Больше, чем гувернантка - Кэрол Мортимер

Что бы ни думала эта пожилая леди о Елене, гувернантке Аманды, отважившейся вступить в интимную связь со своим работодателем, вела она себя с ней очень по-доброму, проявляя сочувствие к ее затруднительному положению. Елене слезы навернулись на глаза. Хотелось оказаться как можно дальше от Адама Готорна.

— Благодарю вас, — вежливо ответила она, признательно глядя на пожилую даму.

Она решила, что не станет плакать перед Адамом. Успеет еще наплакаться, оказавшись в одиночестве у себя в спальне. А пока постарается сохранять спокойствие и хладнокровие. И чувство собственного достоинства.

Адаму совсем не понравилась договоренность бабушки и Елены, полностью исключившая его вмешательство.

— А что вы скажете Аманде о своем поспешном отъезде?

Опустив ресницы, чтобы скрыть от Адама выражение глаз, Елена ответила:

— Уж точно не правду.

Адам почувствовал, что краснеет.

— Не оставите ли вы нас наедине, бабушка?

— Разумеется.

Пожав Елене руку, выразив тем свое дружеское участие, леди Сисели вышла из комнаты, неслышно закрыв за собой дверь.

Адам пришел в бешенство. Своим вмешательством бабушка выставила его не только грубым, но и бессердечным типом. Это же совершенно смехотворно и не соответствует действительности!

Время, проведенное с Еленой прошлой ночью, стало одним из счастливейших в его жизни. Он полагал, что они освободились от притворства и превратились просто в двух людей, наслаждающихся обществом и телами друг друга.

А потом он осознал последствия этих действий.

И тем не менее никак не мог смириться с мыслью, что завтра рано утром она уедет, и он никогда ее больше не увидит.

— Вам вовсе не обязательно так торопиться.

— Напротив, милорд, — возразила она. Взгляд ее прекрасных глаз был устремлен не на него, а на незажженный камин.

Адам невольно залюбовался ее совершенным алебастровым профилем, очень похожим на тот, что был вырезан на камее, некогда принадлежавшей его матери… Он резко вдохнул:

— Мне очень жаль, что вы, очевидно, подслушали окончание моего разговора с бабушкой.

— Вам действительно жаль? — Елена медленно повернулась и теперь смотрела на него в упор.

Адам нахмурился под ее холодным взглядом:

— Разумеется, да. Я вовсе не желал, чтобы вы в такой форме узнали о беспокойстве, возникшем у меня в связи с недавними изменениями в наших отношениях.

Елене с трудом удалось подавить рвущийся наружу горький смешок. Насколько она могла судить, единственным «беспокойством» Адама было стремление как можно скорее избавиться от нее. Ну что ж, она пойдет ему навстречу.

Она поджала губы.

— Возможно, в таком случае хорошо, что я подслушала. Вы добились своей цели: завтра я покидаю ваше имение, избавив вас от необходимости просить меня об этом.

Он порывисто шагнул к ней.

— Не задумывались ли вы о том, что мы могли бы прийти к более приятному для обеих сторон соглашению? Я мог бы снять для вас дом в Лондоне, где мы стали бы тайком встречаться во время моих приездов в столицу, — поспешно добавил он.

— Нет! — вскричала Елена.

Предложение Адама одновременно и шокировало, и разгневало ее. Она-то поверила, что нравится этому мужчине и прошлой ночью он был искренен с ней!

Какой глупостью с ее стороны было полагать, что их ласки значили для него что-то особенное. Своим унизительным предложением снять для нее дом в Лондоне он все равно что назвал ее продажной женщиной, своей личной шлюхой, которая всегда будет с нетерпением ждать его приездов в Лондон.

Елене казалось очень странным, что мужчина, изнасиловавший ее, хотел сделать своей законной женой, а тот, кто был с ней бесконечно нежен, прочил ее всего лишь на роль своей любовницы.

— Нет, милорд, — ровным голосом ответила она.

— Отчего же нет, черт подери?! — воскликнул он, раздраженный ее категорическим отказом на то, что могло бы, по его мнению, стать в сложившейся ситуации идеальным решением.

Елена посмотрела на него с сожалением во взгляде.

— Я наделала в жизни немало ошибок, милорд, и полагаю, чему-то научилась. Хотя бы тому, чтобы не повторять их дважды, — язвительно произнесла она.

Он с силой сжал челюсти.

— Хотите сказать, прошлая ночь была одной из этих ошибок?

Она неопределенно кивнула:

— Уверена, и вы так думаете.

— Хотя бы попытайтесь посмотреть на ситуацию моими глазами. Я поставлен в очень щекотливое положение.

— Прошу прощения, что прерываю, милорд.

Адам повернулся к двери и смерил своего дворецкого гневным взором:

— Что такое? Неужели это не может подождать, пока я закончу разговаривать с миссис Лейтон?

Джеффриз сохранял полную невозмутимость.

— К вам пришел человек, милорд. Говорит, у него назначено.

Адам нахмурился:

— Кто он такой?

Презрительный тон Джеффриза ясно свидетельствовал о том, что он о посетителе невысокого мнения.

— Грум, милорд. Уверяет, что он…

— Да, знаю, — устало перебил Адам. Он прекрасно знал, что за человек к нему явился и зачем, но за последние несколько часов напрочь забыл об этой встрече. — Велите ему отправляться в конюшню. Я скоро к нему присоединюсь.

— Да, милорд.

Джеффриз вышел из комнаты, сохраняя привычное непроницаемое выражение лица.

Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Елена холодно обратилась к Адаму:

— Мне пора идти собирать вещи, милорд.

— Нет. Вы останетесь стоять, где стояли! — приказал он, и Елена, уже сделавшая несколько шагов по направлению к двери, остановилась, но не повернулась к нему. Он видел лишь ее напряженную спину.

— Елена, — более мягким голосом произнес он, — нам нужно спокойно и без эмоций обсудить эту ситуацию.

— Без эмоций? — Она решительно повернулась к нему. На бледных щеках разлился румянец. — Увы, я уже не верю, что вы способны на проявление искренних эмоций!

— Подождите минуту.

— Я больше ни секунды не намерена терять на такого человека, как вы, милорд, не говоря уже о целой минуте. — Она язвительно фыркнула.

— Такого человека, как я? Что вы имеете в виду?! — возмущенно вскричал он.

Елена развела руками:

— Ну какой, скажите, человек станет откровенно обсуждать одну женщину с другой? Особенно с мягкой и доброй дамой, уважение и дружеское расположение которой я ценю? — Ее голос дрожал от напряжения. — Вы до невозможности унизили меня, милорд, да еще и заставили леди Сисели поверить в то, что погубили меня. За это я вас никогда не прощу. Никогда!

Развернувшись на каблуках, она бросилась к двери.