Нон Лон Дон - Чайна Мьевиль

— Вам, конечно, должно быть известно, — ответила наконец она. — В общем, мы считаем, что это был сердечный приступ. Вначале было предположение, что он проводил какой-то химический опыт, который закончился столь неудачно… дело в том, что его кабинет был весь в дыму. Но расследование показало, что в тот день он вообще не проводил никаких опытов. Он весь день писал. В то время он был занят одним историческим исследованием.

— А на какую тему? — спросила Диба.

Она лихорадочно пыталась связать концы с концами.

— Смог тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, — ответила профессорша. — Химический состав, объем ущерба, число заболевших, ну и так далее. Какие были предприняты меры. Да, кстати, было что-то такое, что интересовало его особенно остро… Что же это было… Минутку… Ах, вспомнила. Пэчевэ.

— Что-о? — переспросила Диба.

— Принят в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, — ответила Липстер. — Закон, благодаря которому нам удалось разрешить проблему смога. Да-а, это было знаменитое Постановление о чистом воздухе, — еще раз медленно повторила она.

— Вот оно что, — проговорила Диба. — Понятно.

— Может, у вас будут еще какие-нибудь вопросы? Я с удовольствием на них отвечу, — предложила Липстер.

— Спасибо, — ответила Диба. — Я узнала даже больше, чем ожидала.

Липстер снова о чем-то заговорила, но Диба не стала слушать и положила трубку.

Вечером Диба, удивив родителей, решила прогуляться по улицам под дождем. Ей показалось, что на свежем воздухе думается гораздо лучше.

— Детка захотела побродить по лужам? — весело спросил папа. — Смотри не уходи далеко от дома, глупышка. И захвати вот это.

Он кивнул на красный зонт, ткань которого была разрисована ящерицами.

— Хотя лично я не верю, что присутствие влаги в воздухе есть достаточно уважительная причина…

— Да, да, папочка, я все помню: «…чтобы плевать на правила приличия, которые не позволяют появляться в общественном месте с заостренной палкой…», ля-ля-ля, ля-ля-ля.

Она поцеловала отца и вышла на улицу.

Шел дождь. Диба раскрыла зонт и с силой крутанула его. Глядя, как капли воды отскакивают от поверхности ткани, она не могла не вспомнить про зонбики Зонтоломайстера, которые спасли ее от верной смерти.

Теперь Диба могла спокойно подумать и разложить по полочкам все, что ей удалось выяснить.

Итак, Нетвердайбл должен был встретиться с Роули, главой Министерства по проблемам окружающей среды. А кому, как не ей, знать все об опасности, которую представляет собой смог. А также о том, как с ним бороться. Но ему помешали. С помощью какого-то вещества с весьма неприятным запахом. В общем, какая-то химия. А его коллеги в КметО решили, что он умер из-за сердечной недостаточности.

Значит, Смог добрался-таки до Нетвердайбла. Ему не удалось от него скрыться, как он уверял ее и всех остальных.

Диба стала думать об Элизабет Роули, члене парламента, которая занималась проблемами окружающей среды. Может, та, думала Диба, сумеет разобраться, почему Смогу было так важно не допустить ее встречи с Нетвердайблом. Не вызывает сомнений, что Нетвердайбл был уверен в поддержке Роули и ее министерства.

Диба постаралась припомнить, когда она в последний раз слышала выступление Роули в новостях.

«Когда же это было? — ломала голову она. — Никак не могу вспомнить. Но я уверена, это было совсем недавно. Может, папа говорил о ней вчера вечером? Да-да, он что-то такое говорил, он говорил, что она ему нравится. Он считает, что она — единственный человек в правительстве, который действительно занят делом. А может, я видела статью в газете? Почему бы нет, наверняка про нее много пишут… Ну да ладно, это уже не так важно. Но почему меня так беспокоит Роули? Чует мое сердце, что скоро я про нее еще услышу…»

— Боже мой! — вдруг воскликнула Диба.

Она застыла на месте, крепко сжав в руке зонт. Теперь понятно, почему даже думать о том, где она видела Элизабет Роули, ей так тяжело.

— У меня же флегм-эффект, — сказала она вслух. — А это значит… что Роули тоже была в Нонлондоне?

Ну конечно, не было никакого секретного оружия пэчевэ! Нонлондонцы от кого-то услышали про ПЧВ — Постановление о чистом воздухе, благодаря которому, собственно, и началось наступление на смог в Лондоне, — и подумали, что это такое секретное оружие, и скоро весь нонгород поверил в существование некоего таинственного волшебного оружия против Смога. Так родилась легенда. А потом и Диба попалась на эту удочку. И все из-за этого Нетвердайбла.

