Секс в большом городе - Кэндес Бушнелл

Саманта Джоунс ужинала в «Киоске» с Магдой, писательницей-романисткой. Речь зашла о закоренелых холостяках, а точнее, о Джеке и Гарри.

— Мне кто-то рассказывал, что Джек до сих пор хвастается своими победами, — произнесла Магда. — Что пятнадцать лет назад, что сейчас. Мужчины, наверное, думают, что испортить себе репутацию может только женщина. Да ничего подобного! Неужели они не понимают, что чем чаще они меняют блондиночек, тем меньше возникает желания с ними общаться?

— Взять, к примеру, Гарри, — согласилась Саманта. — Джека я еще могу понять — у него хотя бы карьера, он деньги зашибает. Но Гарри ведь даже этого не хочет! Плевать, говорит, я хотел на деньги и положение. С другой стороны, на любовь ему тоже плевать. Так ради чего он тогда вообще живет?

— И потом, — подхватила Магда, — черт знает с кем они путались.

— Вот уж меньше всего хотела бы знать, — заметила Саманта.

— Я тут недавно на Роджера наткнулась — в «Мортимерсе», естественно, — вспомнила Магда.

— Ему же сейчас под пятьдесят должно быть? — спросила Саманта.

— Около того. Мне еще и двадцати пяти не было, когда у нас с ним закрутилось. Помню, «Таун-энд-кантри» признал его самой блестящей партией Нью-Йорка. Долго же я тогда смеялась. Для начала, он все еще жил со своей матерью — правда, в его распоряжении был целый этаж, но кому от этого легче. Идеальный дом в Южном Хэмптоне, идеальный дом в Палм-Бич, членство в клубе «Бад-энд-теннис». И знаешь, я тогда поняла: в этом весь он. Роль мальчика на выданье — это и есть его жизнь. Дальше — пустота.

— И что он сейчас поделывает? — спросила Саманта.

— Да как обычно, — ответила Магда. — Прошелся по всем девушкам Нью-Йорка, раздал свои телефонные номера и переехал в Лос-Анджелес. Оттуда в Лондон, теперь в Париж. Говорит, приехал в Нью-Йорк на два месяца маму навестить.

Подруги фыркнули.

— А вот еще прикол, — продолжала Магда. — Рассказывает он тут мне одну историю: мне, говорит, очень нравятся француженки. Как-то приходит он на ужин к одному высокопоставленному французу, а у того три дочери — я, говорит, с любой бы закрутил не задумываясь. И вот ужинают они, значит, все вроде идет как надо, и тут он возьми и ляпни, что будто бы есть у него один друг, арабский принц, а у того три жены и все сестры. Француженки на него кисло так зыркнули, и ужин быстренько закруглился.

— Как думаешь, эти перезрелые мальчики сами-то хоть понимают, насколько жалко выглядят? — спросила Саманта.

— Не-а, — ответила Магда.

На следующий день, сидя в зале первого класса аэропорта Кеннеди, Саймон Пайперсток названивал своим друзьям. В этом списке оказалась и одна девушка, с которой пару лет назад у него был роман.

— Я еду в Сиэтл, — сообщил ей Саймон. — Мне плохо.

— Правда? — без малейшего сожаления переспросила она.

— Почему-то все считают, что я ужасно себя веду. Говорят, что мне должно быть стыдно.

— Ну и как, стыдно?

— Немножко.

— Понятно.

— С Мери у меня ничего не вышло, ну я и привел как-то в гости одну знакомую. Хорошая девочка. Мы с ней просто друзья. Так ты бы слышала, как все на меня взъелись!..

— У тебя ни с кем ничего не выходит, Саймон.

— А потом я случайно встретил в театре одну знакомую, с которой меня пытались свести пару лет тому назад. Она меня тогда не особенно впечатлила, и мы стали просто друзьями. Так она ко мне подошла и сказала: «Знаешь, я бы в жизни с тобой не стала связываться. И подругам не посоветовала бы. Ты уже стольким жизнь искалечил!»

— Ну так она же права!

— А что мне остается делать? Я и сам страдаю — ну не повстречалась мне еще та, с которой я захотел бы прожить всю жизнь. Вот и тусуюсь со всеми подряд. Подумаешь! Все так делают. — Последовала пауза. — Меня тут вчера прихватило…

— Бедный, — ответила его знакомая без тени сожаления. — И что, пожалел, что некому за тобой поухаживать?

— Да нет, — ответил Саймон. — Быстро отпустило… А, ладно! Если честно, то пожалел. Как думаешь, это серьезно? Может, встретимся? Поговорим? Глядишь, мне полегче станет.

— У меня сейчас роман с одним человеком, — ответила знакомая. — Мы с ним, наверное, поженимся. Вряд ли ему понравится, если он узнает, что я с тобой встречалась.

— А… — ответил Саймон. — Ну ладно…

— Но, если что, ты звони…

22

Рождество в Нью-Йорке. Праздники. Звезда на Пятьдесят седьмой. Елка.

