Моя летняя интрижка (СИ) - Дана Айсали

что у него есть три минуты. Когда он их использует? Ожидание убивает, желудок скручивается, как крендель, от беспокойства. Я просто хочу покончить с этим. Знаю, что сегодня вечером мне предстоит принять важное решение.

Тиффани улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Выслушай его, — говорит она, отстраняясь и подмигивая.

В тот момент, когда она вырывается из моих объятий, я чувствую, как кто-то подходит ко мне сзади. Я знаю, что это Ноа, потому что никто другой не может заставить меня чувствовать себя так, просто стоя рядом. Волосы на руках встают дыбом, а по коже пробегают мурашки.

— Милли, — говорит он, когда я оборачиваюсь. Он так хорошо смотрится в своем черном костюме и галстуке. У него все еще есть загривок, но он подстрижен, каштановые волосы зачесаны назад и убраны с лица, демонстрируя скульптурные скулы. Я едва вижу синяк благодаря консилеру.

— Привет, — говорю я. Потому что это единственное, что я могу выдавить из себя.

— Можешь мне сейчас уделить эти три минуты? — Ноа улыбается мне сверху вниз, отчего у него на щеке появляется дурацкая ямочка. Он протягивает руку и убирает выбившуюся прядь волос с моего лица за ухо.

Все еще играет громкая музыка, люди танцуют вокруг нас, но я чувствую, что сейчас здесь только мы, когда мы смотрим друг на друга. Это как в той сцене из «Гордости и предубеждения», когда Кира Найтли и Мэтью Макфейден танцуют вместе, а все остальные исчезают. Клянусь, я услышала, как между нами летает пыль.

Я понимаю, что просто стояла здесь и смотрела на него, вместо того чтобы ответить на вопрос. Поэтому киваю и позволяю ему взять меня за руку, чтобы увести прочь от торжественной палатки и спуститься к береговой линии. Музыка уходит на задний план, и мы остаемся наедине с грохочущими волнами.

— Ты получила мое письмо, — начинает он.

— Да. И флешку.

— Жутко? — спрашивает он, и на его лице расцветает улыбка. Но я могу сказать, что он немного смущен этим. Его щеки слегка порозовели, и я думаю, что это первый раз, когда я вижу его таким.

— Немного жутковато, — поддразниваю я.

— Ты должна знать, Милли, все, что я написал в этом письме, — чистая правда. Я так невероятно сожалею о том, что наговорил тебе в тот день. И как я относился к тебе. Это непростительно.

Ноа делает шаг ближе ко мне, и вместо того, чтобы отодвинуться, я позволяю ему вторгнуться в мое пространство. Я позволяю его запаху перебить запах океана и завладеть моими чувствами. Я так сильно скучала по нему, что сейчас мне трудно дышать, находясь рядом с ним.

— Я прощаю тебя за то, что произошло тогда, — говорю я ему. И это чистая правда. Я достаточно долго таила в себе эту обиду. Люди постоянно совершают ошибки. — Мы оба были молоды. Перекладывать всю вину на тебя было несправедливо. Мне следовало сообщить об этом заранее. Мне не следовало возлагать на тебя столько надежд в ту ночь.

— Я не заслуживаю твоего прощения, Милли. Но я эгоистичный человек, и я смирюсь с этим. — Ноа сокращает оставшееся расстояние между нами и берет мое лицо в ладони, запуская их в мои волосы. Я кладу свои руки на его предплечья, пока мы просто смотрим друг на друга.

— Милли, — продолжает он. — Пожалуйста, прости меня за то, что я наговорил в тот день в твоем доме. Прости меня за то, что я недостаточно мужественен, чтобы открыться, сказать тебе правду.

— Какую именно?

Он сказал это в письме, но я хочу услышать, как он это скажет. Мне нужно услышать эти слова из его уст, чтобы я знала, что это реально. Он снова улыбается мне и большими пальцами поглаживает мои щеки.

— Я люблю тебя, Милли. И я проведу остаток нашей жизни, пытаясь доказать тебе это. Каждый день, который мы проведем вместе, я буду показывать, насколько это важно. — Он делает глубокий вдох. — Если ты меня простишь.

Я смотрю на него снизу вверх, у меня перехватывает дыхание, когда я пытаюсь сдержать слезы. Несколько слезинок скатываются по щекам, и на моем лице появляется улыбка.

— Пожалуйста, прости меня, Милли. Возвращайся домой.

— Ты приводишь меня в бешенство, Ноа Хардинг. — Его лицо слегка вытягивается. — Но я тоже люблю тебя. И я прощаю тебя.

— Да! — выкрикивает он, прежде чем притянуть мои губы к своим в грубом и страстном поцелуе.

Мы оба смеемся, когда наши губы отрываются друг от друга, и он заключает меня в объятия, поднимая на руки и кружа меня по кругу. Люди хлопают и подбадривают нас из палатки, наблюдая за нами.

— Отпусти меня! — говорю я ему сквозь смех. — У нас есть зрители, сегодняшний день посвящен Тедди и Бет, а не нам.

— О, заткнись, Милли, — говорит он, усаживая меня и снова целуя. — Пусть смотрят.

ЭПИЛОГ

Милли

Читатель, я вышла за него замуж.

Ха! Шучу. Я не Джейн Эйр, которая, по моему мнению, слишком быстро вышла замуж за того парня только потому, что он ослеп во время пожара. Типа, он вообще извинился?

Прошел год с тех пор, как мы с Ноа стали парой, и мы усердно работали над нашей прошлой травмой и продвигались вперед в отношениях. После свадьбы он переехал на этот маленький остров, потому что знал, как для меня важно быть здесь, и он тоже влюбился в это место. Трудно уместить двух взрослых людей с большими задницами и шестидесятифунтовую собаку в коттедже с одной спальней, но мы справляемся.

Здесь уютно.

И у нас есть пляж. Именно там мы сейчас и находимся. Солнце садится, и я лежу у него на груди, в то время как Энни лежит с другой стороны от него, свернувшись калачиком и положив голову ему на бедро. Я бы сказала мило, что она так сильно его любит, если бы не думала, что она оставит меня, если он даст ей шанс.

Ноа только что вернулся из поездки на север, где побывал на нескольких свадьбах, и мне немного неловко от того, как сильно я по нему скучала. Дело не в том, что я больше не могу существовать сама по себе, просто этого не хочу. Я люблю нашу маленькую семью, которую мы здесь создали. И когда мы будем готовы что-то добавить к нему, обсудим пристройку к коттеджу, чтобы мне не пришлось с ним прощаться.

— О чем ты так напряженно думаешь? — спрашивает