Верная (не)верная - Евгения Грозд

бойцу тюфяка, и я теперь должна судить о его боевых способностях? Его противника даже я уложу.

— Кристина, таковы правила. Он победитель первого круга. На его способности посмотришь на втором, — буркнул сидящий рядом с ней толстяк.

— Я согласен с девушкой, — фраза сама вылетела из моих уст.

"Придурок, закрой рот! Куда лезешь?" — шипение Зеваки из динамика, свистом разъело барабанную перепонку.

Все члены жюри вперелись на меня испепеляющим взором. Да, кажется, я превышаю грани дозволенности.

— Дайте стоящего бойца, — идти на попятный уже поздно.

Девушка скривилась в усмешке, похотливо разглядывая меня.

— А ты, похоже, смелый, — сцепила руки на груди и шагнула на ринг. — И, видимо, бессмертный. Всегда суёшь нос, куда не следует?

Обошла меня кругом, как дикая кошка свою жертву, попавшую в капкан.

— Только если это касается меня, — поймал кошачий зелёный взгляд.

Её пальчик скользнул по бицепсу и игриво коснулся уха. Встрепенулся, инстинктивно сбрасывая её щекочущие касания. Снова смешок, и Кристина отступает обратно к судейскому составу.

— Дайте ему в противники Гору, — властно повысила голос девушка.

" Твою мать… Допрыгался, Хиляк," — загробный шёпот Зеваки.

Все присутствующие оживились, а я закрутил головой в поисках той самой Горы. Искать долго не пришлось, со стороны дверей зала грузным шагом шёл лысый амбал метра два ростом в сером цивильном костюме. Учавствовать сегодня в боях он явно не собирался, но всегда готов, если хозяева потребуют. Мужчина поравнялся с девушкой, которая довольным личиком осмотрела его и вновь вернула взор на меня:

— Если выиграешь у него, то сразу же будешь зачислен в клуб моего отца.

Обе новости хлестнули одновременно с двух сторон. Эта Кристина — дочь Герасима, а второе — она отменила для меня все бои, и поставила на высшую планку в отборе.

"Хиляк, не обосрись," — в голосе Зеваки насмешка и ободрение.

Сглотнул, принимая новые условия. Кристина одобрительно приподняла уголок губы и, кивнув своему бойцу, по-царски опустилась обратно на стул.

Гора снял с себя костюм, оставшись в трико. Огромное могучее тело стеной двинулось на ринг, пока я пытался разглядеть слабые стороны противника. Он тяжёл и грузен, что я в сравнении с ним мелкая мошка. Чуть хромает на правую ногу, прогибаясь в коленом суставе — старый перелом, возможно, повреждён миниск. Парень правша. На левом глазу чуть повисшее веко, возможно, былая травма глазного яблока, потому боковое зрение должно его подводить.

Гора ступил на ринг и зарычал, ткнув пальцем мне ниже пояса:

— Я тебя за мошонку на заборе подвешу, сопляк!

Типичные фразочки для устрашения противника, но я люблю оригинальность, поэтому просто ехидно ему улыбнулся:

— Чую у Вас комплексы, товарищ Гора, — и кивнул уже на его промежность. — Давно мучаетесь с отбитыми яйцами?

Громила почти взревел и танком попёр на меня. Твою…

Мощный выброс правой ноги я блокировал предплечьем, следом увернулся от хука слева. Прыжком нанёс оппоненту удар в рёбра, согнув в боку. Громила отступил, задохнувшись, а я не теряя драгоценные секунды, крутанулся вокруг своей оси и локтём отправил противника в партер. Гора перекатился и, вскочив снова на ноги, выбросил мне в лицо сокрушающий кулак.

Звон в ушах дезориентировал, но я всё же смог увильнуть от страшного удара в челюсть. Проскользнул у него между ног и наградил громилу выбросом ноги в пах. Блядь, там давно уже отбивные, а не мужские достоинства. Выскользнул за его спиной и с вертушки ударил ногой в голову.

Гора взмахнул руками и рухнул в нокауте. Страшась упустить свой триумф над "Голиафом", подлетел к оглушённому, чтобы закрепить свою победу, но…

— Достаточно! — громко рявкнула Кристина и снова поднялась. — Калечить мою личную охрану пока рано. Я увидела, что хотела. Победитель первого отбора определён. Поздравляю, — она пару раз хлопнула в ладоши. — Приведите пока кто-нибудь в чувство эту гору бесполезного мяса, — кивнула она другим своим амбалам.

"Хиляк, уважуха, но будь с осторожен с этой цыпочкой" — инструкции Зеваки уже были не нужны, так как я не спускал глаз с неё.

Кристина снова ступила на ринг и поравнялась со мной. В радужке глаз плясали похотливые бесенята.

— Как тебя звать?

— Макс, — обзывать себя "Хиляком" не прельщало.

— И всё? — уточнила девушка, явно не ожидая услышать обычное человеческое имя.

— И всё, — в тон ответил ей, всем своим видом показывая, что не готов откликаться на клички, подобно животному.

Кристина пробуравила зеленью глаз и отступила, слегка о чём-то размышляя. Во взгляде её вдруг уловил рассеянность, с каким-то болезненным свечением. Девушка явно сейчас мыслями не здесь.

— Лучше придумай себе прозвище, — проронила она как-то по-дружески. — Проще убивать тех, чьих имён не знаешь.

— Тогда дай его сама, — хмуро ответил ей, чем, кажется, шокировал ещё больше.

Губы девушки слегка дрогнули, а фигура покачнулась. Чего это с ней? Куда девалась грация сучковатой кошки? Кристина сглотнула и подняла на меня затуманенный взор:

— Живой, — просипела еле слышно, заставив нахмуриться от напряжения. — Я бы назвала тебя "Живой".

Девушка, словно испугавшись собственных слов опустила голову и твёрдой поступью поспешила с ринга.

— Грузите в машину. Остальных в обработку, — громко велела дочь Герасима и, прихватив куртку, направилась прочь, громко цокая каблуками.

— В обработку? — шепнул непонимающе Зеваке.

"Намнут бока и пригрозят расплатой за флуд. Ничего особенного, — хмыкнул тот. — Лучше о себе беспокойся. Билет в один конец ты выиграл."

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍16. Тишь

Валерия

Беременна. Отвратно, но приходится притворяться, что ребёнок от Алексея. Муж больше не смотрел в мою сторону. Всё время молчал и блуждал в своих мыслях. На вопросы об отце малыша либо игнорировал, либо бросал сухое "Пока порядок".

Я же тихо сходила с ума. Пыталась подслушать происходящее в кабинете, всё время караулила телефонные разговоры, пытаясь разобрать суть бесед из обрывков фраз. Облако туманности разъедало душу и мысли, чуть ли не выворачивая наизнанку. День ото дня смотрела в окно, тщетно надеясь разглядеть во дворе этого жестокого и чуждого дома тень Макса — его светлые волосы, мягкую улыбку и боготворящий взгляд. Душа умирала всякий раз, когда понимала, что рискую никогда это всё больше не увидеть.

У меня нет даже его фотографии или простой вещи, только сокровище, живущее внутри под сердцем. Это самое ценное, что он оставил в память о себе, и я обязана любой ценной его сохранить.

Варвара Петровна всюду следовала за мной по пятам, возилась, как орлица над орлёнком.

— Это малышу полезно, поешь, — настаивала добродушная кухарка, и лишь снова помня своё обещание Максиму, я бралась за ложку.

Шёл пятый месяц, как