Кандидат на убийство - Фридрих Незнанский

— Мне не столько адрес нужен, сколько копромат на эту Ангелину. — Гордеев налил всем водки. — Если я буду иметь на руках фактические доказательства того, что она промышляет проституцией, имела приводы в милицию, это уже хорошо.

— Сделай ему копии протоколов задержания, если они были.

Коля удивленно посмотрел на Вадима.

— Сделай, сделай. А мы с тобой рассчитаемся — потом, если захочешь, — сказал тот страстным голосом донны Розы д’Альвадорес.

— Ах, милашка! — подыграл ему Коля. — Ладно, все будете ажуре. Давайте, Юра, свой номер телефона. Я все разузнаю и вам перезвоню. Ну еще по одной, и я пойду.

Они снова выпили и закусили. Гордеев записал свой номер. Николай поднялся и направился к выходу. Один из алконавтов все-таки нашел в себе силы и поднялся навстречу ненавистной голубизне.

— Ну ты, бля… — прорычал он.

— Пошел на хер! — неожиданно Стальным голосом произнес тот.

Алконавт стушевался и сел.

— Чао, рыбки! — пропел Коля, помахал рукой друзьям за столиком и вышел из кафе.

— Видал, как он его припечатал? Тоже, между прочим, искусство — человека послать. У японцев есть киай-джитсу, искусство крика, а у нас накуй-джитсу, примерно тоже самое, только лучше. Ну что, теперь твоя душенька довольна, можем спокойно посидеть? — спросил Вадим.

— Не вопрос. Можем, но несильно, — отозвался Гордеев.

— Сильно я и сам не могу. Служба, понимаешь…

Из кафе Гордеев и его друг выбрались под вечер.

В процессе возлияний было принято единодушное решение, что идет оно все к бую, а главное — это дружба.

— Поехали ко мне в Коломяги, — предложил Вадим.

— Поехали. Это в Финляндии? — тут же согласился Гордеев.

— Почти, — серьезно ответил Вадим.

Они поймали машину и скоро мчались по Невскому. На пересечении с Литейным водитель притормозил. Гордеев увидел в ярком электрическом свете группку вызывающе одетых девиц. Одна из них, заметив его взгляд, быстро распахнула короткую шубку. На ней не было ничего, кроме черных ажурных колготок.

«Простудится ведь!» — подумал Гордеев, закрыл глаза и провалился в сон.

Проснулся Юрий пасмурным утром в комнате, носившей следы вялотекущего ремонта. Кроме дивана, на котором он спал, здесь не было никакой мебели. А сам диван стоял посередине помещения под свисающей с беленого потолка лампочкой. Она горела противным желтым огнем, совершенно бесполезным при свете дня.

Гордеев полежал некоторое время, глядя на лампочку и борясь с дурнотой. Потом поднялся и обнаружил, ч+о спал в майке, трусах и носках. Огляделся, надеясь увидеть остальную одежду, но ее не было. «Может, это вытрезвитель?» — с ужасом подумал Юрий, силясь вспомнить подробности вчерашнего вечера.

И тут в комнату вошла молодая, улыбчивая женщина в домашнем халате. Она несла за крюк вешалку, на которой висел его костюм.

— Доброе утро, Юрий Петрович, — ласково сказала женщина. — Меня зовут Вика, я жена Вадима.

— Очень приятно, — нетвердым голосом сказал Гордеев, стараясь прикрыть голые ноги одеялом и иметь достойный вид.

— Одевайтесь. Мы ждем вас на кухне. — Она положила одежду на диван и вышла из комнаты.

— Спасибо, — больным голосом вымолвил Юрий и принялся одеваться.

Через несколько минут он сидел за столом напротив слегка растерявшего румянец Вадима.

— Ну что, московский гость, как самочувствие? — поинтересовался он.

— Честно говоря, неважное. — Юрий ощущал, что центр тяжести в голове постоянно смешается, перенося боль из одного угла черепа в другой.

— Викуля, неважное у нас состояние, — жалобно сказал Вадим.

— Машину где бросил, горе мое? — Женщина поставила перед мужчинами тарелки с яичницей.

— Возле вокзала. Сегодня заберу, — живо отозвался Вадим и подмигнул Гордееву.

Тот мотнул головой в ответ, и острая боль слепила судорогой веки.

— Ладно, лечитесь. — Вика вытащила из холодильника початую бутылку водки.

— Я ее видеть не могу, — простонал Юрий.

— А ты не глядя, — наполнил рюмки Вадим. — Лечи подобное подобным.

Гордеев зажмурился и выпил. Скоро болезненные симптомы начали волшебным образом исчезать. Голова перестала быть инородным телом. Мысли прояснились, и Юрий почувствовал угрызения совести. Он фактически потерял весь вчерашний день, не сделав никаких практических шагов для поисков Ангелины.

Он быстро расправился с яичницей и достал из кармана салфетку, на которой записал накануне адрес девушки.

— Проспект Испытателей, — вслух прочитал он. — Это где?

— Совсем недалеко. — Вадим протянул руку к бутылке, но Вика заметила это и спрятала спиртное в холодильник.

Вадим вздохнул и несколько раз нюхнул воздух над тем местом, где только что стояла водка.

— Шут гороховый, — засмеялась Вика. — Это действительно совсем недалеко, — сказала она, повернувшись к Гордееву. — Минут десять пешком. Конечно, смотря какой номер дома…

— Номер пятнадцать, — сверился с записью Юрий.

— Это подальше, — прокомментировал Вадим. — Я бы тебя подвез, но за машиной еще ехать придется.

— Ничего, пройдусь.

— Вы где остановились? — поинтересовалась Вика.

— Пока нигде. Все будет зависеть от результатов сегодняшнего дня, — объяснил Гордеев.

— Вы можете пожить у нас. — Вика взглянула на мужа. — Посидим втроем, пообщаемся. А то, боюсь, наша вчерашняя беседа совершенно выветрилась из вашей головы.

— Да уж, — промямлил Гордеев.

Вика вышла с кухни.

— Хорошая она, правда? — сказал Вадим и потянулся к холодильнику.

— Оставь бутылку в покое, — донесся из глубины квартиры голос Вики.

— И умная очень, — вздохнул Вадим и рассмеялся.

Вадим и Вика проводили Гордеева до угла Коломяжского проспекта.

— Вам направо, — показала рукой Вика. — Вот он, проспект Испытателей. А мы на метро.

— Звони, старик, на трубу, если что, — сказал Вадим. — А вечером заезжай в гости. Все просто — станция «Пионерская» и дальше прямо. Дом, квартиру помнишь.

— Ладно. Договорились. Спасибо. — Гордеев попрощался с гостеприимными супругами и пошел по продуваемому ветром проспекту, с удовольствием вдыхая морозный и чуть солоноватый воздух.

Юрий остановился у двери, отделанной розовым дерматином. Он еще толком не знал, как объяснить свой визит, и надеялся на импровизированное решение или счастливый случай, которые всегда приходили ему на помощь в подобных ситуациях.

За дверью послышался шум, она распахнулась так резко, что едва не сбила адвоката с ног. На пороге стояла юная красотка в короткой норковой шубке. Она неприязненно оглядела Юрия.

— Мне нужен Лонской Олег Михайлович, — сказал Гордеев, невольно глядя на длинные, стройные ноги девушки.

— Там. — Красавица махнула рукой в сторону темной прихожей и продефилировала мимо Юрия.

Он остался перед открытой дверью, постоял немного и вошел в квартиру. Пахло пригоревшим кофе и духами. Гордеев прошел мимо большого зеркала встроенного шкафа к двери в комнату.

— Убирайся к черту! — услышал он резкий мужской голос. — Видеть тебя больше не желаю!

Юрий услышал торопливые приближающиеся шаги. Из комнаты выскочил черноусый брюнет лет сорока с заплаканным, красным лицом. Он потрясал в воздухе внушительными кулаками, явно намереваясь пустить их в ход. Гордеев уже приготовился обороняться, и тут брюнет замер с воздетыми вверх руками.

— Вы кто? — удивленно спросил он.

— Моя фамилия Гордеев. Зовут Юрий Петрович. Я адвокат из Москвы. А вы, вероятно, Олег Михайлович Лонской.

— Я? Да. — Хозяин опустил руки. — А в чем, собственно, дело?

Он старался принять респектабельный вид, хотя видно было смущение, вызванное неожиданным появлением незнакомца.

— Я ищу Ангелину Толстых. В милиции мне дали этот адрес. — Гордеев решил действовать жестко, пользуясь смятением Лонского.

Упоминание милиции привело Олега Михайловича в трепет, и адвокат решил дожимать его по этой линии.

— Ваша родственница… Она ведь вам родственница? — Юрий прошел в комнату, на стенах которой висело множество картин.

— Племянница, — поспешил следом Лонской. — Но…

— Так вот, ваша племянница очень непорядочно повела себя в отношении моего клиента, — перебил Гордеев. — Весьма уважаемого и солидного человека.

Он говорил правду и потому был более чем убедителен. Грозная интонация, с которой были произнесены слова «уважаемый» и «солидный», окрашивала фигуру клиента в криминальные цвета и рисовала собеседнику весьма безрадостные перспективы.

— Минуту, я только приведу себя в порядок, — вымолвил Лонской тоном просителя.

— Валяйте. — Гордеев плюхнулся в пухлое кожаное кресло.

Лонской вышел из комнаты, а Юрий принялся разглядывать картины. Это были по большей части сюжеты ню с легким порнографическим флером, причем моделями служили весьма юные создания. С одной из картин на Гордеева смотрела девушка, недавно покинувшая квартиру. Юрий с любопытством рассматривал лица других одалисок, весьма возможно, что среди них была и Ангелина.