Нарушитель - Николай Гуданец

И тут раздался стук в дверь. Однако то не был условный стук, а отрывистые, неуверенные три удара подряд.

Не задавая вопросов через дверь, уверенный, что сумеет окоротить любых непрошеных гостей, он отворил и увидел Аму. В чадных сумерках, озаренная тусклым светом из каюты, она стояла на пороге, большеглазая и печальная, мать его сына, единственная женщина в огромном мироздании, которую он любил.

— Можно? — робко спросила она.

Молча он посторонился, пропуская ее в каюту, и запер дверь. Не снимая роскошной кожаной накидки с тисненым узором, Ама опустилась на табурет и оглядела убогую одноместную каюту.

— Небогато, — заметила она.

Стоя перед ней с вежливой выжидательной миной, Арч лихорадочно перебирал в уме предположения. Она пришла, догадавшись, кто он? Возможно ли это и насколько она сама уверена, что распознала Арча под его новым обличьем? Как поступить ему?

— Рад встрече, — сказал он. — Хотя и несколько неожиданной.

— Арч?..

Вопрос повис в воздухе. Подобрать ответ было немыслимо трудно.

— Понимаю, это какое-то безумие… — заговорила она. — Мертвые не возвращаются. Лицо другое, голос тоже непохож…

Ама настойчиво шарила по его лицу широко распахнутыми глазами.

— Неуловимое что-то во взгляде, в речи, в движениях… Эта привычка подергивать ухо. Да, наверно, путаница. Извините меня.

Искушение открыть ей правду было велико, но он сдержался.

— Ну что… вы, — он едва не назвал ее на «ты». — Не стоит извиняться.

Она вдруг резко протянула вперед ладони.

— Покажите вашу руку. Нет, левую.

И Арч понял, что от судьбы не уйдешь. Подавая руку, он уже знал, зачем она попросила об этом.

Легонько прикоснувшись к почти совсем заросшему звездчатому шрамику на костяшке среднего пальца, она прошептала утвердительно:

— Вот.

Ему ничего не оставалось, кроме такого же тихого подтверждения:

— Да.

— Арч, — выдохнула Ама.

— Да.

Она уцепилась за его руку так, словно он вытаскивал ее из проруби.

— Но… почему?..

В том, как она задала свой мучительно короткий вопрос, уместилось многое: куда ты исчез; где ты пропадал так долго; неужели тебе было все равно, что со мной происходит; откуда взялся другой облик, и как разобраться во всей этой фантасмагории?

— Пайр мой сын, — сказал невпопад Арч.

— Ты угадал.

— Он слишком похож на меня.

— Зато ты слишком непохож на себя. Операция?

— Конечно.

— Я так и поняла. Но больше я ничего не понимаю.

— Ты отказалась делать аборт?

Только сейчас Арча осенило, что, решив рожать ребенка, она обязана была объединить лимиты с каким-нибудь мужчиной, согласно закону о демографическом регулировании. Иначе не поздоровилось бы ни матери-одиночке, ни младенцу.

— Я пошла на вакуумную чистку, — стала рассказывать Ама. — Да, пошла. Ты исчез неизвестно куда. Мне пришлось отдать декадный паек за место в очереди. Иначе было бы поздно. Врачиха, сущая гадина, злая, как голодная десятиножка… Она посадила меня в кресло и стала выбривать совершенно тупым станочком. Когда я дергалась от боли, она шипела и била меня по ноге. Потом схватила тампон с дезраствором и стала протирать… Так неожиданно и очень больно… Я вскрикнула. У меня потекли слезы. Тогда она заорала, что я плаксивая блядь, трахаться горазда, а терпелки нету, и что я могу вообще уматывать на все четыре стороны со своим выблядком в матке. Так и сказала, слово в слово. Я не стерпела. Встала и сказала, что она сущая гадина, а не врач. И ушла. Я просто не могла иначе…

Арч скрипнул зубами.

— За очередь на хирургическую чистку мне уже нечем было платить. Я и так голодала до следующей декады. И я решила, будь что будет.

— Когда ты познакомилась с Юхром?

— С кем?

— С твоим законным сожителем.

— Лим ухаживал за мной давно. Говорил, что меня любит и сделает для меня все, чтобы я была счастливой и ни в чем не нуждалась. Он даже встречал меня по утрам и провожал на фабрику. Хотел, чтобы я бросила ту работу, говорил, она не для меня.

— Ты ничего мне о нем не говорила, — заметил Арч.

— Не упрекай меня. Я не хотела, чтобы вы подрались. Он спортсмен, борец, а ты забияка. Один из вас попал бы в больницу, а другой к судейскому. Я этого вовсе не хотела.

— Он же понимает, что Пайр не его сын, правда?

— Сначала он сказал, что ему все равно, ребенок будет наш. Правда, иногда на него находит обида и злоба. Тогда он меня бьет. А потом валяется в ногах и просит прощения…

— Где он сейчас?

— Нажевался вдребезги и уснул. Я прочла твой адрес у него в блокноте. Вот, пришла.

— Ама… — прошептал он.

— Что?

— Ама…

Опустив ресницы, она подставила полуоткрытые губы. Медленно Арч склонялся над ее лицом, таким родным и милым, чуточку отяжелевшим, огрубевшим, или ему показалось?

Поцелуй вышел странным и вялым. Неловко соприкоснулись и заерзали слизистые оболочки ртов, робко шевельнулся его язык и отпрянул назад. Ама дернулась в осторожных объятиях и зарылась лицом в его плечо. Законная сожительница другого мужчины.

— Арч, все так непонятно… — пожаловалась она.

— Ничего, это ничего, — утешал он, поглаживая ее выпирающие лопатки, сам не веря своим незначащим словам, а другие не приходили на ум.

— Твое лицо совсем другое. Я не понимаю, что вообще с тобой было… Расскажи.

Они уселись рядышком на койку, их руки переплелись.

Отбросив колебания, Арч принялся рассказывать. О драке и новой судимости, о Юхре и похищенном жизняке, о патрульных и бегстве наугад по тоннелям, о Тиле и о том, как вирус черняшки урезал его жизнь до двух суток, и как он решился во что бы то ни стало прийти попрощаться с ней, с Амой…

Снова нахлынули сомнения. То, что случилось потом, являлось строжайшим секретом, как и все, связанное с Разведкой, по эту сторону карантинного барьера.

— Дальше, — попросила она. — Рассказывай дальше.

Арч перевел дух.

— Хорошо, — сказал он. — Слушай. Оказывается, небесники на летающих дисках — вовсе не выдумка. Они действительно есть.

И он рассказал ей о столкновении с Гуром, о том, как его вылечили на космической базе от черняшки. Рассказал об Адаптории, о своем решении пойти работать в Разведке.

— Когда окончилось обучение в Разведшколе, мне сделали пластическую операцию и послали сюда, на Тхэ, — закончил он свой рассказ.

— Даже не верится, — задумчиво произнесла Ама. — Ты стал небесником. Арчик-Гвоздь — небесник…

— Мне самому не верится, Ама…

Они встретились наконец. Его любовь и мука, его милый глазастик, она снова была рядом, он видел ее, мог протянуть руку и прикоснуться, ощутив теплоту ее нежной кожи. Арч не сомневался, что и роскошная накидка поверх кружевного платья, и чуточку оплывшее, холеное лицо — лишь непривычные для него внешние мелочи, а внутренне она все та же, его родная Ама…