Тропическая жара - Сюзанна Дай

Бритни перевела взгляд на Девина.

– Тогда-то меня и осенило. Что он пойдет на что угодно, лишь бы держать меня под контролем. Он не хотел, чтобы я нравилась даже самой себе или имела интересную работу. – Она вздохнула. – Я вдруг так ясно увидела его. Он чувствовал себя хорошо, когда заставлял меня чувствовать себя плохо. И не выносил, чтобы я принимала самостоятельные решения.

– Поэтому-то ты так переменилась, – сказал Девин.

– Отчасти, – кивнула Бритни. – Я хотела для разнообразия самой начать управлять своей жизнью. Я поменяла все – одежду, прическу, знакомых, работу, – потому что хотела, чтобы они нравились мне. Но также и потому, что знала – Алану это не понравится. И кстати, Бобби вел себя не лучше.

– Думаю, ты немного напугала его, – сказал Девин, вспомнив свой собственный шок, когда увидел Бритни в Майами.

Бритни рассмеялась.

– Наверное, – уступила она. Снова посерьезнев, добавила: – Я дала себе обещание. Я поклялась, что никогда никому не позволю управлять моей жизнью или лгать мне. Как Алан. – Она повернулась, уютно прижалась спиной к груди Девина. – Вот почему я так расстроилась, когда увидела тебя в Майами. Я думала, что Бобби послал тебя следить за мной.

Девин почувствовал неуютное шевеление где-то в желудке.

– Я просто не могла перенести мысли, что кто-то снова пытается командовать мной, – мягко продолжила Бритни. Потянувшись назад, нашла ладонью руку Девина, крепко сжала ее. – Мне следовало знать, что ты не сделаешь ничего такого.

Девина остро терзало чувство вины. Его беспокоило, что с самого начала скрывал от Бритни истинную причину, по которой Бобби послал его в круиз вместе с ней. Хотя Бобби никогда не использовал слова “шпионить” применимо к охранным функциям Девина, но тем не менее его настоящие намерения были именно такими.

И хотя он не обманывал Бритни, думал Девин, вспоминая их разговор в Майами на эту тему, но увильнул от прямого ответа. Он внезапно захотел открыть ей всю правду. В груди что-то болезненно-тупо заныло.

Что она подумает, если он скажет ей правду? Будет ли когда-нибудь доверять, особенно после печального опыта с бывшим мужем? И что с его обещанием Бобби сохранить их договор в тайне?

– Я никогда не сделаю ничего, что сможет причинить тебе боль, Бритни, – сказал Девин тихим, низким голосом, обняв Бритни сильнее, прижав ее ближе к себе, проговорив единственно возможную для него часть правды.

Он не сомневался ни одной минуты, что с их встречи в Майами проводил время с Бритни потому, что влюбился в нее. Он не намеревался причинять ей боль или контролировать ее.

Она снова внезапно повернулась на спину и пристально посмотрела на него живыми синими глазами, которые он так полюбил.

– Спасибо, что заставил меня снова поверить в себя, – мягко произнесла она.

– Ты сделала это самостоятельно, – настаивал Девин. Бритни пожала плечами.

– Ты помог, – сказала она. – Иногда я почти была готова поверить Алану, что никто никогда не полюбит меня. – Любовь Девина освободила ее от этих сомнений.

Девин потянулся и поправил нежный локон, упавший ей на плечо.

– Ты удивляешь меня, – медленно, нежно проговорил он. – Твое желание начать все заново после того, как больно тебе сделали…

– Я просто упряма, – рассмеялась Бритни в ответ на его комплимент. Но тайно почувствовала, как его слова согрели ей сердце. – А как насчет тебя? Почему у тебя репутация самого стойкого холостяка на всем Юге?

Сердце ее заколотилось, когда она поняла, что все-таки задала этот вопрос. Она не намеревалась спрашивать Девина, даже не думала. И она страшилась его ответа почти так же сильно, как и хотела его.

Глава 10

– Самый стойкий холостяк на всем Юге, – медленно повторил Девин. – У меня такая репутация?

Он думал было уклониться от ответа на вопрос Бритни, как всегда делал раньше, когда речь заходила о его нежелании жениться. Но он знал, насколько важным для Бритни было замужество, и решил, что она заслуживает правды.

– Помнишь, какой замечательной любящей супружеской четой были мои родители? – спросил он. Бритни кивнула. – Это была одна видимость.

Она уставилась на него, явно шокированная:

– Что ты имеешь в виду?

Сначала запинаясь, потом все более уверенно, Девин рассказал Бритни всю историю – историю, которой он никогда никому не рассказывал. Он выплеснул все свои воспоминания – воспоминания маленького мальчика, который день за днем смотрел, как его родители дома ведут себя, будто не знакомы, зато в обществе превозносят друг друга до небес.

– Я не знала, – сказала Бритни, сжимая его руку. – Ты, должно быть, считал, что любовь – это грязная, бесчестная игра.

Девин кивнул:

– Да. А потом все эти гнусные разводы, через которые прошли многие мои друзья, только усилили мое отвращение к институту брака, – добавил он.

Сердце у Бритни упало. Как могла она надеяться, зная теперь прошлое Девина, что он когда-нибудь изменит свое мнение? Но ее понимание его отвращения не уменьшило боль, которую чувствовала при мысли о том, что они никогда не построят семьи, как она надеялась.

– Я всегда сомневался, что вообще смогу кого-то полюбить, – сказал Девин, глядя вниз на Бритни и ощущая, как смягчается его сердце – удивительное чувство, разбуженное ею.

Он никогда не переставал удивляться, как сильно и глубоко полюбил ее. Лежа на пляже на Большом Каймане и глядя на наслаждающуюся солнцем Бритни, он поймал себя на мысли о том, каково это – быть женатым на ней? Дни и ночи – вместе, всегда. Впервые за всю жизнь эта картина, представшая его внутреннему взору, показалась теплой и заманчивой, без всяких всплесков напряженности, которые неизменно ассоциировались с браком.

Но глубокое сомнение – страх, что, если он женится на Бритни, все каким-то образом переменится, – оставалось, не спешило уходить. Его отношение к браку слишком долго было запачканным и опозоренным его прошлым, чтобы просто исчезнуть. Но что удивляло его больше всего, так это то, что на самом-то деле ему хотелось, чтобы сомнения вдруг исчезли, и он почти верил, что так и будет. Что любовь Бритни сможет заставить страх смениться надеждой.

– Ты перевернула с ног на голову все, во что я верил, – сказал Девин, нежно убирая волосы с ее лба.

Бритни почувствовала, как сердце екнуло, пропустило удар. Она неистово хотела знать, что он имел в виду – только то, что теперь поверил в любовь, или она может надеяться, что он также изменил и отношение к женитьбе?

Она хотела, должна была это знать. Она открыла рот, чтобы задать вопрос, но единственное, что смогла выдавить из себя, было: