Мой адрес — Советский Союз! Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

За всё время мы ни словом не обмолвились о недавнем происшествии с несостоявшейся взяткой. Я спросил девчонок, куда они собираются после получения диплома, на что обе признались, что планируют продолжить учёбу в музыкальном училище. А потом хотелось бы найти работу по профилю в Свердловске, с песней, так сказать, по жизни.

К четырём часам я вернул довольных девушек домой, на улицу Шейнкмана. Заодно познакомился с Клавдией Михайловной. Скромно одетая женщина как раз выходила из калитки с авоськой в руке, увидев нас, смерила строгим взглядом, а только что задорно хохотавшие Полина с Настей сразу присмирели.

— Нагулялись? — поинтересовалась хозяйка дома и с прищуром посмотрела на меня. — А это никак жених ваш?

— Хм, здравствуйте! — поздоровался я, сделав движение подбородком вниз, обозначая как бы кивок.

— Что вы, Клавдия Михайловна, почему сразу жених? — вмешалась Полина. — Женя, он… Он просто товарищ. Хороший товарищ.

— Товарищ, — передразнила она. — Ну-ну… Ты моих девочек не обижай… товарищ. А вы голодные небось? Я там вам поесть приготовила. Щи на плите стоят, картошка на столе под полотенцем. На концерт не опоздайте.

Дав последние наставления, она направилась вдоль улицы по своим делам, а мы ещё пару минут поболтали, и мы распрощались до вечера. Меньше чем через два часа девчонкам уже предстояло быть в ДК завода «Уралэлектротяжмаш», а я планировал подойти туда аккурат к началу концерта в уже цивильном костюме. То есть в единственном, который у меня имелся.

Зал примерно на пятьсот мест в этот вечер оказался заполнен чуть больше, чем наполовину. В основном почему-то женщинами бальзаковского и более преклонного возраста. Мужчины, впрочем, тоже имелись. Понятно, что добрую часть зрителей составляли родители артистов.

Почти весь концерт состоял из выступлений русских народных инструментов, исполнительниц и исполнителей опять же народных песен, ну и, конечно, хора. Полина пела и как солистка в одной из песен, и неплохо в целом пела, но я нутром чувствовал, что ей стоит попробовать себя на эстраде.

А почему бы не подкинуть ей какую-нибудь эстрадную вещицу? Например, что-то из ещё не придуманного отечественными композиторами и поэтами-песенниками. Ну или автором в одном лице, есть же такие уникумы, что и музыку, и текст сочиняют. Вон «битлов» хоть взять! У нас тоже такие появятся, навалом их уже будет лет через пятнадцать-двадцать. А сейчас всё больше приветствуется разделение труда.

С простенькой, весёлой песенкой попасть в ротацию даже на радио молодой провинциальной исполнительнице будет нелегко, не говоря уже о телевидении. А вот если песня с каким-нибудь политическим подтекстом… Только, конечно, без перехлёстов, чтобы народ не отпугивать. Что бы такого сделать плохого… Хм, а если Ротару? В смысле, её песню «Аист на крыше»: композитор Тухманов, автор слов… Блин, не помню. Зато помню текст и, само собой, мелодию. И дебютировать песня должна только в 80-х, так что точно никто не обвинит в том, что я её у кого-то стащил. Нет, ну а что, нормальный вариант!

Опять же, у Ротару есть (вернее будет) песня похожего плана «Я, ты, он, она…» Или Рымбаеву взять с её «Цвети, земля моя». Ну и лирических можно до кучи, типа апиновской «Электрички» или «Карусели» Успенской, благо что вроде бы их тексты, не говоря уже о мелодии, я помнил.

В общем, остаток концерта, который завершился около девяти вечера, я больше думал о том, как заставить Полину исполнить «Аист на крыше» и где сделать магнитофонную запись. Наверняка в Свердловске должны быть более-менее приличные студии, хотя бы одна. Только туда ведь ещё и оркестр придётся тащить, его-то ведь тоже нужно записывать. Насколько я помню, музыкальное сопровождение у песни серьёзное, не какой-нибудь ВИА с тремя гитарами и барабанами.