Но если верить людям из КметО, Нетвердайбл погиб, а значит, в Нонлондоне за Нетвердайбла себя выдает кто-то другой!

Но кто же? И с какой целью этот человек выдает себя за Нетвердайбла?

И каковы намерения этого самозванца?

Ясно одно: в Нонлондоне творится что-то неладное. И с самим Нонлондоном может случиться что-то очень даже неладное. И ни одна живая душа там понятия не имеет о том, какая им угрожает опасность.

36

Зашифрованное послание от анонимного доброжелателя

«Все будет хорошо, у них все будет хорошо», — повторяла про себя Диба.

Она повторяла это как заклинание уже в сотый раз, пытаясь хоть как-то себя успокоить.

«Нонлондонцы справятся. Предсказители обязательно разберутся в том, что у них там происходит. Во что бы то ни стало. Может, я просто все напутала. А на самом деле все идет нормально. Что бы там ни было, предсказители — мудрые люди, они обо всем позаботятся».

Но сколько бы она себе это ни твердила, Диба не могла не думать о том, что за странная путаница произошла с Шуази и с пророчествами в Книге. Она никак не могла забыть о том, как глубоко ошиблись тогда предсказители.

«Ничего, — думала она, — это послужит им хорошим уроком. Больше они такого не допустят, будут держать ушки на макушке».

Да-а, теперь нонлондонцам придется самим заботиться о себе. Ведь она не Шуази. Она обыкновенная девчонка. А как обыкновенная девчонка может помочь в таком деле? Никак.

«Ладно, все будет замечательно, — успокаивала себя Диба. — Ты ведь сама видела, что Зонтоломайстер, Джонс и бак-дзя отлично со всем справляются».

Но как она ни старалась, до конца успокоить себя так и не смогла.

«И потом… — Она вдруг почувствовала, что ее одолевают новые сомнения. — И потом, ну случится что-нибудь ужасное, мне-то какое дело? Ничего не знаю и знать не хочу».

Но ей сразу же стало стыдно: последняя мысль показалась ей отвратительной.

— Занна, — сказала Диба, встретившись с подругой. — Я хочу с тобой кое о чем посоветоваться. Представь, что тебе стало известно, что с твоими знакомыми может случиться что-то ужасное, а они ничего не подозревают, они, наоборот, считают, что у них все идет замечательно, но ты-то знаешь, что это не так, и хотя у тебя нет полной уверенности, но тебе все-таки кое-что известно, правда, ты понятия не имеешь, как сообщить им об этом, и ты не совсем уверена, смогут ли они что-нибудь предпринять, если тебе все-таки удастся с ними связаться…

Тут Диба совсем запуталась и замолчала. В голове эти мысли складывались более удачным образом.

— Послушай, Дибочка, что за бред ты несешь, я ничего не понимаю.

Занна даже отодвинулась от подруги и смотрела на нее как-то странно. Кажется, она даже испугалась.

И тогда Диба решила действовать сама. Допустим, размышляла она, сейчас у ее друзей там все хорошо. Но она-то знает, что в один прекрасный день нонлондонцев может постигнуть настоящая беда. Надо обязательно как-нибудь закинуть им весточку, но вот как?

Что же делать? Может, бросить в канализацию бутылку с письмом? Только вот что написать на конверте, чтобы оно наверняка прошло через Навье поле? И как убедиться, что письмо получено? Нельзя же и дальше спокойно жить с мыслью, что она могла и все-таки не предупредила жителей Нон-лондона о грозящей им опасности.

Главное, Диба поняла: надо срочно что-то делать. И вот что удивительно! Решение это она приняла не только легко, но даже с чувством приятного волнения. В Нонлондоне может случиться беда, это, конечно, плохо… но это значит, что надо срочно туда попасть, и это хорошо!

Но как в него попасть? Что и говорить, задача.

Прежде Диба не раз твердила себе, что еще раз оказаться в Нонлондоне ей не захочется ни за какие коврижки. Выходит, все ее аргументы оказались неубедительны.

С чего начать? Прежде всего она попыталась отыскать тот самый подвал, и после нескольких неудачных попыток она наконец нашла его. Все там оставалось как прежде: и хлам, и грязные лужи, и трубы с задвижками и манометрами. И огромное колесо главной задвижки тоже. Дрожа от волнения, она подошла к ней, вцепилась обеими руками, повернула, но на этот раз Лондон не растворился в воздухе — все осталось как было.