Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы - Славомир Мрожек

Дедушка. Ну-ка, посвети мне спичкой, я в него пальну. (Внук зажигает спичку и подносит ее к дивану. Появляется голова Окулиста, который дует на спичку, гасит ее и снова прячется под диваном.)

Окулист. Господа! Вот теперь я позволю себе воскликнуть: да здравствует стрельба! Но я не могу согласиться с тем, чтобы прекрасная и благородная идея стрельбы была искажена фатальной стрельбищной ошибкой. Господа, я не тот, в которого надо стрелять.

Дедушка. Ничего не поделаешь, бью втемную.

Внук (отодвигаясь в сторону). Дедушка, целься больше в середину.

Дедушка. Теперь ему крышка (наклонился и целится — пауза. Из-под дивана показывается рука Окулиста, размахивающая белым платком).

Внук. Это хорошо. Значит, он скоро выйдет.

Дедушка (вздыхая). Ох уж эта молодежь!

Окулист (вылезает из-под дивана, становится напротив Дедушки и Внука). Хорошо. Я все скажу.

Внук. Ну?

Окулист. Он должен сюда прийти.

Внук. Кто?

Окулист. Ка́роль. Настоящий Ка́роль.

Внук. Когда?

Окулист. С минуты на минуту. Он уже должен быть здесь.

Дедушка (Внуку). Стрелять?

Внук. Сейчас, Дедушка. (Окулисту.) А как вы докажете, что тот, кто придет, больше Ка́роль, чем вы?

Окулист. О, потому что он рассказывал разные вещи про вас.

Внук. Какие вещи?

Окулист. Ну, всякие.

Внук. Какие всякие?

Окулист. Повторить?

Внук. Да.

Окулист. Он сказал, что вы бандиты.

Внук. Так и сказал? А что еще?

Окулист. Что старик — кровожадный старый кретин…

Внук. Что?

Окулист. Я только повторяю. А о вас он сказал, что вы редкий дурак, извращенец и незаконнорожденный. Говорить дальше?

Внук. Все как есть.

Окулист. Он сказал, что один факт вашего существования является достаточным доказательством бессмысленности и зла мира до такой степени, что даже быть замученным вами — это огромное облегчение и великолепный способ не разделять с вами дальше того, что является для людей общим.

Внук. Дедушка, ты слышишь?

Дедушка. Ка́роль! Как будто это я его слышал! Это Ка́роль!

Внук. А что еще?

Окулист. А еще он сказал… Но я не знаю, правда ли это, что у вас… у меня язык не поворачивается…

Внук. Я приказываю ничего не скрывать!

Окулист. Но, право, я не могу…

Внук. Говорите сейчас же! Он мне за все заплатит.

Окулист. Он сказал, что отобьется от вас (пауза).

Внук. Негодяй! А почему вы только сейчас мне об этом рассказали?

Окулист. Потому что я прозрел. Призна́юсь, что до вашего прихода идея каролизма была мне чужда. Но в ходе дискуссии у меня открылись глаза. Я не Ка́роль, вы мне не поверили, что поделать. Но мне невыносима мысль, что я погибну, а настоящий Ка́роль будет разгуливать живой и смеяться над вами. Потому что у меня нет гарантии, что если однажды вы по ошибке приняли меня за Ка́роля, вы не ошибетесь снова и не примете Ка́роля за меня, то есть невинного человека. Тут дело идет не только о моей жизни, но и о справедливости. Вы сами сказали, что какая-то справедливость все-таки должна быть, нельзя стрелять в каждого встречного. Так вот, когда я лежал под диваном, я думал: боже мой, как жаль, что эти два господина вместо того, чтобы отдыхать, преследуют Ка́роля и не знают, что их усилия напрасны. Вот почему все во мне взбунтовалось, я переломил в себе остатки псевдоморали и решил обо всем рассказать.

Внук. Послушайте! То, что вы Ка́роль, это вопрос решенный. Дедушка вас узнал, а Дедушка ошибиться не может. Но то, что Ка́ролей может быть несколько, это точно. Подождем здесь. Если он не придет, то мы пристукнем вас и пойдем. Если придет — пристукнем его, а потом посмотрим. Не исключено, что вам известна целая организация. Ну, так зачем он сюда приходил? А?

Окулист. Это мой пациент. Как и вы.

