Все на продажу - Кэндес Бушнелл

— Не уверен, что это подходящий наряд для поездки в Гринвич, — сказал Селден.

— Этот? — Джейни разглядывала свое платье, изображая невинность. — Чем он плох? — Она наклонилась к зеркалу и повернула голову, укрепляя в мочке уха большое золотое кольцо.

— Просто он немного… — Селден беспомощно смолк, не найдя надлежащих портновских терминов.

— Немного что? Шикарное платье!

— В таких ходят скорее в ночные клубы, — сказал он.

— Туда тоже, — ответила Джейни, хмурясь. — Но я его берегла для особого случая.

— Понимаю. — И Селден, покачав головой, ретировался из ванной комнате. Он не собирался ссориться с женой из-за платья. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы его жена вы глядела на корпоративной вечеринке в Гринвиче как русская шлюха. — Может, наденешь что-нибудь сверху? Какой-нибудь свитер? — предложил он.

— Не говори глупостей, Селден. — Она вышла из ванной комнаты в серьгах. — Представь, как нелепо будет выглядеть свитер поверх этого платья! У твоих друзей будет впечатление, что мне стыдно его носить.

«Хорошо бы!» — подумал он и тут же испытал стыд.

Спорное платье было белым синтетическим мини, выпрошенным Джейни несколько дней назад у модельера Майкла Корса. Всего пять таких платьиц сшили в середине восьмидесятых годов; это был выставочный образец, но стоило Джейни его увидеть, как ей приспичило стать его обладательницей. Не обращая внимания на слабые возражения добряка Майкла, она его примерила. Эффект был сногсшибательным: можно было подумать, что платье шили специально для нее. Естественно, у Майкла не осталось выбора: ему пришлось «одолжить» его Джейни — с ее точки зрения, навсегда.

Любуясь собой в зеркале в полный рост, она мысленно называла платье безупречным оружием против других жен из «Сплатч Вернер», способом напомнить им, что она — знаменитая Джейни Уилкокс, модель «Тайны Виктории». Мужья будут пускать слюни, жены — скрежетать зубами. Пусть помучаются!

Только бы Селден перестал нервничать! Думая об этом, Джейни искала в шкафу подходящие сапожки. Хотя так даже забавнее… Найдя сапоги под большой стопкой коробок с туфлями, она в очередной раз порадовалась тому, что ее мужа так просто шокировать. Это неизменно доставляло ей удовольствие, лишний раз подтверждая, что она — рулевой и держит его под контролем.

— Что скажешь вот об этом? — Она показала ему пару белых кожаных сапожек с серебряными пряжками «Гуччи» на подъеме и, не дожидаясь ответа, уселась на кровать, натянула сапоги и застегнула молнию. — Я купила их в девяносто четвертом году. Тогда они показались мне страшно дорогими: восемьсот долларов, а денег у меня было в обрез, но сейчас я так счастлива, что их купила… Коллекционная модель!

— Неужели? — Селден не знал, что еще сказать. Он никогда не испытывал большого интереса к одежде, а Джейни в последние дни только об этом и болтала.

Она встала, демонстрируя весь ансамбль. Теперь, в кожаных сапогах, она была точь-в-точь шлюха с Шестой авеню. Селден злился все сильнее. Он давно предвкушал этот вечер, мечтал, как будет гордиться женой, как продемонстрирует ей образ жизни, которого они с ней достойны, а она снова умудрилась все испортить. Он предпочел бы, чтобы она надела что-нибудь поскромнее Почему она всегда ставит свои желания выше его? Ему виделся в ее поведении умысел: она знала, чего хочется ему, но не собиралась с этим считаться.

Но не умея выразить свои мысли, он всего лишь спросил:

— Сколько стоило платье? — Вопрос был законным, потому что он только что оплатил счет «Американ экспресс» и был поражен суммой, которую она истратила в Милане на одежду, — около 40 тысяч … Он считал, что иметь столько одежды-просто блажь. А она взяла и купила еще одно платье!

— Дурачок! — Она рассмеялась. — Это все, что тебя волнует? Представь, платье досталось мне даром: модельер мне его подарил.

— О! — только и сказал Селден, досадуя, что жена снова оставила его в дураках. Надо было срочно выходить из этого мрачного настроения. — Пора ехать. — Он посмотрел на часы. — Машина ждет внизу.

Видимо, она догадалась наконец, что он ею недоволен, потому что подошла к нему, изобразила покорность и сказала:

— Что с тобой, Селден? Ты не хочешь, чтобы я выглядела сексуально? — Ее тон был дразнящим.

— Да. но…. — Он думал, что сейчас сумеет уговорить ее без слез сменить наряд, но она неожиданно опустилась на колени и быстро расстегнула ему молнию на брюках.

