Волевой поступок - Барбара Брэдфорд

А Винсент размышлял о Хай-Клю. Как только они пришли на этот склон, он стал украдкой бросать на него взгляды. Старый дом находился сейчас в поле его зрения, на другой стороне реки, и что-то заставляло его все время смотреть туда. Делая это, он не мог не думать о маленьком коттедже, который они с Одрой нашли и сняли в Верхнем Армли месяц тому назад.

Когда однажды совершенно случайно наткнулись на него, он подумал, что им очень повезло. Коттедж был крепкий, в хорошем состоянии и расположен в месте, откуда ему удобно добираться до работы. Но внезапно он потерял для него всякую привлекательность. Каким маленьким и ничтожным казался он по сравнению с Хай-Клю, где родилась и выросла его жена. Дом, который он предлагал ей, был несравнимо меньше.

Повернув голову, он посмотрел на Одру как бы со стороны и впервые беспристрастно. Какой она была красивой в своем желтом, лютиковом платье, такая свежая и желанная. У нее было столько похвальных качеств. Он был убежден, что она будет ему прекрасной женой. Хотя Винсент никогда не был склонен к самоанализу, сейчас, глядя на Одру, он погрузился в размышления.

Если бы обстоятельства ее жизни сложились иначе, ей никогда не разрешили бы выйти за него замуж.

Эта неожиданная мысль потрясла Винсента до глубины души. Тот факт, что ее семья возражала бы против ее брака с ним, никогда раньше не приходил ему в голову, но сейчас, когда он подумал об этом, то понял, что был абсолютно прав в своем предположении, и это угнетало его. Он вдруг вспомнил зловещие слова своей матери: «Ищешь неприятностей на свою голову, вот что ты делаешь, сынок, – сказала она тогда. – Если ты женишься на ней, то будешь проклинать этот день». Лоретт тоже была против их брака, хотя Одра ей очень понравилась.

– Вы с ней из двух разных миров, – настаивала она, когда он начал оспаривать ее точку зрения. – Ничего из этого не выйдет. Она – леди по рождению и по духу.

Пытаясь убедить Лоретт, что это не имеет никакого значения, он поведал ей о тяжелой жизни Одры в бытность ее платной санитаркой и медсестрой в инфекционной больнице. Она вытаращила на него глаза в изумлении.

– Не будь таким дураком, Винсент. Какое это имеет значение? Ее воспитание и происхождение всегда будут частью ее самой. Она отличается от тебя и меня, от нас, и поверь мне, это огромная разница.

Всегда готовый вспылить даже по пустякам, он очень рассердился и дал выход своему гневу. И несколько недель после этого был в ссоре со своей любимой сестрой. Винсент всегда жил только своим умом, и поэтому он сделал то, что хотел, и так, как считал нужным. А он считал нужным жениться на Одре, несмотря на возражения семьи, о чем она и представления не имела.

Винсент все еще был убежден в том, что его мать и сестра неправы. То, что он и Одра происходили из разных слоев общества, не могло иметь большого значения. Они любили друг друга, и это было главным, разве не так?

Взглянув на Винсента, Одра почувствовала произошедшую в нем перемену и спросила:

– Что с тобой? Ты выглядишь так странно.

– Я отлично себя чувствую, любимая, – ответил он и рассмеялся – несколько смущенно.

– Только что ты выглядел очень озабоченным. Ты уверен, что тебя ничего не тревожит?

Винсент заставил себя весело улыбнуться.

– Никогда не чувствовал себя лучше, – воскликнул он и добавил: – Но мне жаль, что это последний день нашего медового месяца, жаль, что он закончился.

– Не совсем. – Одра поцеловала его в щеку и нежно заглянула в глаза. – У нас есть еще весь сегодняшний день и вечер в Харрогите. Мы чудесно пообедаем в «Белом лебеде» в честь твоего дня рождения. Это хороший отель, тебе там понравится. – Одра села и, склонив голову набок, продолжила: – Хотя наш медовый месяц завтра и кончится, наша совместная жизнь только начинается, Винсент. Подумай об этом… и я знаю, что у нас будет прекрасная жизнь, у тебя и у меня.

– Да, – сказал он, успокаиваясь.

Внезапно Одра сделалась оживленной и разговорчивой, к концу пикника к ней вернулась ее жизнерадостность. Она много говорила об их будущем и была полна энтузиазма, веря в то, что оно сулит им много хорошего.

13

– Ты видишь здесь что-нибудь, принадлежащее тебе, Одра? – спросил Винсент, окидывая внимательным взглядом гостиную в Грейндже.

– Вот те две картины маслом по обеим сторонам балконных дверей и акварель на боковой стене, – сказала она, – они написаны моим отцом. Если ты подойдешь поближе, то увидишь на них подпись «Адриан Кентон».

Винсент пересек комнату, внимательно рассмотрел два живописных пейзажа и натюрморт и, кивнув, повернулся к Одре, стоявшей возле камина.

– Что еще здесь твое?

– Большая часть деревянной мебели… инкрустированный комод рядом с дверью, два этих шератонских столика и вон тот маленький – у стены – да, и мейсенские часы на нем. Есть еще два чипендейловских стула, но они, должно быть, в другой комнате. Кроме того, у нее мамин серебряный чайный сервиз, несколько других предметов столового серебра и еще три картины, одна из них тоже написана моим отцом. – Одра похлопала по своей сумке, и на ее лице появилась уверенная улыбка. – Здесь у меня опись имущества и опись драгоценностей, так что я хорошо вооружена. – Она замолкла, глядя на открывающуюся дверь.

Винсент посмотрел туда же. Женщина, которую он должен был увидеть, вызывала у него любопытство. Он кое-что слышал про нее от Одры, и это кое-что ему совсем не нравилось.

Алисия Драммонд остановилась на пороге.

Разглядывая эту пожилую женщину, Винсент подумал: «Узкая». Все в ней было узким; глаза, нос, рот, лицо и тело. То, что ее мышление было узким, не вызывало у него никаких сомнений – в этом его убедили несколько замечаний о ней, сделанные Одрой.

Одра, не видевшая свою родственницу почти шесть лет, была поражена. Ей показалось, что Алисия Драммонд не только изрядно постарела за это время, но и выглядела больной. Она осунулась и очень похудела, а ее холодные, как камень, черные глаза глубоко запали в глазницах. Жидкие седые волосы были собраны в пучок, и одета она была в поношенное коричневое шелковое платье, которое совсем ей не шло.

Закрыв за собой дверь, Алисия вошла в комнату с обычной для нее высокомерной уверенностью. Раздраженным, звучащим на высокой ноте голосом она сказала:

– Здравствуй, Одра. Когда ты написала мне две недели назад, ты не сообщила, что приедешь не одна. Я была удивлена, услышав от горничной, что тебя сопровождает… – Бросив на Винсента взгляд, в котором сквозило любопытство и желание угадать, кто он такой, она закончила: – твой молодой человек. – Последние слова скорее прозвучали как вопрос, а не констатация факта. Одра ответила бодрым, уверенным тоном: