Примус - Михаил Чулаки

А ведь логика, хотя и кривая! Вот и Джулия немножко отомстила за себя подкинула ментам "улику". Хотя, конечно, мать Ариадны должна отличить туфли дочери от чужих. Да и размер у Джулии должен быть больше.

- Алик, запомни туфли как следует, чтобы потом не всплыли совсем другие, громко попросил Герой.

Про убыль денег он смолчал, но пусть знают, что подсовывать улики он не позволит!

Больше ничего интересного у него не нашли. Полистали записную книжку - в ней телефон Ариадны записан не был. Записку с телефоном, которую она ему дала на даче у Фили, он сразу же выбросил в мусор, десять раз потом мусорное ведро выносилось.

- Хорошо, Братеев, подпишите протокольчик.

Герой внимательно прочитал. Вроде, все было точно, если не считать суммы денег. Про туфли сказано: "туфли женские, черные, ношеные". Герою пришла удачная мысль:

- Внесите в протокол размер туфель.

- А он давно стерся. Как тут разберешь. Может, тридцать пятый, а может тридцать седьмой. Я же не сапожник.

- Да хоть сантиметром измерьте.

До сих пор молчавшая женщина-понятая взяла туфли, посмотрела критически:

- Дорогие туфельки, импортные. На наш размер примерно тридцать восемь. У них-то обычно на номер больше.

- Ладно, записываем: "по внешней оценке близко к тридцать восьмому размеру". Устраивает так, Братеев?

Маленькая победа!

- Устраивает, - с удовольствием подтвердил Герой.

- Подписал? Вот и хорошо. А теперь поехали с нами.

Вот так победа!

- Это почему?

- Следователь очень хочет с тобой побеседовать.

- На вы, пожалуйста, я же просил.

- Ты, значится, вы поедете с нами. Велено вас доставить незамедлительно, тепленького, пока улики не уничтожил.

- Какие улики? Вы же сами видите, что ничего не нашли.

- Туфли, положим, уже нашли. Босиком от тебя бабы убегают, будто в деревне по росе. - Снова смех. - А если части тела здесь не нашли, так, может, ты в детской песочнице закопал? Потому, значится, чтобы не побежал перепрятывать после нас. Велено тепленького!

И вся братия благодушно рассмеялась.

- Алик, ты же видишь, - беспомощно сказал Герой. - Если до ночи не вернусь, позвони Любе, моей сестре. Возьми телефон.

- Звони-звони, - кивнул капитан. - У нас люди не пропадают бесследно, не то что в других структурах. Которые криминальные. Которые девочек заказывают. Или в Чечню продают.

Усадили Героя в задний отсек синего автобусика. Там даже зарешеченного оконца не было: глухой ящик. Герой вспомнил, как недавно ехал в "скорой". И вот снова сюрприз. И еще неизвестно, что хуже: когда рак привяжется или менты?!

По поводу рака привезли его в чистую больницу, сделали прекрасную операцию. Уважали его, ухаживали. А эти вломились в дом, для начала слегка грабанули, сунули потом в эту душегубку, везут неизвестно куда.

Так что склонялся Герой, что менты - хуже.

27

Втолкнули его в кабинет, где сидел довольно молодой и довольно тощий блондинчик в штатском.

- Доставили, Николай Тихонович.

- Нашли чего?

- Сумма денег неясного происхождения и туфли женские ношеные.

- Ну хорошо. Посидите пока. Значит, ты - Герой Григорьевич Братеев?

- Я. Только на "вы", пожалуйста.

- Ладно, в этом мы разберемся. В формах обращения. А я - следователь Люлько Николай Тихонович. Значит, познакомились. Так вот расскажите вы, - с нажимом, - как вы познакомились с гражданкой Ариадной Котовой?

При обыске не нашли следов ее посещения, так что отвечать было просто:

- Даже знакомством трудно назвать. Был я у своего друга на даче, туда другой знакомый привел эту Ариадну и всем представил. Вот и все.

- Какой знакомый?

- Шурка... Александр Гроссман.

- И что дальше?

- Ничего. Все праздновали, и она сидела за столом.

- И никак с нею не общались отдельно?

- Кажется, протанцевал с нею один раз.

- Кажется или точно?

- Пожалуй, точно.

- Протанцевали и что? Какие-нибудь приглашения ей делали? Предложения?

- Нет. Никаких приглашений.

- А почему? Молодая же девочка!

- Всех молодых не пригласишь.

- Но к этому нужно стремиться! - засмеялся следователь. - И телефон свой ей не оставляли?

- Нет.

- А откуда же у нее ваш телефон оказался записан?

- Не знаю. Но в общем-то узнать не трудно, раз у нас общие знакомые.

- А зачем ей понадобился ваш телефон, если вы ее не приглашали?

- Это лучше у нее спросить. Я не знаю.

- Ты же знаешь, что у нее не спросишь! Знаешь, что она уже покойница! вдруг заорал следователь. - Туфли оставила и босиком ушла, так?!

- Туфли эти не ее, а что она покойница - я этого не знаю.