Джейни с рвением профессионалки принялась за дело. После встречи с Джорджем она находилась в приподнятом настроении. Теперь избавившись от страха разоблачения Комстоком Дибблом, она собиралась припеваючи.

Со вздохом, в котором должно было звучать наслаждение, Селден положил руки ей на голову, надеясь, что это быстро кончится и они не опоздают на ужин. Спустя минуту он невольно застонал. Какой же он осел! Любой американец пожертвовал бы правой рукой, чтобы оказаться на его месте: заиметь жену, которая не только вызывает вожделение, но и сама охотно занимается сексом, доставляет мужу наслаждение, даже когда ее не просят!

Марк Макейду и его жена Додо Бланшетт Макейду жили в чудовищном новом доме, прозванном в насмешку Мак-Мэншн. Дом вырос на дорогом мысу, вдающемся в залив Лонг-Айленд. Архитекторы, проектируя его, желали воспроизвести колониальную виллу, если, конечно, таковые когда-нибудь существовали. К парадному входу между четырех колонн вели ступеньки, по бокам которых развевались флаги. В доме было четыре камина, шесть спален, оранжерея (правильнее сказать, пристроенная теплиц выросли пока только два глубоких кресла). Сзади раскинулась главная диковина — современнейшая кухня площадью пятисот квадратных футов.

Посреди кухни в окружении кастрюль, сковородок, медных сосудов, двух кухонных комбайнов, в луже красного вина, от которой к задней двери вела, отклоняясь к раковине, дорожка из муки, стояла Додо Бланшетт, колдовавшая над обедом и напоминавшая сейчас мясника у его колоды-плахи. Додо все в жизни делала решительно и серьезно, как подобает настоящей деловой женщине; не переставая совершенствоваться, она недавно окончила двухнедельные поварские курсы в Американском институте кулинарии. Специализировалась она на телятине, неудивительно поэтому, что кухня сейчас больше всего смахивала на бойню.

Рядом с Додо стояла со смесью ужаса и восхищения на лице Салли Стамак, девочка-подросток, жившая по соседству. Рослая Салли каким-то образом сочетала неуклюжесть и обстоятельную надежность; у нее были длинные светлые волосы в завитушках и очки на носу, которые она носила с независимым видом девушки, твердо решившей не участвовать в конкурсах красоты. Изобретательная Додо «нанимала» Салли себе в помощь, когда готовилась принимать гостей, ценя в ней послушание: она могла безнаказанно помыкать девочкой.

— Салли, сбивалку! — Додо изготовляла маленькие оладьи, которые собиралась увенчать ломтиками копченой лососины с несколькими зернышками икры.

— Где она? — спросила Салли, мечась по кухне, как крупная неуклюжая мышь.

— В раковине? — предположила кулинарша, выливая в миску молоко. При этом она залила молоком каталог «Тайны Виктории», открытый на фотографии Джейни, рекламирующей золотистый купальник. Додо смахнула капли молока со страниц в миску. — Не могу поверить, что Селден Роуз притащит эту модель, — повторила она в пятнадцатый раз.

— Разве она ему не жена? — пискнула Салли. Она выудила сбивалку из мусорной корзины и тщательно ее споласкивала. Додо уже час перемывала косточки Джейни Уилкокс, и Салли мечтала, чтобы она успокоилась. Сама она еще никогда не встречалась с моделями «Тайны Виктории» и предвкушала это событие.

— Дело в том, — не унималась Додо, отнимая у Салли сбивалку, — что эта модель полностью нарушит равновесие сил. На нес будут таращить глаза все мужчины, включая моего мужа. Между прочим, я его предупредила: пусть хоть раз посмотрит в ее сторону — и ему на целый месяц будет отказано в оральном сексе. Мужчины, знаешь ли, как собаки: они четко реагируют на поощрения и наказания.

— Не знаю, что вас так тревожит, — сказала Салли. — Вы не уступаете ей красотой.

— Вот и я толкую Марку о том же. — Приступ взбивания массы в миске был недолог, потом Додо посмотрела на большие круглые часы над двойной фарфоровой раковиной. — Смени меня ненадолго, хорошо? Мне надо пойти наверх и переодеться. — Она вытерла руки фартуком и убежала.

— Я не знаю, что мне делать! — крикнула Салли ей вслед.

— Размешивай! — донесся издалека голос Додо. Пробегая через столовую, она задержалась перед зеркалом, взбила себе волосы и громко сказала: «Хороша!» Додо была молода и уверена в себе, но не красавица: мужеподобное лицо, бледная кожа и веснушки. Впрочем, она была твердо убеждена в своей неотразимости, так что некоторые в итоге даже ей верили и корили себя за слепоту.