Свадьба - Николас Спаркс

Плечи Ноя приподнялись от глубокого вздоха, потом снова опустились. Сидя в кресле-качалке, он казался совсем крошечным.

– Они здесь?

Он произнес это так тихо, что я едва расслышал.

– Да.

Ной молчал. В тишине я пересек комнату и сел на постель. Ной упорно смотрел в сторону, но я заметил напряженное выражение его лица.

– Расскажите, что случилось, – попросил я.

Он опустил голову, а потом снова взглянул в окно.

– Она исчезла. Когда я вышел утром, ее не было.

Я мгновенно понял, о ком речь.

– Возможно, она просто плавала в другой части пруда. Или же не знала, что вы пришли, – заметил я.

– Она исчезла, – спокойно повторил Ной. – Я понял это сразу же, как только проснулся. Бог весть каким образом, но я понял. Я почувствовал, что она пропала, и это ощущение только крепло, пока я шел к пруду. Я звал ее целый час, но она так и не показалась. – Он вздрогнул и снова принялся смотреть в окно. – Наконец я сдался.

Пруд блестел на солнце.

– Не хотите прогуляться к пруду, и поищем? Вдруг она вернулась?

– Она не вернулась.

– Откуда вы знаете?

– Знаю, и все, – ответил Ной. – Точно так же как знал утром, что она исчезла.

Я открыл рот, собираясь ответить, но все же решил промолчать. Спорить не было смысла, Ной уже утвердился в своем мнении. Кроме того, что-то в глубине души подсказывало мне, что он прав.

– Она вернется. – Я попытался ободрить его.

– Может быть, – ответил Ной. – А может быть, и нет. Не знаю.

– Она слишком любит вас, чтобы улететь навсегда.

– Тогда почему она все-таки улетела? – поинтересовался Ной. – Он стукнул кулаком по подлокотнику кресла и покачал головой: – Жаль, что они не понимают…

– Кто?

– Дети. Медсестры. Даже доктор Барнуэлл.

– Не понимают, что лебедь – это Элли?

Старик впервые взглянул на меня.

– Нет. Что я – Ной. Тот же самый, каким был всегда. Я не понял, что он имеет в виду, и просто стоял молча, ожидая объяснений.

– Видел бы ты их сегодня утром. Их всех. Ничего удивительного, что я не хочу с ними говорить. Никто все равно мне не верит, и я не собираюсь доказывать, что я в здравом уме. Они начнут спорить, как всегда. А когда я отказался есть, шум начался такой, как будто я попытался выброситься из окна. Да, я расстроен, и у меня есть на то право. Когда я расстроен, мне не хочется есть. Всю жизнь было так, но теперь они уверены, что я потихоньку схожу с ума. Кейт пыталась кормить меня с ложечки и делать вид, что ничего не произошло. Представляешь?! А потом появились Джефф с Дэвидом и заявили, что птица, наверное, отправилась на поиски корма. Они как будто понятия не имеют, что я кормлю ее дважды в день! Никого даже не волнует, что с ней случилось.

Пытаясь вникнуть, в чем дело, я вдруг сообразил, что именно в этом, а не в поведении детей и кроется причина внезапной ярости Ноя.

– Что вас мучит? – спросил я. – То, что они ведут себя так, как будто это обычный лебедь? Но они действительно в этом уверены, и до сих пор вы особо не переживали.

– Им плевать. – Ной упрямо отвернулся, – Почему она исчезла?

До меня вдруг дошло, что он вовсе не сердится на детей. И не просто опечален тем фактом, что лебедь пропал. Нет, все обстояло гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд, и вряд ли Ной признавался в этом даже самому себе.

Но я не стал задавать лишних вопросов. Я молча наблюдал за тем, как пританцовывают пальцы Ноя.

– Как прошел вечер с Джейн? – вдруг поинтересовался он.

При этих словах передо мной встал образ вальсирующей на кухне пары.

– Лучше, чем можно вообразить, – улыбнулся я.

– Ей понравился альбом?

– Безумно.

– Вот и славно, – отозвался Ной. Впервые с момента моего прихода он улыбнулся, но улыбка пропала так же быстро, как и появилась.

– Джейн хочет с вами поговорить, – сказал я. – И Кейт тоже ждет.

– Знаю, – уныло ответил Ной. – Пускай войдут.

– Вы уверены?

Он кивнул, и я коснулся его руки.

– Все будет в порядке?

– Да.

– Может быть, предупредить их, чтобы они не говорили о лебеде?

Ной ненадолго задумался, потом покачал головой:

– Не важно.

– Тогда просто успокойтесь, хорошо?

Ной страдальчески взглянул на меня.

– Я сейчас не в том настроении, чтобы их дразнить. По крайней мере обещаю больше не кричать. И не беспокойся, я не сделаю ничего, что может расстроить Джейн. Пусть не волнуется за меня, ей сейчас следует думать о предстоящей свадьбе.

Я встал и положил руку ему на плечо. Было понятно, что Ной сердится на самого себя. Последние четыре года он верил, будто лебедь – это Элли, которая вернулась к нему, невзирая ни на что. Необъяснимое исчезновение птицы разрушило его веру.

