Измена. Не фригидная жена - Алиса Маис

— Мы на этом остановились.

Дамир разглаживает вьющиеся волосы на лбу и садится на край кровати.

Скромно так, стараясь не примять одеяло.

— Ладно.

— Ладно, — повторяю я.

Не даю ему увильнуть. Мысленно готовлюсь. Сцепляю руки в замок, чтобы не начать сдирать кутикулу от нервов. Я готова, но едва ли будет приятно слушать, как мой муж нашел любовницу.

— Я не изменял тебе.

— У нас были групповые галлюцинации? — вздергиваю бровь я.

Даже интересно, как он попытается оправдаться.

— Дело не в этом…

— Я все видела, Дамир. Видела, как вы целовались, ты… Лапал ее. Она сидела на тебе верхом. О чем мы вообще говорим?!

— Она не была моей любовницей, — прерывает меня Дамир.

Всего за две минуты он вываливает на меня абсурдную историю, которую я даже воспринять сначала не могу. Дамир говорит, что Марта — просто женщина, которую он нанял (что?) сыграть роль его любовницы (что-что?), чтобы я получила мотив и бросила его. Он признается, что сделал это из-за своего гребаного отца.

— К тому моменту он уже был недоволен нашим с тобой союзом, Вит. Я понимаю, что все выглядит так, будто я специально хотел причинить тебе боль, но на самом деле — наоборот. Я надеялся, что измена станет причиной для тебя оборвать со мной связи, чтобы это не было для тебя так травматично, — заканчивает он.

Не знаю, мне смеяться.

Или плакать?

Или одновременно попробовать сделать и то, и то.

Менее травматично, значит.

Я едва ребенка не потеряла из-за его не травматичного разрыва.

— Долбанный психопат, — я закрываю лицо руками. — Ты долбанный психопат… ты ненормальный. Такой же, как твой отец.

— Виталина, пожалуйста…

— Не трогай меня, — отстраняюсь и поднимаюсь на ноги.

Меня начинает потряхивать. Я ко многому была готова. Я хотела послушать, как он нашел мне замену, притащил ее домой, чтобы заняться любовью на моей подушке, хотела услышать от Дамира, почему он выбрал именно Марту, и как много в его поступках было связано с желанием отца заиметь, наконец, внука. Но услышать, что он придумал худший день моей жизни, чтобы «дать мне мотив уйти» я не была готова. Я присаживаюсь на край кровати и стараюсь дышать быстро и неглубоко, успокаиваясь. Концентрируясь на дыхании.

— Малышка, прости меня.

— Ты хотел, чтобы я увидела вас в постели? — спрашиваю я.

— Нет, нет, — он склоняется к моим коленям, приседает. — Ты раньше пришла с работы. Я хотел просто разбросать доказательства по комнате, сделать фото.

Ух, час от часу не легче.

Но первый шок проходит, дыхание замедляется.

— Не касайся меня, — повторяю я, смахивая руки Дамира.

Мне нужно еще несколько секунд. Или пару минут. Немного времени и свободного пространства, чтобы выдохнуть, понять.

Глава 20

Я не хочу дальше слушать.

Но Дамир не может перестать рассказывать.

Так между нами происходит, наверное, один из самых откровенных разговоров за годы отношений и моего замужества. Готовность Дамира посвящать меня в уголки его прошлого, которые всегда были покрыты замком «да ерунда, ничего важного», восхищает меня. Удивляет. Пугает даже. Я узнаю бывшего мужа заново и впервые настолько глубоко.

— Когда ты ушла, это был кошмар. Настоящий кошмар, Вит. Я каждый день хотел тебя вернуть, но если бы я ничего не сделал с моей проблемой…

Он говорит мне, что отец сломал его. Все-таки сломал, хотя внешне все было хорошо и прекрасно. Говорит, что я превратилась в его шанс стать нормальным человеком, но он сам у себя этот шанс отнял, как последний слабак и придурок…

Дамир остается у моих колен, но не предпринимает никаких попыток возобновить прикосновение. Он и выглядит иначе — как минимум надломленным мужчиной, за который прячется подросток. Все его детские травмы проявили себя сегодня. Он прятал их глубоко, я и не заметила, безупречно играя роль уверенного в себе харизматичного бизнесмена. Внешне Дамир был мечтой почти любой девушки, но внутри его головы творился хаос, настоящий ураган.

— У меня отношений до тебя не было, Виталина. Нет, я не жалею об этом… Но откуда мне было знать, как себя вести? Я допустил столько ошибок, я так и не сделал тебя счастливой… — он говорит, не давая мне даже слова вставить. — Я так хотел семью с тобой, я жил этими глупыми надеждами, что все может быть хорошо рядом с ним. Я хотел ребенка, думал, что он, отец, отстанет от нас, надеялся, сможем защитить малыша и уже не будет у него такого детства. Но это же все бред, да? Просто бред. Я бы его не защитил… А я должен был, не ты, ты не знала ничего…

— Дамир…

— Нет, Вит. Ты слишком многого не знала обо мне. Я не должен был делать тебе предложение, не посвятив в семейное дерьмо. Ты не заслужила такой подставы.

Еще громче, с большим надрывом.

Я прикладываю ладони ко рту, слушая его исповедь.

Выхода у меня нет.

Пусть я только что обозвала его психопатом, углубившись в душевную боль, его слова мгновенно перебивают ее, перенастраивая меня на сострадание.

— Я уже столько раз пожалел, что связался с Мартой, что придумал тот глупый план. Каким же он мне теперь кажется глупым, — грустно смеется Дамир.

Говорит, что он не нашел в себе достаточно храбрости признаться мне.

Я беру его за руку, стараясь успокоить, показать, что я рядом. Руки Дамира холодные, как лед, они всегда такие, если он нервничает. Боже, я ведь всегда была рядом. Если бы этот разговор состоялся пять месяцев назад, ему бы не пришлось рассказывать на полу съемной квартиры. Когда случилась Марта у нас, правда, были некоторые проблемы — много работы, много личной усталости. Не все идеально в постели. Но мы бы справились, теперь, когда я снова узнаю своего мужа, Дамира, в которого я так влюбилась с первого взгляда, я знаю, что справились!

Вместо этого, он все уничтожил.

— Дамир, — наконец, пока он переводит дыхание, я отвечаю. — Ты сделал меня счастливой. Честно. Ты делал меня счастливой много месяцев подряд, и все у нас было хорошо… Ты же помнишь, правда?

Он с готовностью кивает.

Глаза в глаза.

Сжимает мои ладони, я не возражаю.

— Но потом ты все уничтожил.

— Я знаю, знаю, малышка, я ненавижу себя за это… И буду ненавидеть…

— Послушай, — перебиваю, но потом делаю паузу, формируя свой вердикт.

Дышать легче стало после всего.

Мы с Дамиром стали ближе, вернулись к доверительному разговору.

— Послушай, — мой голос звучит увереннее, — я не могу