Дневник измены - Елена Колина

Всю ночь я просидел в Интернете. Зашел на сайт Сотбис, на букинистический форум, на сайт русского искусства начала века, заглянул на интернет-аукцион антикварных изданий, побывал на нескольких профессиональных антикварных сайтах. И выключил компьютер, только когда мне стало ясно – у меня в кладовке действительно лежит клад, ну, или, во всяком случае, большая редкость.

Это невыносимо трудно, это очень горько, очень больно – расстаться с моими книгами, расстаться с мечтой. Я был уверен, что не расстанусь с ними никогда, что буду перебирать мои книжки, как Гобсек, любоваться, гладить, составлять библиографии, подбирать по каждому поэту и художнику оригинальный материал… А потом оставлю мою коллекцию в дар Русскому музею и навсегда останусь в истории русского искусства…

Но я принесу Полине эту жертву. Я больше никогда не хочу услышать ничего похожего на то, что она сказала сегодня ночью: «Андрей содержит семью, и хорошо содержит, а я все должна сама». Я хочу, чтобы Полина меня уважала. Я хочу, чтобы Полина уважала меня, а не какого-то там… не другого мужчину.

Пусть это будет сюрприз – я расскажу все Полине, когда получу деньги. Если получу деньги (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить)… Как она удивится и обрадуется, как восхищенно будет смотреть на меня, бедная моя Полина, бедный оловянный солдатик, такой бедный, такой оловянный и такой глупый…

Андрей вдруг зачем-то погладил меня по голове – совсем неожиданно для меня, такая тихая нежность после того, что сейчас было!.. This was wild! По-английски это называется «wild», а по-русски как?.. Страстный секс?

У нас все всегда получается одинаково. Я всегда сама ему звоню, он всегда не может «сейчас», не может «сегодня» и не может «завтра». Ну и что?.. Я всегда звоню сама, и он всегда не может, но мы же все равно встречаемся. Договариваемся на какой-то ближайший день и ездим за город, в один и тот же мотель. Андрей говорит, что у него очень мало времени, но потом расслабляется. Мы идем в номер, потом обедаем в ресторане, опять возвращаемся в номер и даже иногда еще гуляем в дюнах.

– You make me happy, – пробормотала я и быстро спохватилась: – It s not about you, это я просто так…

Я один раз сказала Максу: «You make me happy», в тот день, когда родилась Джулия и он сидел со мной в госпитале и держал меня за руку. Сейчас это вышло для меня неожиданно, что я так сказала. Хорошо, что Андрей не понимает по-английски. Кстати, по-русски это вообще звучит по-дурацки – «ты делаешь меня счастливой»…

Мне все время хочется говорить ему «You make me happy», только я стесняюсь: вдруг он решит, что я влюблена как дура. Мне все время хочется потрогать его, погладить или хотя бы просто за руку подержать. Похоже, я всерьез влипла… вообще-то, если честно, я в него очень сильно влюбилась.

– О чем ты думаешь? – спросила я.

– Я думаю о том, что у меня налоговая проверка, – сказал Андрей.

Андрей рассказывал, как работает налоговая инспекция, как происходит налоговая проверка, а я думала – другой бы на его месте сказал «думаю о тебе» или еще какую-нибудь ерунду, вранье. А Макс сказал бы что-нибудь заумное, что и не поймешь… Мне нравится, что Андрей такой простой, как я. Мне вообще все в нем нравится.

«I love you even more» – я сказала это про себя по-английски, потому что по-русски мне даже про себя было неловко это сказать. «Я еще больше тебя люблю, даже больше, чем… ну не знаю что».

Андрей-то сам в меня не влюблен, я же не дура и прекрасно понимаю. Если бы я ему не звонила, может, он сам бы и не позвонил больше никогда. Ну и что? Я же не собираюсь с ним жить и вообще… Я делаю что хочу, и ладно, вот только не очень-то это с моей стороны практично – влюбиться, когда мне через несколько месяцев уезжать. На заводе все идет нормально, своим чередом. Мне сделали аудит, мы пришли к приемлемому соглашению по отоплению, я договорилась с электрической компанией, что они составят мне проект теплоснабжения. Это мои главные успехи за это время.

– Похоже, я все-таки сделаю контракт. Получу бонус в размере зарплаты. Это сто шестьдесят тысяч, – сказала я про деньги, потому что считаю Андрея близким человеком.

Макс уверяет, что я всегда после секса говорю о деньгах. Якобы секс и деньги – это две мои самые интимные темы, и они живут во мне рядом. Как это секс и деньги живут рядом?.. Он говорит, у меня деньги – эрогенная зона. Макс всегда меня смешит.

Но ведь деньги – это действительно самое интимное. В Америке вообще зарплата, кто сколько зарабатывает, считается неприемлемой темой для беседы. Потому что, сколько ты зарабатываешь, столько ты и стоишь, в такую сумму оценили твой ум и способности. Никому не хочется вслух признаваться, что ты стоишь меньше, чем другие. Если ты говоришь с кем-то о своих доходах, то показываешь ему, что он близкий тебе человек. Я, например, говорю о своих доходах только с Максом, хотя у меня очень хорошая зарплата. Макс говорит, что я постоянно перебираю в уме свои финансовые дела, а чьи же мне перебирать, его, что ли? У нас же раздельное владение имуществом и все счета раздельные…

– О чем ты думаешь? – спросил Андрей.

– О деньгах, – честно ответила я, – что у нас с Максом раздельное владение имуществом и раздельные счета. Макс платит свою долю за еду и расходы по содержанию дома, а также оплачивает половину расходов по Джулии, за kindergarten и за одежду. А у вас как?

Андрей засмеялся:

– Если бы у нас с Дашей были раздельные счета, она бы уже сидела в долговой яме.

– А так?

– А так она просто берет, и все.

– И что, она не рассчитывает, не составляет бюджет? Она хоть знает, сколько ты зарабатываешь?

– По-моему, не очень рассчитывает, – неуверенно сказал Андрей, – думаю, нет, не знает, сколько я зарабатываю… По-моему, она никогда не спрашивала.

– А сколько ты зарабатываешь? – спросила я.

В Америке постель – не повод для такого вопроса. Это как будто ты прешься на чужую территорию. И я бы не спросила, если бы так не возмутилась. Это же вообще непростительно, безобразие, такое отношение к деньгам!

Андрей задумался:

– Не знаю… надо считать…

Наверное, он просто не захотел ответить. Тогда я заторопилась рассказать про себя, чтобы он не думал, будто я к нему лезу, а сама не рассказываю…

Я обняла Андрея и сказала:

– Моя зарплата сто шестьдесят тысяч. Мой дом стоил двести пятьдесят тысяч. С учетом выплат за дом, долгов за учебу, в пенсионный план, минус ensurance, минус tax, минус кредиты, остается восемь с половиной тысяч. Из них я откладываю на образование Джулии. Остается…

– Что? – спросил Андрей. – Что ты говоришь? Прости, я задумался…

– I love you even more, – сказала я. Вслух сказала!..

После этого разговора у меня остался неприятный осадок. Мне было противно, что существуют женщины, которые живут, не задумываясь о деньгах. Андрей сказал, когда Даша была преподавателем с зарплатой двести долларов, она тоже жила, не задумываясь о деньгах. Такой человек.