Большая операция - Джеймс Уайт

Возможно, прежде чем связаться со мной, О'Мара захочет подождать, пока не будет запрограммирован транслятор после полного контакта. Но мне хотелось бы иметь любую полезную информацию, как только вы её получите…

Три дня спустя, когда Конвей с Эдвардсом знакомились с первой партией добровольцев – несколько весьма тщательно отобранных инопланетян, которые, как он надеялся, в дальнейшем привлекут своим энтузиазмом еще большее количество новобранцев и обучат их, – громкоговоритель стал спокойно настаивать, чтобы доктор Конвей связался с майором О'Марой. Настойчивость усиливалась двойным сигналом, обычно предшествовавшим самым неотложным сообщениям. Он махнул рукой и подошёл к связному устройству дока.

– Рад, что успел вас поймать, – сказал главный психолог, прежде чем Конвей успел представиться. – Не говорите – слушайте. Приликла и я ничего не добились с вашим медиком. Какие-то эмоции он излучает, но нам даже не удалось узнать, чему он отдает предпочтение.

Мы знаем, что он способен видеть и чувствовать – продолжал О'Мара, но вовсе не уверены, что он может видеть и слышать, а если может, то как он это делает. Приликла считает, что драмб обладает зачатками эмпатии, но до тех пор, пока нам не удастся немного нарушить его покой, доказать это невозможно. Конвей, я не хочу признать, что потерпел поражение, но вы подкинули нам задачу, которая может иметь очень простое решение…

– Вы пытались что-нибудь сделать с помощью управляемого мыслью инструмента?

– Это было первой, второй и двадцать восьмой нашей попыткой, невесело ответил О'Мара. – Приликла различил очень небольшой рост интереса, состоящий, как он говорит, в узнавании знакомого предмета. Но драмб не делал никаких попыток управлять игрушкой. Я уже говорил, что вы задали нам задачу. Может быть, самым простым решением будет, если вы доставите нам еще одного его собрата.

Главный психолог не любил вдаваться в лишние объяснения почти так же, как не любят передвигаться тяжелые на подъем люди, поэтому Конвей на мгновение задумался, прежде чем сказать:

– Итак, вы хотели бы, чтобы я привез с Драмбо еще одного медика, а вы смогли бы понаблюдать и послушать, как они будут общаться при встрече, а потом воспроизвести способ с помощью транслятора…

– Да, доктор, и побыстрее, – ответил О'Мара, – прежде, чем вашему главному психологу понадобится психиатр. Конец связи.

У Конвея не было возможности отыскать, украсть или как-то еще заполучить другого медузообразного СРЖХ немедленно по возвращении на Драмбо. С ним была группа инопланетян, для которых требовались самые разные гравитационные и атмосферные условия, не говоря уже о пище. В то время как все три вида существ могли без особого труда существовать в драмбианском океане, на борту „Декарта“ пришлось создавать помещения с приближенными к их родным планетам условиями.

Кроме того, он обязан был дать им некоторое представление о масштабах медицинских проблем, в решении которых они должны принять участие, а это означало многочисленные полеты на вертолетах. Позднее он продемонстрировал им все, с чем сталкивался раньше сам. В том числе он показал им участок побережья, где впервые столкнулся с медузой СРЖХ и где ему предстояло добыть еще одну, как только позволят время и обстоятельства.

Но на этот раз у него будет много преисполненных желания опытных помощников.

Каждый день он получал послания от О'Мары, отличающиеся лишь степенью нетерпения, читаемой между строк. С драмбианским лекарем у них с Приликлой так ничего и не вышло, и они пришли к заключению, что существо использует один из экзотических видеотактильных языков, который в принципе невозможно воспроизвести без детального словаря.

Первая экспедиция на побережье была чем-то вроде репетиции – по крайней мере начиналась именно так. Вели её Камсаюг и Саррешан, которые, покачиваясь, катились по неровному морскому дну, напоминая два больших живых бублика. С флангов их прикрывали крабообразные мелфиане, они с легкостью бежали вдвое быстрее, чем катились драмбы. Над ними величественно плыл тридцатифутовый чалдер, готовый подвергнуть в ужас местных хищников с помощью зубов, когтей и чего-то вроде большой костяной булавы на хвосте, хотя, по мнению Конвея, одного взгляда любого из четырех телескопических глаз существа хватило бы, чтобы привести в трепет всякого, кто имел мало-мальское желание остаться в живых.

Конвей, Эдвардс и Гарот передвигались в одном из принадлежащих Корпусу мониторов наземных крейсеров. Эта машина была способна перемещаться не только по любой мыслимой и немыслимой местности, но могла плавать по воде и под водой, ездить по дну и даже на какое-то время подниматься в воздух. Они замыкали экспедицию, держась на таком расстоянии, чтобы никого не потерять из виду.

Наземный крейсер направился к мертвой части побережья – большой полосе огромного „ковра“, убитого колесниками, чтобы расширить защищенный район проживания. Соотечественники Саррешана осуществили это, сбросив несколько „грязных“ ядерных бомб в десяти милях от берега. Затем они дождались, пока прибрежные обитатели перестали убивать, есть и пить, а хищники потеряли интерес к падали.

Радиоактивные осадки не коснулись колесников, так как преобладающие ветры дули в сторону материка. Но Конвей намеренно выбрал точку в нескольких милях от этой части побережья, где жизнь по-прежнему проявляла значительную активность. При определенной удаче их исследования могли превратиться в нечто большее, чем просто препарация трупа.

С уходом хищников расцвела морская растительность. На Драмбо грань между растительной и животной жизнью, как правило, была смазанной, а животные всеядными. Они прошли вдоль берега почти милю, когда им встретился первый рот. Он был сжат не до конца, но щели оказалось недостаточно, чтобы проникнуть в него. Однако времени даром они не потеряли, так как по пути Камсаюг и Саррешан показали им множество опасных растений, которых даже покрытым естественной броней инопланетянам стоило по возможности избегать.

Практика внеземной медицины значительно упрощалась тем, что болезни и инфекции у одного вида существ не передавались другому. Но это не означало, что яды и другие токсичные вещества, вырабатываемые инопланетными растениями и животными, не могут убить, тем более, что на морском дне Драмбо растительность была особенно „злобной“. Некоторые виды были покрыты отравленными шипами, а один из них оказался чем-то вроде растений-осьминогов.

Первый рот, куда можно было проникнуть, походил на огромную пещеру.

Когда они последовали за колесниками внутрь образования, прожекторы машины высветили мертвенно-бледные извивающиеся и покачивающиеся растения; травянистый ковер исчезал за пределами видимости. Саррешан и Камсаюг выписывали неуверенные восьмерки на густо заросшем дне и извинялись за то, что не смогут отправиться дальше, не рискуя при этом увязнуть и остановиться.