Фердинанд Врангель. След на земле - Аркадий Кудря

— Они не более воинственны, чем всякие другие народы, которым приходится защищать свои земли и право жить на них так, как они хотят, — ответил Врангель. — Когда же приходишь к ним с мирными намерениями, они показывают дружелюбие и готовность помочь. Во время наших походов никакой враждебности к русским мы не наблюдали. Им, господа, — выражая свою точку зрения, говорил Врангель, — надо совсем немногое: выпасать оленей, охотиться и вести торговлю — как с туземцами Америки по ту сторону Берингова пролива, так и с русскими купцами. Слухи о враждебности чукчей живы и в Сибири. Но это — дань памяти тем временам в прошлом, когда их земли действительно пытались завоевать, а всех чукчей обложить ясаком. Им, понятно, это не понравилось, и тогда они взялись за оружие.

Наблюдения над положением туземных племен Врангель заключил высказанной им надеждой на то, что ежели местные власти в Сибири ответственно подойдут к воплощению в жизнь проектов Сперанского, то это, бесспорно, должно привести к благоприятным переменам.

— Вот посмотрите, — скептически хмыкнул Николай Бестужев, — ничего из этого не выйдет. В нашей матушке-России не так уж трудно сочинять прогрессивные реформы и разного рода направленные к благу преобразования. Да только воплотить это в жизнь зачастую не получается. Слишком много чиновников, больших и малых, приловчилось извлекать из чьих-то бед немалый барыш. И не только это. Во всем — косность, рутина, страх перемен. Так и плетемся в хвосте передовых наций.

Разговор становился все острее. Корнилович завел вдруг речь о повстанческой борьбе народов Южной Америки за свободу и независимость от Испании, восхваляя их мужество и решимость.

— Позвольте, господа, — обратил он взгляд на Литке и Врангеля, — вам-то это должно быть лучше известно. В плавании с Головниным на «Камчатке» вы, помнится, заходили в порты Южной Америки, были, если я не ошибаюсь, в Перу, в Чили...

— В Чили мы не были, — возразил Литке, — и как раз потому, что, как объяснил нам Василий Михайлович, эта страна уже была захвачена инсургентами, и посещение ее в то время могло вызвать нежелательное обострение отношений между Россией и дружественной нам Испанией.

— А в Перу, — подхватил Врангель, — мы пришли в тот момент, когда местные патриоты вели успешные операции против правительственных войск и уже захватили порт Вальпараисо. Помню, на приеме у вицероя мы с Федором Петровичем сидели рядом с испанским полковником, командиром местной кавалерии, и он развлекал нас рассказами о предводителе повстанцев Хосе Сан-Мартине, отдавая должное его полководческим талантам. Мне запомнились слова этого полковника. Он говорил, что все патриоты, как называют себя инсургенты, немного чокнутые, а когда человек чокнут на освободительной идее, он становится храбрее.

— Совершенно верно, — согласно подтвердил Бестужев-младший. — Это доказывает и освободительная борьба греческих повстанцев.

— Перуанские офицеры, — добавил Литке, — немало возмущались на званом обеде по поводу той помощи кораблями и оружием, какую оказывали повстанцам граждане Американских Соединенных Штатов. В те дни, когда мы были в Лиме, в занятый повстанцами порт Вальпараисо зашел американский военный фрегат «Онтарио». И главарь повстанцев Сан-Мартин был встречен американцами как герой: орудия фрегата дали в его честь салют.

— Тут есть еще одна тонкость, — вновь включился Врангель. — Перуанские власти считали, что американцы ведут двойную игру, заявляя на словах о своем нейтралитете и в то же время тайно помогая повстанцам.

— Нет ли со стороны американцев намерения, — высказал предположение Николай Бестужев, — всеми силами ослабить в Южной Америке власть испанской метрополии, чтобы усилить на континенте собственные позиции?

— Даже если так, — заявил Корнилович, — помощь повстанцам — дело благородное, и ежели Американские Штаты стали в этом конфликте на сторону инсургентов честь им за это и хвала. А вот позиция нашей державы, всецело поддерживающей Испанию, кажется мне весьма уязвимой. Да что, впрочем, удивляться! Так же трусливо наше правительство предало братьев по православной вере — греков.

И Врангель, и Литке молчали: к столь острому повороту беседы они не были готовы.

— Вы Фердинанд Петрович, — обратился к Врангелю Николай Бестужев, — кажется, вновь собираетесь к американским берегам?

Врангель подтвердил, что ему поручено доставить грузы в российские американские колонии и шлюп, на котором он пойдет в Америку, уже строится.

