб.

Вот так и жили «новые американцы» Субботины, перебиваясь в прямом смысле с хлеба на воду. Хорошего мало, а тут еще Лилин брат нагрянул с каким-то австрияком, но все опасения рассеялись, когда Клаус выложил тысячу баксов за приют.

Встречу отметили по-семейному, за чаем с пирожными, а потом Фима пошел в парк навестить Корвалола.

Итальянец встретил его как друга, хотя сразу предупредил, что места у него сейчас нет, двое парней, которых он нанял после ухода Фимы вполне справляются на кухне и развозят пиццу по домам, тем более, что после терактов люди неохотно стали заказывать пиццу на дом из опасения, что под видом курьеров в дом могут проникнуть террористы. Пуганая ворона —куста боится. Опять же экономический спад, безработица — все это плохо сказывается на бизнесе.

Дон Корвальо угостил Фиму стаканчиком виски и горячей пиццей. Проблему надвигающегося кризиса итальянец решал по-своему, в его пицце стало еще меньше фарша и маслин чем прежде, зато прибавилось острых перцев пиперони. Откусив кусочек, Фима вспомнил старый анекдот о том, какие дрова выгоднее покупать. Оказывается с сучками — первый раз можно согреться, когда их колешь, а второй — когда они горят. Поблагодарив итальянца, Фима уже собрался уходить и тут увидел, что в зал вошли две до боли знакомые фигуры, два молодца одинаковых с лица — Диас и Санчес. Перепутать их с кем-либо было невозможно, хотя они и напялили на себя плащи и шляпы.

Стараясь быть незамеченным, Фима схватился рукой за щеку, как будто у него болел зуб, и кинулся в туалет, просидев там некоторое время, он через кухню вышел в парк и, то и дело оглядываясь, побежал к Субботиным.

Дома было все мирно и тихо, Герман с Клаусом сидели за шахматами, и о чем-то тихо переговаривались на украинском языке, Герман был родом из Одессы и мог кое-как объясняться на суржике, то есть на смеси русских и украинских слов.

— Эти сволочи уже здесь, — сходу заявил Фима, разбив вдребезги гармонию тихого вечера. — Я их сейчас встретил у Корвалола. Теперь я знаю, кто продавец, точнее кто продавцы, это проклятые колдуны Диас и Санчес.

— Так, — Клаус перешел на английский, — значит они уже здесь. Есть два варианта: или они сопровождают продавца, или, как и мы поджидают его.

— В этом доме лучше говорить подъевреивают, — пошутил Фима. — А почему ты считаешь, что они сами могут оказаться продавцами, даже роботы иногда бунтуют, а они люди. Представь себе, что им надоело выполнять чужую волю, и они взбунтовались, завладели Пернатым Змеем и…

— …Послали Гринфилду письмо по интернету. Я, конечно, с ними не имел счастья общаться, но судя по твоим рассказам, они и в разговоре то двух слов связать не могут, тем более на бумаге, а о компьютере я вообще не говорю. Это просто два деревенских остолопа, которым засрали мозги лозунгами о равенстве и братстве, и заставили зомбировать людей. Неплохо было бы установить за ними слежку, чтобы выяснить с кем они приехали или кого ждут.

— Не скажу, что это хорошая идея, — возразил Фима. — Гринфилд сам нам сообщит, когда к нему пожалует продавец и мы возьмем его тепленьким, точнее ты возьмешь, а я засвидетельствую.

— Все так и будет, — согласился Клаус, — но только в том случае, если Гринфилд не водит нас за нос. В нашем деле до конца нельзя быть уверенным ни в ком.

— И в первую очередь во мне, — согласился Фима. — Ты никогда не задумывался над тем какую странную роль я играю в этом деле. Разве не подозрительно, что какой-то собачий детектив вдруг оказался на службе у человека, на вилле которого прятали Змея? А как понять, что он вошел в контакт с мексиканцами и их резидентом? А то, что увязался с тобой в Испанию?

— Ну, допустим, насчет Испании — это была моя инициатива, а насчет всего прочего твоя правда, — рассмеялся Кучка. — Ты действительно оказываешься в самой гуще событий, и играешь очень странную роль. Где гарантии, что Змей не у тебя? Завтра ты поедешь его продавать, а меня по пути убьешь и закопаешь где-нибудь в лесу, как это любят делать у тебя на родине.

— Почему завтра?

— Я связывался с Гринфилдом, полчаса назад продавец по электронной почте сообщил ему, что посетит его завтра с семи до восьми вечера, и просит приготовить двести тысяч наличными.

— Откуда пришло сообщение?

— Как всегда с Бермудских островов.

— Неплохо бы посмотреть место действия заранее. Где свил себе гнездышко миллионер? — спросил Фима план города, купленный на бензоколонке у въезда в Нью-Хейвен.

— На плане его нет. Дом Гринфилда в десяти милях на север от города в сосновом лесу. Можем поехать прямо сейчас, только лучше бы не на такси.

— Гера, вы собирались купить машину? — спросил по-русски Фима зятя, который во время разговора двух детективов безучастно дымил, невесть откуда взявшейся беломориной, и обдумывал ситуацию на шахматной доске.

— Лиля купила какую-то французскую развалюху, то ли «рено», то ли «пежо», я в них не разбираюсь. Ты же знаешь, что я никогда не умел водить машину и не интересовался автомобилями, — ответил Герман и с удовольствием затянулся вонючей папироской. — Она внизу в гараже, а ключи висят в прихожей на гвоздике. Только не знаю, есть ли в баке бензин.

— Хорошо хоть знаешь, что машины ездят на бензине, а не на пепси-коле, и на том спасибо, — слегка уколол зятя Фима, но тот не обратил внимания на шутку, встал из за стола, сладко потянулся, протяжно и печально пукнул, вложив в этот звук всю тоску русского человека, вынужденного страдать на чужбине, и полез в холодильник за пивом и сэндвичами.

Лиля оказывается купила подержанный «Ситроен». Машина была еще в очень приличном состоянии, на прямых участках шоссе запросто давала 130 километров. Из нее можно было бы выжать и больше, но дорога все время петляла в холмах.

— Где-то здесь, — сказал Клаус, после того, как они свернули на Нортон-Хилл, — это уже земля Гринфилда. Думаю, нам не стоит заявляться в дом, потопчемся у ворот, осмотрим место действия и назад. Возможно, у продавца есть свои люди среди прислуги. Тогда операция сорвется.

Машина проскочила еще километра два и уперлась в высокую металлическую ограду. Шоссе продолжалось за воротами, но никаких строений отсюда видно не было.

— Хреново, — высказал свое мнение Фима, — ни служб, ни будки для охраны, ворота, видимо, открываются автоматически по сигналу из дома. В общем, для засады места нет. Если продавец не дурак, а я в этом сильно сомневаюсь, то он непременно что-то заподозрит и постарается смыться.

— Тебе так кажется, потому что сейчас еще светло, но продавец приедет, когда уже стемнеет, — возразил Клаус.

— Мне вообще не нравится, когда в операции задействовано много фигур, — сказал Фима. — Ну, на кой люд нам сдался этот миллионер да еще эксперт. Ты можешь надо мной смеяться и называть это классовым чутьем, но я не доверяю этим толстосумам. Кто знает, а может, он уже сговорился с продавцом по интернету, чтобы кинуть нас за милую душу. Подлинник он оставит у себя, а подделку всучит нам. Надо срочно менять весь план.