Как правило, что-нибудь да обязательно идет наперекосяк. Но иногда происходит чудо, и все складывается ровно так, как нужно.

Оказавшись в Центре Рокфеллера, Кэрри погрузилась в призрачное рождественское прошлое. Интересно, думала она, надевая коньки, сколько же лет прошло? Руки ее чуть дрожали, одолевая упрямую шнуровку. Давно забытый, почти детский трепет… Каким-то окажется лед?..

Если бы не Саманта Джоунс, вряд ли она ударилась бы в эти воспоминания. В последнее время Сэм то и дело жаловалась на то, как ей не хватает близкого человека и как из года в год ей приходится встречать Рождество в одиночестве.

— До чего же тебе повезло, — говорила она Кэрри, и обе знали, что это действительно так. — Интересно, выпадет ли мне когда-нибудь такое? — продолжала она, и обе знали, что она имеет в виду. — Прохожу мимо елки — и чуть не плачу, — говорит Сэм.

И пока она ходит мимо елок, Кэрри катается на коньках. И вспоминает.

Скиппер Джонсон отмечал второе Рождество в Нью-Йорке, и его друзья от него уже на стенку лезли. Однажды он умудрился посетить три тусовки подряд.

На первой присутствовал некий Джеймс, гример, оказавшийся впоследствии и на второй, и на третьей, и Скиппер с ним разговорился. Его тогда так и перло на разговоры.

К нему подошел Реми, стилист, и сказал:

— Слушай, да сдался тебе этот Джеймс! Он же тебе в подметки не годится.

— В смысле? — не понял Скиппер.

— Да я ведь вас повсюду вместе вижу. Просто хотел предупредить — дерьмо человек. Подонок. Не связывался бы ты с ним.

— Но я же не голубой! — возразил Скиппер.

— Ну конечно, конечно, радость моя.

На следующее утро Скиппер позвонил Стенфорду Блэтчу, сценаристу.

— Слушай, меня принимают за голубого. Это может повредить моей репутации! — пожаловался он.

— Я тебя умоляю! — фыркнул Стенфорд. — Репутация — дело наживное. Как кошачий туалет — можно менять хоть каждый день. И даже нужно… Слушай, знаешь, у меня сейчас своих проблем по горло.

Скиппер позвонил Риверу Уайлду, известному романисту.

— Я хочу тебя ви-и-деть, — заныл он.

— Ничего не выйдет, — ответил Ривер.

— Почему?

— Потому что у меня дела.

— Какие дела?

— Я с Марком. Со своим новым бойфрендом.

— Не понял, — возмутился Скиппер. — Я думал, мы с тобой друзья.

— Он делает для меня то, чего ты не можешь.

Пауза.

— Зато я делаю для тебя то, чего не может он, — ответил Скиппер.

— Типа? Опять пауза.

— Ну, это не значит, что тебе обязательно проводить с ним каждую свободную минуту.

— Скиппер, ты, по-моему, совсем не въезжаешь, — ответил Ривер. — Он здесь живет. Здесь его вещи. Его трусы. Его диски. Его шерсть.

— Шерсть?

— У него кот.

— А-а… — протянул Скиппер и изумился: — Ты что, и кота его к себе пустил?!

Скиппер звонит Кэрри.

— Я этого не вынесу. Рождество на носу, у всех любовь, один я как неприкаянный. Ты что сегодня делаешь?

— Мы с Мужчиной Моей Мечты ужинаем дома, — ответила Кэрри. — Я сегодня готовлю.

— Я хочу дом, — заныл Скиппер. — Собственный дом. Где угодно, хоть в Коннектикуте. Хочу родное гнездо.

— Скиппер, — попыталась урезонить его Кэрри, — тебе двадцать пять.

— Хорошо было в прошлом году, никаких тебе романов, все сами по себе, — продолжал ныть Скиппер. — Мне тут вчера такой сон приснился про Гай Гарден, — вспомнил он. Гай Гарден была светской львицей лет сорока пяти, славившейся своей неприступностью. — Какая же она красивая! Мне снилось, что мы с ней держимся за руки и безумно друг в друга влюблены. А потом я проснулся, понял, что это только сон, и впал в депрессию. Такое было волшебное чувство. Как думаешь, в жизни такое бывает?

В прошлом году Скиппер, Кэрри и Ривер Уайлд праздновали Рождество в загородном особняке Белл. Скиппер отправился туда на своем «мерседесе». Ривер восседал на заднем сиденье, как какой-нибудь Папа Римский, и совсем достал бедного Скиппера, заставив его сменить с десяток радиостанций, прежде чем тому удалось найти более или менее подходящую музыку. После ужина они поехали к Риверу, и, пока Кэрри трепалась с Ривером, Скиппер ныл, что плохо припарковал машину. Потом Скиппер подошел к окну и, естественно, обнаружил, что его машину увозит эвакуатор. Он начал причитать, а Кэрри с Ривером велели ему заткнуться и сделать себе дорожку, или забить косяк — или, по крайней мере, выпить. Они просто покатывались со смеху.