Внук. Дедушка, возьмем его из засады. (Внук ставит стул напротив двери. За стулом становится на колени Дедушка с ружьем, направленным на дверь. Внук стоит в глубине сцены, за шкафом. Окулист, подавленный, садится на диван и вытирает лоб платком. Закрывает лицо руками. Дедушка и Внук занимают позицию. Сцена слегка затемняется).

Внук. Что-то его не видно.

Окулист. Это уже немолодой человек. Он медленно ходит. (Пауза, тишина.)

Внук. Он должен быть уже здесь.

Окулист. Будет, обязательно будет. Он всегда приходил аккуратно, такой вежливый господин (пауза, тишина).

Внук. Что-то мне не нравится все это.

Окулист. Что именно? Погода сегодня хорошая… Так красиво заходит солнце…

Дедушка. Мне надоело.

Окулист. Может быть, что-нибудь почитать? (Не ожидая ответа, открывает книгу, читает, держа книгу очень близко к глазам.) «…Путника, который войдет в долину с юго-восточной стороны, встречает великолепная панорама. Склоны, покрытые виноградниками, обещают, что не только чудесные пейзажи, свежий воздух и краски разнообразных цветов будут на пиршестве, на которое все окружающее приглашает пришельца. Действительно, как духовные, так и прочие блага в изобилии ожидают здесь каждого, кто не чужд красоте и добру. Здешние жители хоть и среднего роста, но стройны…»

Внук. Хватит!

Окулист. Как вам будет угодно (закрывает книгу).

Внук. Долго мы еще будем ждать?

Окулист. В ожидании вся прелесть охоты (стараясь отвлечь). Может быть, сварить кофе?

Внук. Не надо. Мы кофе не пьем (пауза, тишина. Окулист застывает, но вдруг срывается с места и начинает красться по комнате. На сцене продолжает темнеть).

Внук. Что это?

Окулист. Муха. (Окулист крадется, делает характерные движения рукой, как будто ловит муху. Но муха все время улетает.)

Внук (с интересом). Есть?

Окулист. Улетела. Вон там! (Пауза. Дедушка перестает всматриваться в дверь, невольно втянутый в погоню за мухой.)

Внук. С левой ее! (Длительная пауза, которую Окулист заполняет пантомимой. Он ожесточен, сосредоточен, абсолютно сконцентрирован на преследовании. Он то крадется, то бросается вперед. Лишенный очков, он больше руководствуется слухом. Был момент, когда муха села на ружье Дедушки, продолжающего стоять на коленях и следить за охотой. Внук, выглядывающий из-за шкафа, тоже напряженно следит за этой сценой. Окулист приближается к ружью. Застывает перед ним. Это момент наивысшего напряжения. Потом Окулист внезапно делает молниеносное движение рукой вдоль ствола и застывает со сжатым кулаком. Окулист смотрит то на Дедушку, то на Внука, потом очень медленно разжимает кулак и говорит: «Улетела». За дверями раздаются шаги. Становится еще темнее.)

Внук (ликуя). Идет!

Дедушка (издает что-то вроде йодлования). Халь-ля-лии! (Окулист в отчаянье бросается на диван и накрывает голову подушкой.)

Внук (в нервном возбуждении). Вот это дед!

Дедушка. Как батька мой!

Внук. …И деда дед!

Дедушка. Так смело! В бой! (Раздается стук в дверь. Дедушка обращается к Внуку.) Пора?

Внук. Минутку (выхватывает из-за пазухи трубу и играет на ней несколько тактов боевого сигнала. Стук повторяется). Можно!

Двери медленно открываются. Дедушка стреляет из обоих стволов. Тишина.

Внук (выбегает из-за шкафа, бросается к дверям, выглядывает). Попал!

Дедушка (медленно опуская ружье и распрямляя плечи). Как гора с плеч.

Внук (широко зевает). Давно бы так.

Дедушка (показывая на Окулиста, который все еще лежит неподвижно, прикрытый подушкой). А что с этим?

Окулист. Мои очки!

Дедушка. У меня как будто камень с сердца спал.

Внук. Ну, видишь, Дедушка, мир не так уж плох.

Окулист (медленно садится). Уже?

Внук (хлопая его по плечу). Вы говорили правду. Он там лежит.

Окулист (сомнамбулически). Да… да… Ну, а как Дедушка себя чувствует?

Внук. Дедушка? Дедушка никогда еще не был в таком хорошем настроении. Вы его вылечили, доктор. Ему нужен был Ка́роль.