Вкус невинности - Роксана Михайловна Гедеон

бы быть похожа. В свете зажженных фонарей по-особенному сверкали туалеты богатых дам, шуршавшие шелком и оставлявшие после себя дурманящий аромат духов. Платья, туго обтягивавшие талию, безукоризненные чулки и миниатюрные туфельки, высокие тонкие каблучки - все это мелькало перед глазами Адель, как картинки в калейдоскопе. Она вдруг с сильнейшей досадой осознала, что, вероятно, при всей своей красоте, совершенно незаметна среди столь шикарной публики - она, обыкновенная девчонка, гризетка в дешевой шляпке и перчатках за четыре су. Она хотела быть там, а не здесь! Зависть, обида смешались в душе с яростью; сжав кулаки, она мгновенно вернула себе утраченную решимость, и когда первый мужской голос, раздавшийся сзади, спросил: «Мадемуазель, а не найдется ли местечко рядом с вами?» - она с готовностью подвинулась, более всего не желая, чтобы ее приняли за недотрогу.

Взглянув на него, она испытала разочарование. Это был самый обыкновенный малый, вероятно, мелкий чиновник из какого-то министерства, одетый прилично, но без претензии на модный шик, с усами и тросточкой. Приподнимая шляпу, он спросил:

- Прелестный вечер, не правда ли?

Поразмыслив, Адель решила ответить:

- Да, прелестный.

- На мой взгляд, совершенно несправедливо, что столь прелестная барышня в такой прелестный вечер сидит одна.

Адель взглянула на него - он на миг даже смешался от непроницаемости и холодности ее взгляда - и спросила:

- Желаете составить мне компанию?

- Очень охотно, мадемуазель.

Она довольно сухо сказала, будто отрезала:

- Это вам обойдется в сто франков.

- Ого! Мадемуазель знает себе цену!

Казалось, его даже развеселило то, что она сказала. Адель успела разозлиться, услышав, какие интонации звучат в голосе этого человека. Сто франков для него много? Если да, может убираться к черту! Она не согласится на меньшее, уж лучше вернется в магазин. Сто франков - это самое малое, что ей нужно, а нужно ей одно - нормально пожить и купить хоть что-то новое из одежды!

Незнакомец поднялся, все с таким же веселым выражением на лице, и произнес:

- Видите ли, мадемуазель, я из полиции.

- Откуда?

- Из полиции. Вы нас порядком позабавили, это правда, ну а теперь пора оставить шутки. Пойдемте со мной, мадемуазель. Нужно выяснить кое-какие подробности.

3

Это, конечно же, была катастрофа.

Честно говоря, Адель смутно предчувствовала что-то подобное. Она сознавала свою неопытность в подобного рода делах. К счастью, она слухом не слыхивала о том, как сутенеры и проститутки расправляются с новичками, самовольно занявшими их место, и поэтому у нее не было сознания рискованности того, за что она берется. Но смутные опасения у нее были. Они осуществились, и самым глупым образом. Она оказалась в полицейском участке, и ей ставили в вину отсутствие какого-то билета.

Полицейский, записавший ее имя и фамилию, сказал:

- Не могу поверить, что вы ничего не знали, красавица. Без билета такими делами не занимаются, с луны вы свалились, что ли? Закон вовсе не преследует девиц, подобных вам, но надобно исполнять правила, моя милочка!

- Где же можно получить этот самый билет? - насилу проговорила Адель, более всего пораженная тем, что до сих пор еще не сгорела от стыда. Она не предполагала в себе такого спокойствия. После всего случившегося у нее еще хватало сил вести разговор с полицейским!

- Это вы должны были сделать раньше, дорогая моя. Билет получают здесь, в полиции, то есть у нас. Таким образом, вы ставите нас в известность. А уж после занимайтесь, чем хотите. У вас есть только одна обязанность - раз в месяц приносить справку от доктора.

- От доктора?

- Ты и этого не знала? - Полицейский переглянулся с товарищем: - Взгляни, Жерве: какова невинность! Ты хорошо играешь роль, милочка, но уж лучше бы сказала правду: так, мол, и так, было жаль пяти франков на билет. Это было бы правдоподобнее.

Адель сухо спросила:

- Что же мне теперь делать?

- Теперь мы выдадим тебе все, что нужно, не волнуйся. И занесем тебя в карточку, чтобы знать на будущее. Из таких крошек, как ты, иногда выходят большие преступницы.

Он принялся пространно рассказывать о том, как одна гулящая женщина убила богатого любовника и выкрала его драгоценности, потом коснулся иной темы, более пошлой, и тут уж в речи было использовано много непечатных слов. Адель, впрочем, не слушала ни их брани, ни хохота. Ее больше всего поразило сообщение, что ее имя занесут в какую-то карточку. Черт возьми, этого ей вовсе не хотелось! Это ужасно - быть все время на учете в полиции! Не выдержав, она спросила, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и развязно:

- А что, если мне захочется оставить эту профессию?

Он рассмеялся.

- Ну что ж, красотка, это вполне возможно. Надо только известить полицию о таком решении - если ты, конечно, примешь его, это решение - а после уж все просто. Мы два года понаблюдаем за тобой, а потом, возможно, лишим билета и вычеркнем из карточки.

Он оставил, наконец, перо и добавил:

- Теперь плати пять франков за билет да еще сорок штрафа, и можешь быть свободна.

Адель показалось, что она плохо расслышала:

- Сорок франков штрафа?!

- Сорок пять, милочка. Всего сорок пять.

- Но у меня нет денег, сержант.

- Подумай, красотка. Если у тебя нет денег, тебя надо будет оставить здесь.

- Здесь? Надолго?

- До завтрашнего утра, милочка, пока прокурор не решит, что с тобой делать.

Адель в ярости сжала пальцы. Этот сержант, обманувший ее в саду Тюильри, был ей противен до тошноты. Участок казался ей самым ужасным и постыдным местом в мире, кроме того, очень хотелось есть. Черт возьми, конечно, она предпочла бы заплатить этот проклятый штраф! Но у нее и близко не было такой суммы.

- Я не могу заплатить, сержант.

- Что ж, на том и порешили. Жерве, уведи ее. Мы и так потратили на эту девицу слишком много времени. У меня дел по горло. Эй, следующий! Поспешите!

Не дожидаясь, пока Жерве станет подталкивать ее сзади, Адель поднялась и направилась к перегородке, за которой уже сидело несколько женщин: проститутка, две нищенки, одна воровка. Брезгливо присев на край дубовой скамьи, она на миг закрыла глаза. Поистине, сегодня был черный день. Все несчастья обрушились на ее голову. Она оказалась полной дурочкой, попалась в самую простую ловушку. Более того, теперь еще неизвестно,