Подмосковье - Михаил Ильин

Однако вскоре возникла идея повторить формы христианской святыни – храма Воскресения в Иерусалиме, поражавшего поломников своей необычной формой и размером, тем более что эта мысль давно волновала русских зодчих. Так возник один из самых крупных архитектурных комплексов XVII в.

Никон решил построить храм, наделенный редкой декоративностью. Для выполнения этого замысла было решено использовать многоцветные – ценинные – изразцы с тем, чтобы создать не знающее себе равного произведение. К осуществлению задуманного были привлечены не только русские зодчие, как, например, каменных дел подмастерье Аверкий Мокеев, но и белорусские мастера, славившиеся умением выполнять рельефные многоцветные изразцы и ажурную резьбу по дереву. Среди них выделялись Степан Иванов Полубес, Игнатий Максимов и особенно Петр Иванов Заборский – «золотых, серебряных и медных и ценинных дел и всяких рукодельных хитростей изрядный ремесленный изыскатель». Личная политическая катастрофа, постигшая Никона, прервала строительство храма. Собор был закончен лишь в 1685 г. Однако затянувшееся строительство не изменило первоначальных замыслов честолюбивого патриарха. Идеи величия и могущества церкви в жизни человека, как и прославление власти всероссийского патриарха, не изменились от длительного срока сооружения собора.

Огромный храм (илл. 107) лишь приблизительно повторял иерусалимский образец, первоначально его задумали как очень сложное сооружение, вмещавшее 365 приделов по числу дней в году. Но от этой мысли во время начавшейся постройки пришлось отказаться. Тем не менее храм выглядит как весьма сложное сооружение. Главы подземной церкви вырастали почти что из-под земли (илл. 105). За ними виднелась основная часть – храм Воскресения, завершенный могучей главой на крестчатом основании. Далее высился огромный каменный шатер, устроенный над часовней Гроба Господня. Любопытно,что Никон, выступавший против шатровых завершений русских храмов как формы нецерковной, распорядился создать наиболее грандиозный каменный шатер в истории русского зодчества. Размер этого шатра был настолько велик, что зодчие не сумели его достаточно прочно построить, и он рухнул в 1723 г. без всякой видимой причины.

Все детали храма были выполнены из изразцов. Порталы входов, наличники (илл. 108), пояса-карнизы как бы соперничали друг с другом по изощренной выдумке всевозможных орнаментов. Даже покрытие шатра было из поливной цветной черепицы. Многие декоративные формы наружного убранства не только предвосхищали, но и служили образцом для мастеров последующего московского барокко. Не меньшее впечатление храм Воскресения производил внутри. Могучие пилоны, несшие своды перекрытия с арками между ними, охватывали полукольцом алтарь, уподобленный театральной сцене. В его глубине располагалось «горнее место», состоявшее из ступеней, поднимавшихся амфитеатром. В центре стояло патриаршее седалище – трон. Здесь должен был восседать Никон, окруженный сонмом духовенства в богатейшем облачении. Им вторило внутреннее убранство, в особенности иконостасы, выполненные из изразцов. Синие, зеленые и желтые травы, оттененные коричневым и белым, причудливые орнаменты, головки ангелов с распростертыми крыльями и большие декоративные вазы составляли их основные декоративные мотивы. Эти сверкающие в солнечных лучах изразцовые части и детали казались невиданными драгоценностями поразительной красоты.

105. Новоиерусалимский собор. Восточная часть. 1658-1685

Обрушение шатра, два пожара в первой половине XVIII в. нанесли повреждения этому невиданному произведению русского художественного гения. В 1748 г. началось его восстановление по проекту В. Растрелли. Работы вел опытный московский зодчий К. Бланк. Шатер был выполнен заново, но уже из дерева с применением барочных деталей убранства. В этом же стиле были осуществлены ряд наличников окон и внутренняя отделка, в том числе и главный иконостас. Мощные колонны, золотые и белые завитки картушей и других скульптурных деталей отчетливо выделялись на синих стенах, местами украшенных живописью. Многочисленные окна-люкарны шатра освещали просторное помещение ротонды (илл. 106). Украшавшие его изнутри барочные скульптурные детали и орнаменты были настолько динамичны по своему рисунку, что даже при полном безмолвии казалось, что храм полон необычайного звучания, шума и шелеста.

Не менее декоративно были выполнены иконостасы отдельных приделов собора. Крупные, сочные формы сложных картушей и замысловатых орнаментов, казалось, достигли предела декоративности. Отдельные их мотивы были навеяны прежним изразцовым убранством. Организованный немецко-фашистскими войсками с тупой педантичностью и ненавистью ко всему русскому взрыв уничтожил 10 декабря 1941 г. один из величайших памятников русского искусства. Но даже и руины собора потрясают сознание всякого ценящего и любящего искусство (в настоящее время идет его восстановление).

106. Купол Новоиерусалимского собора (до разрушения)

107. Новоиерусалимский монастырь (до разрушения)

В развалинах лежала и ограда монастыря с ее башнями и надвратной церковью. Их постройка была осуществлена в конце XVII в. под руководством известного русского зодчего Якова Бухвостова. В 1694 г. все работы по этим постройкам монастыря были уже закончены. Особенно интересна была надвратная церковь. По своему внешнему виду она напоминала знаменитый храм в Филях, вошедший ныне в территорию Москвы. Надвратный храм представлял собой куб, окруженный полукруглыми выступами и увенчанный тремя друг на друга поставленными восьмериками.

108. Изразцовый наличник Новоиерусалимского собора

Ярусы колонок на углах и наличники окон с применением тех же колонок и «разорванных» вверху фронтонов усиливали стройность его форм. Вместе с тем среди декоративных элементов, украшавших стены храма, имелись отдельные детали, как, например, ромбовидные выступающие камни, которые нашли себе место и на крепостных стенах и башнях. Подобный прием был относительной новостью в русском каменном зодчестве, предвещая «регулярство» петровского времени с его стремлением к геометрической правильности и общности деталей убранства. Аналогичное единообразие было применено в архитектуре крепостных башен – все они были похожи друг на друга как по общей композиции, так и по их декорирующим элементам.

Хотя оборонительные укрепления монастыря повторяли прежние приемы крепостного зодчества, все же они были не столько призваны служить военным целям, сколько своей относительной скромностью подчеркнуть захватывающую декоративность главного храма.