- Знаешь!.. Ну хорошо, а туфли эти женские чьи?

- Моей знакомой, которая часто бывает у меня.

- Как зовут?

Глупо запираться. Только усиливать подозрения.

- Джулия.

- Фамилия? Адрес?

- Полоскина фамилия. Телефон я ее знаю, не адрес.

Действительно, странно: он так ни разу и не был у Джулии, даже к дому не подвозил. Одностороннее у них движение.

- А другие женщины у вас, - снова с нажимом и издевкой, - не бывают?

- Нет. В последнее время не бывают. Ну сестра иногда заходит.

- И сестра тоже не встречала Ариадну Котову?

А что если они начали с Любки и та по глупости доложила?! Нет, слишком сложно. И фамилия у Любки другая, и живет далеко.

- Ну, конечно, не встречала! Как же она могла встречать, если не было у меня никакой Ариадны?!

А может, зря он с самого начала отрицает визит Ариадны?! Войдет сейчас соседка и начнет рассказывать, как они из подъезда выходили! Ну было, ну переспал - что такого? Она же совершеннолетняя! Но если сознаться теперь, будет выглядеть как улика: зачем скрывал с самого начала?!

- Даром телефоны на столе не оставляют, - словно бы задумчиво сообщил следователь. Как бы рассуждая сам с собой. Хотя ясно, что свою версию он составил.

Что и подтвердилось:

- А теперь я тебе, - тоже с нажимом, - расскажу, как было дело. Ты Ариадну Котову к себе позвал, но что-то ей показалось подозрительным, о чем-то она тревожилась! Может быть, слышала о твоих порочных наклонностях. Может, уже пропадали твои знакомые. Мы еще переберем картотеку без вести пропавших молодых женщин. А она уже слышала про тебя раньше нас. Но и всякие бабские чудеса про тебя рассказывали, захотелось ей испытать. Но телефон твой на всякий случай положила на стол, на виду. Чтобы знали, у кого искать, если что-то с ней случится. А как потом было, ты сейчас сам расскажешь. Может, поскандалили вы, может, просто любишь ты под конец придушить для полного кайфа. Вот так, Херой Григорьевич.

- Чушь, - сказал Герой.

Чушь - но ему сделалось очень страшно. Потому что слышал он не только о том, как менты обирают пьяных. Но и о том, как выбивают признания. Уже и картотеку пропавших без вести готовы на него навесить.

- Еще раз прошу: колись сам. Здесь и сейчас. Сразу. Чтобы и тебе легче и нам меньше работы. Оформим как явку с повинной, суд потом тоже учтет. Ну?! Как убивал?! После ссоры или для кайфа?! Если после ссоры, меньше нужно по картотеке перебирать, после ссоры - значит, не маньячишь. Бытовуха.

Ему любезно предоставили выбор. И дали хороший совет: конечно же, маньяку статья гораздо хуже. Расстреляли же Чикатило. А бытовое убийство, может, в пределах десятки. Мелькнула мысль: согласиться сейчас, выйти из кабинета здоровым, а потом отпираться на суде.

Но не мог он, чтобы завтра судачили все знакомые: "Братеев-то убийцей оказался! А что - он способен! - Нет, я не ожидала. - А я думала всегда: такой способен!"

- Чушь это. Никого я никогда не убивал. Ни Ариадну...

В ответ он получил резкий удар сзади по затылку, так что голова кивком качнулась вперед, а подбородок воткнулся в грудь. Это кто-то из банды пинкертонов следствия.

- Язык не откусил? Ну так откусишь язык свой поганый! Как он у тебя повернулся болтнуть, что я чушь сказал?! Ну, быстро и подробно: за что и чем?!

- Я ее не убивал...

Удар сзади повторился. Больно - но еще не слишком больно. Больше - страшно и обидно разом.

- Будешь правду говорить?

- Я уже сказал правду.

- Нет, не понимаешь ты. Ну посиди, подумай.

Следователь медленно, очень картинно встал, обнаружив неожиданно длинный рост, хотя за столом казался скорее маленьким, собрал со стола какие-то бумаги, уложил их в портфель и медленно вышел.

- Не огорчай следака, понял? - послышался совет сзади.

Герой повернул было голову - и получил удар в глаз.

- Сидеть прямо и не оглядываться. Ну, будешь правду говорить?

- Я уже сказал...

Из-под Героя выдернулся стул, он полностью отметил в сознании миг невесомости, когда парил без опоры - и грохнулся копчиком, спиной, затылком об пол.

Это было уже очень больно. И по-настоящему страшно. Голову беречь. Шов бы недавний выдержал! И последняя почка! Но именно в этот момент появилось и новое чувство: ярость!

Никогда, как обнаружилось, он никого не ненавидел до этой минуты. Ненавидел до того, что величайшим наслаждением было бы схватить и этого следователя Люлько, и палача, притаившегося за плечами, и бить, бить, бить нет, медленно, подробно, тщательно убивать, откусывая щипцами по сантиметру, чтобы умирали долго-долго.