Уходя, я буквально слышал немой вопрос Ноя: «А что, если дети были правы?»

Впрочем, выйдя в коридор, я решил не распространяться о теме беседы с Ноем. Лишь намекнул, что будет лучше, если Джейн и Кейт позволят Ною говорить самому и при этом будут вести себя как можно более естественно. Обе кивнули, Джейн вошла в комнату первой. Ной взглянул на нас; женщины остановились, ожидая приглашения и теряясь в догадках.

– Привет, папа, – сказала Джейн.

Ной с усилием улыбнулся:

– Привет, милая.

– Как поживаешь?

Он посмотрел на меня и на Кейт, затем перевел взгляд на поднос с остывшей едой.

– Немного проголодался. А так все в порядке. Кейт, ты не могла бы…

– Конечно, папа, – радостно отозвалась та. – Я принесу тебе что-нибудь. Суп? Или сандвич?

– Сандвич – это хорошо. – Ной кивнул. – И сладкого чаю, пожалуй.

– Сейчас сбегаю вниз и возьму все, что ты хочешь, – сказала Кейт. – Может быть, кусочек шоколадного торта? Его только сегодня испекли.

– Конечно. Спасибо. Э… простите за то, что я так себя вел утром. Просто я расстроился. Не нужно было срываться на вас.

Кейт улыбнулась:

– Ничего страшного, папа.

Она с облегчением взглянула на меня, хотя тревога ее не покинула. Как только она ушла, Ной жестом указал на кровать.

– Садитесь и устраивайтесь поудобнее, – предложил он.

Я наблюдал за Ноем, гадая, что он затеял. Я заподозрил, что он отослал Кейт, дабы поговорить со мной и с Джейн наедине.

Мы сели, и жена взяла меня за руку.

– Прости насчет лебедя, папа, – сказала она.

– Спасибо, – отозвался Ной. Судя по выражению лица, развивать тему он не собирался. – Уилсон рассказал мне про дом. Кажется, это действительно нечто.

Джейн заметно расслабилась.

– Просто сказка, папа. Даже лучше, чем было, когда Кейт выходила замуж. – Она запнулась. – Мы решили, что Уилсон заедет за тобой к пяти. Это, конечно, рановато, зато ты сможешь какое-то время провести в доме. Ты ведь там давно не был.

– Отлично, – согласился Ной. – Будет приятно снова увидеть старый дом.

Он перевел взгляд с Джейн на меня и, кажется, впервые заметил, что мы держимся за руки. Ной улыбнулся.

– У меня кое-что есть для вас обоих, – сказал он. – Если вы не против, я отдам это вам, пока Кейт не пришла. Боюсь, она не поймет.

– Что ты задумал? – удивилась Джейн.

– Помоги мне встать, пожалуйста. Трудновато подняться после того, как долго посидишь.

Я встал и подал ему руку; Ной оперся на нее и осторожно пошел к столу. Открыв ящик стола, он вытащил сверток и вновь вернулся в кресло. Ходьба заметно утомила его, садясь, Ной поморщился.

– Я попросил, чтобы его красиво завернули, – объяснил он, протягивая нам нечто небольшое и прямоугольное, обернутое в красную бумагу. Я вдруг догадался, что это. Джейн, видимо, тоже. Никто из нас не решался взять подарок.

– Пожалуйста, – настойчиво произнес Ной.

Джейн помедлила, наконец протянула руку. Она задумчиво провела пальцами по обертке и взглянула на отца.

– Но, папа…

– Открой, – потребовал Ной.

Джейн развернула бумагу, и мы узнали книгу. В правом верхнем углу виднелось маленькое отверстие от пули – пули, предназначавшейся Ною.

Это были «Листья травы» Уолта Уитмена – книга, которую я привез ему в больницу и с которой он не расставался ни на минуту.

– С годовщиной вас, – улыбнулся он.

Джейн держала книгу так, как будто старый томик мог рассыпаться. Она взглянула сначала на меня, потом на отца.

– Мы не можем ее взять, – тихо сказала она.

В ее глазах стояли слезы.

– Нет, можете.

– Но… почему?

Ной посмотрел на нас.

– А вы знаете, что я перечитывал ее каждый день, пока ждал Элли? Начиная с того летнего дня, когда она уехала. Тогда оба мы были еще детьми. Это было все равно что читать стихи ей. А потом, поженившись, мы читали вместе, сидя на террасе, – так, как я себе и представлял. За столько лет мы прочитали каждое стихотворение, наверное, по тысяче раз. Иногда я читал и замечал, как ваша мама шевелит губами. Она помнила все стихи наизусть.

Ной взглянул в окно; я знал, что он вновь думает о лебеде.

– Я не могу читать, – продолжал он. – Не разбираю слов. Но мне больно думать, что никто и никогда больше не возьмет эту книгу в руки. Я не хочу, чтобы она стала музейным экспонатом. Чтобы она просто стояла на полке как память обо мне и Элли. К сожалению, вы не любите Уитмена так, как я, но все-таки ты, Джейн, единственная из моих детей, кто добрался до последней страницы. И кто знает, может быть, однажды ты захочешь повторить.