— Так вы, вероятно, слышали о конвенции, подписанной в прошлом году между Россией и Соединенными Штатами?

— Мне упоминали о ней, но сам текст я пока не видел, — признался Врангель. Он вспомнил, с каким негодованием ему говорил об этой конвенции Головнин. Благодаря настойчивым требованиям Василия Михайловича ограничить для иностранных судов право свободного захода в русские воды у побережья Аляски, Курильских и Алеутских островов, в 1821 году был принят соответствующий правительственный указ. Но резкая критика его со стороны Англии и США вынудила Россию пойти на попятную и заключить с обеими этими странами, сначала с Американскими Штатами, а недавно и с Англией, новые соглашения, отменяющие прежние запреты.

— Очень невыгодная для нас конвенция, — словно угадав ход его мыслей, продолжал Николай Бестужев. — По существу мы даем американским торговцам возможность продолжать браконьерскую деятельность в наших водах и тем подрывать нашу торговлю с коренными американцами.

— Да, это, кажется, так, — согласился Врангель, — и об этом же мне говорил во время нашей встречи Василий Михайлович Головнин. Именно поэтому, господа, я пойду в плавание не под флагом Российско-Американской компании, а под Андреевским стягом. В случае необходимости шлюп задержится в Америке для охраны наших торговых интересов.

— Хотите драться с американцами? — с улыбкой вопросил Александр Бестужев.

— Ежели будут вести себя нагло, то почему бы не дать им за это по носу? — спокойно ответил Врангель под одобрительный смех офицеров.

— Ну как тебе это общество? — спросил Литке, когда, простившись с Бестужевыми и Корниловичем, они возвращались в свою квартиру.

— Интересные и умные люди. Чувствуется, их живо волнует все, что происходит в России, да и во всем мире, ежели Россия имеет к этому хоть какое отношение. Но, по правде говоря, некоторые их мысли показались мне слишком... — замялся он.

— Смелыми? — помог Литке.

— Да, может, и так. Подобные мысли могут далеко завести...

— Помилуй, — возразил Литке, — да сейчас лишь ленивый не критикует правительство. Такие времена. Ты просто немножко отстал от жизни в своей сибирской глуши. Покрутишься побольше в петербургском обществе — похлеще наслушаешься.

Глава вторая

В начале мая бриг, на котором Врангелю предстояло идти к американским берегам, был спущен на воду. Он получил название «Кроткий». Помимо лейтенанта Михаила Лаврова и спутников Врангеля по северной экспедиции Федора Матюшкина, Прокопия Козьмина и доктора Кибера, в состав экипажа были включены мичманы Адольф Дейбнер и Карл Нолькен. Последний лишь год назад вернулся из кругосветного плавания на шлюпе «Аполлон».

Двадцать третьего августа корабль покидал Кронштадтский рейд. В его трюмы погрузили свыше трех тысяч пудов казенных материалов и товаров Российско-Американской компании. Для предполагаемого несения крейсерской службы корабль был вооружен четырнадцатью двенадцатифунтовыми карронадами.

Проводить друга приехал к отплытию корабля Федор Литке. Все, что они хотели сказать друг другу, уже было сказано перед разлукой.

— Пиши, — еще раз напомнил Литке.

— Непременно, — пообещал Врангель. — Ты тоже не забывай. И не скучай, Федор. Уверен, и ты отправишься скоро под парусами в дальний вояж.

Научные задачи плавания ограничивались метеонаблюдениями и гидрографией. Основной же миссией была доставка грузов на Камчатку и в Русскую Америку в возможно более короткий срок. И потому Врангель решил не мудрить и избрать тот же маршрут, каким восемь лет назад вел «Камчатку» капитан Головнин. Почти в то же время года и вышли в плавание, лишь на несколько дней опережая график «Камчатки». И это имело для капитана определенный смысл: если погода будет благоприятствовать, есть надежда пересечь Атлантический океан при попутных ветрах.

В Портсмуте пришлось более двадцати дней пережидать сильный шторм, и Врангель отправил отсюда первое письмо Литке, присовокупив к описанию английских впечатлений привет и наилучшие пожелания Батенькову, Корниловичу и братьям Бестужевым.

По примеру Головнина, Канарские острова миновали без остановки. Однако возле экватора корабль застал продолжительный штиль, но из этого тоже была извлечена некоторая польза: задержка позволила экипажу заняться рыбалкой, и несколько крупных бонитов, пойманных с гребных лодок и борта судна, разнообразили рацион.