Илья Фрэз - Мария Павлова

В фильме все это как будто бы присутствует: и снисходительно-ласковое подтрунивание юных скептиков над родителями и некоторая их рассудочность. Но в иной дозировке. Режиссер сознательно не акцентирует на этом внимание. Считая, что молодежь во все времена одинакова, Фрэз как бы осторожно снимает поверхностный, внешний слой, за которым вдруг обнаруживается способность современных юношей и девушек к любви чистой и нежной, возвышающе-прекрасной. К любви, может быть, на всю жизнь.

Сейчас, когда стало уже едва ли не расхожим мнение о морально-нравственной незрелости, душевной глухоте сегодняшней молодежи, неспособной якобы на большое и серьезное чувство, когда появились фильмы, изображающие юношескую любовь как проявление все той же инфантильности, безответственности, Фрэз берет под защиту любовь юных, призывает взрослых уважать и беречь ее. В этом смысле «Вам и не снилось…» представляется в известной степени опять же полемичным по отношению к картинам «Школьный вальс» или «В моей смерти прошу винить Клаву К.». Эти фильмы оставляли ощущение горечи от несостоявшегося юношеского чувства, не выдержавшего испытания жизнью, тогда как уже в самом названии фильма «Вам и не снилось…» слышится вызов, брошенный от лица юных героев взрослым. Самому понятию «любовь» фильм Фрэза возвращал его первозданный смысл, красоту и поэзию пушкинского «чудного мгновенья», очищенного от всего наносного, будничного, пошлого, двусмысленного. Он сделан на такой звеняще высокой, чистой и нежной ноте, какая давно уже не звучала в наших фильмах.

В повести отношения Романа и Юльки в значительной степени лишены этого аромата чистоты и целомудрия, несколько заземлены. К примеру, Юлька мечтает о ребенке, она его даже «запланировала, как в пятилетке», и, назначив Роману первое серьезное свидание, встречает его такими словами: «Я продумала все до мелочи. Посмотри, какая на мне рубашка. И духи французские — «Клема» называются…» А в придачу ставит на отлично сервированный стол бутылку рома…

Ничего этого в фильме нет. И дело не только в том, что, изобрази режиссер такое свидание пятнадцати-шестнадцатилетних героев, его непременно обвинили бы в апологии безответственности, половой распущенности и других смертных грехах. Нет! Фильм утратил бы главное свое очарование — атмосферу поэзии и красоты, чистоты и неповторимости первого юношеского чувства.

«…Это не сон, это не сон. Это вся правда моя, это истина: смерть побеждающий вечный закон — это любовь моя! Это любовь моя! Это любовь моя! Это любовь моя!» Как заклинание звучат на титрах слова стихотворения Рабиндраната Тагора, положенные на музыку композитором Алексеем Рыбниковым. Лирическая песня станет музыкальной темой любви героев. А пока, поначалу, авторы фильма вводят в совершенно иную, прозаическую сферу жизни других персонажей — родителей Кати и Ромки, учительницы литературы Татьяны Николаевны, — которые окажутся самыми непосредственными участниками драмы главных героев фильма.

Без подробной детализации, намеками, отдельными штрихами, достаточно выразительными в своей жизненной достоверности, сценарист и режиссер дают почувствовать и семейно-бытовую атмосферу и характер отношений Кати и Романа с родителями — дружелюбно-иронический. Для домовито-хозяйственной матери Ромки утро начинается, как всегда, с похода в магазин, откуда она возвращается с полной сумкой продуктов. На ней держится устоявшийся, хорошо налаженный быт семьи. Родители Кати — молодой отчим и эффектно-красивая мама — переезжают на новую квартиру, которую наконец-то получили в другом районе, подальше от прежних знакомых. Глядя на их счастливые лица, особенно мамино, на их нежности, Катя шутливо дразнит молодоженов «молодыми женами». Иные интересы и среда у Татьяны Николаевны, живущей напряженной духовной жизнью. Провожая на поезд мать, она встречает на вокзале бывшую коллегу по своему актерскому прошлому и от нее узнает о последней театральной сенсации — ультрасовременной постановке «Вестсайдской истории», на которую решает непременно повести своих учеников… 

О том, что действие фильма происходит в наши дни, нетрудно догадаться по многим деталям, приметам времени. Экран покажет нам и огромный микрорайон с типовыми домами и гордость его жителей — торговый центр с бассейном, у которого будут встречаться Катя и Ромка.

Итак, с первых эпизодов сюжет фильма развивается композиционно и ритмически ясно, последовательно, спокойно. Без модных нынче ретро- и интроспекций, без «взволнованной» экспрессии. Лишь после того, как традиционно обозначены время, место и среда действия, состоится знакомство героев — в первый день нового учебного года… В то время как ребята насмешливо обыгрывают заумь и пустозвонство рецензии на вчерашний спектакль, рассуждают об отсутствии настоящей любви в наше время, внимание Ромки привлекает маленькая новая ученица, непохожая на других девочек-акселераток. А позже, когда всем классом пойдут осматривать только что открывшийся торговый центр, Роман будет бессознательно искать Катю глазами.

Но настоящее открытие ими друг друга произойдет неожиданно — в один из последних солнечных осенних дней в Останкине, куда весь девятый класс приедет вместе с Татьяной Николаевной.

…На зеленой лужайке под рвущуюся из транзистора музыку танцуют ребята, слышатся шутки, смех. Кто-то произносит иронически-торжественную речь, обращенную к фонарному столбу как символу научно-технического прогресса. Все с забавной серьезностью падают ниц. Но вдруг шум, смех, веселая суета словно исчезают куда-то. И мы глазами восторженно-удивленного Ромки увидим одну лишь Катю — доверчиво-беззащитную и трогательную, с венком из листьев на голове, молитвенно сложившую руки. И в эту зачарованную тишину, как весенняя капель, медленно упадут и истают несколько знакомых уже нежных музыкальных аккордов лирической мелодии…

Как при цейтраферной съемке на наших глазах происходит удивительное превращение бутона в распустившийся цветок, так во внезапной тишине этих кадров, оборвавшей беззаботное веселье эпизода, мы почти физически почувствуем, ощутим рождение чуда — чуда любви. И уже все, что произойдет с героями в дальнейшем, вызовет у нас глубокое душевное участие, сопричастность к их судьбе. И мы, зрители, поверим в серьезность и значительность Катиных слов, сказанных Ромке через год при прощании в том же Останкине, только теперь — на грустном фоне опавших листьев и почерневших голых деревьев: «Ради тебя я живу».

Любовь с прописной буквы в фильме не декларируется. Она, как воздух, разлита во всей его атмосфере. Ею беспредельно и искренне живут юные герои — и Ромка, который еще никогда ни к кому не испытывал такого необыкновенного чувства, потребности оберегать, говорить ласковые слова, и Катя, для которой сама жизнь обрела ценность только потому, что в ней есть Роман. Полюбив друг друга с первого взгляда, они словно радостно удивляются своим чувствам — таким новым для них, таким нежным и прекрасным. И это их радостное удивление во всем — в каждом жесте, в каждом слове.