Справится ли? Это уже надо будет смотреть. Песня требует напора, а каковы вокальные возможности Полины

И снова я провожал девчонок домой. Большую часть пути проделали на трамвае, на милом, дребезжащем всеми своими железными костями старичке МТВ-82. Вышли на остановке за пару кварталов от дома, где снимали комнату девушки, неторопясь троицей двинулись в сторону улицы Шейнкмана. Болтали о всякой ерунде, всё больше о только что прошедшем концерте, и я, естественно, выдал небольшую оду в адрес моих спутниц, заставив их благодарно улыбнуться.

Мы уже двигались по частному сектору, не так часто, как хотелось бы, освещаемому уличными фонарями, и. Погода шептала, воздух был наполнен благоуханием сирени (живой в том числе, а не только парфюмом моих спутниц) и ещё какой-то смесью весенних ароматов. В моей душе царила неимоверная благость, я чувствовал себя если не самым счастливым человеком на свете, то где-то рядом. Я молод, здоров, ив роде как никто там наверху не собирается забирать меня к себе. И вниз никто не тащит, хотя я надеялся, что своими поступками в прошлой жизни ад не заслужил. Почему только рай и ад? Почему третьего не дано? Чистилище — это понятно, своего рода КПЗ, потом-то п религиозным толкованиям всё равно либо в Эдемский сад, либо в котёл с кипящим маслом. На земле тоже кто-то живёт как в раю, а для кого-то жизнь натуральный ад. Не исключено, что после смерти они меняются местами. Но большинство живут себе ровно, иногда радуясь, иногда огорчаясь, не замахиваясь ни на виллы на берегу озера Комо, ни на жизнь в картонной коробке. По идее и на том свете должно быть место, где такие ровно жившие могут продолжить своё загробное существование в том же ключе. Если не в технократическом мире с автомобилями и микроволновками, то хотя бы с пасторальным деревенским домиком и небольшим огородиком возле него. Понятно, что душе питаться ни к чему, но пускай она чем-то занимается, а не сидит сутки напролёт на лавочке у плетня, с тоской вглядываясь в вечный полдень. Ну или с радостью.

Мои размышления были прерваны появлением на нашем пути крепкой, высокой фигуры, где-то на полголовы выше меня, которой почти не касался рассеянный свет уличного фонаря, в то же время освещавшего нашу троицу. Тут-то у меня и засосало неприятно под ложечкой. Ещё и прохожих, как назло, нет.

Мы остановились, стоял и он. И тут я буквально затылком почувствовал, что и сзади народу прибавилось. Обернулся — так и есть, ещё двое. Не такие высокие и не такие крепкие, однако вполне нормальной мужской комплекции. Этих я успел рассмотреть более детально. Один примерно мой ровесник, ничем не примечательная физиономия, второй лет за тридцать, сухощав, в лице что-то волчье, и именно от него, как мне подсказало моё шестое чувство, исходила наибольшая опасность.

Вряд ли эти трое окружили нас, чтобы попросить закурить. Я с показным спокойствием стянул с запястья часы и протянул интуитивно почему-то не Полине, а Насте. Та поняла всё без слов, тут же спрятала часы в сумочку. Придётся ещё и пиджак снимать, запоздало подумал я.

— Слышь, мужик, ты бы отошёл в сторонку, — выходя на свет, сказал стоявший перед нами. — Нам надо вон с той переговорить, провести политинформацию.

И со смешком кивнул в сторону стоявшей от меня по правую руку Полины. Та непроизвольно подалась назад, испуганно схватившись всеми десятью пальцами за моё плечо чуть выше локтя. Я же, напротив, сделал полшага вперёд, как бы закрывая собой девушку.

— А больше вам ничего не надо? — поинтересовался я как можно более равнодушным тоном. — Шли бы вы, ребята, своей дорогой.

— Я ведь пока по-хорошему прошу, — сменив тон на чуть более угрожающий, сказал незнакомец.

В тот же момент мой чуткий слух уловил сзади движение, и я чуть повернул голову, старясь, чтобы в поле моего периферийного зрения находились одновременно и стоявший спереди, и парочка сзади. А там, как раз сзади, тот самый «волчара» стоял уже в паре шагов от нас, и лишь поворот моей головы заставил его замереть на месте.

Далее мне пришлось встать вполоборота, чтобы случае чего успеть среагировать как на атаку спереди, так и сзади. Но атаки не последовало. Вместо этого высокий сквозь зубы процедил: