Изгнание из Эдема. Книга 2 - Патриция Хилсбург
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что?
— Мне кажется, что нам здесь делать нечего.
— Ну почему? Давай походим еще, порадуемся за Сильвию.
— Ты думаешь, что есть повод радоваться?
— А почему бы и нет? Все-таки у человека праздник.
— Знаешь, Роберт, мне кажется, что этот праздник не удался.
— С чего ты взял, что ты такое говоришь?
— Как с чего взял? Ты послушай, о чем говорят все эти люди.
Роберт прислушался. Со всех сторон слышались обрывки разных фраз.
«Это не скульптура, это полная ерунда!»
«Чушь какая-то…»
«Груда металлолома…»
«Почему же, может быть и такое искусство…»
«Это вовсе не искусство… Это неизвестно что!»
«Почему не известно? Это настоящие произведения…»
«Какие это произведения?! Это свалка. Это все хлам. Это надо сгрести экскаватором и выбросить. Или закопать. А лучше переплавить…»
«Я люблю реалистическую скульптуру, где все понятно. Например, Роден. Мне очень нравится Роден…»
«Роден — это бронза, мрамор. А это — металлолом. Все это вычурно и ненужно. Это не искусство».
«Тогда что это?»
«Это девушка решила пооригинальничать, вот и все. И у нее из этого ничего не получилось».
«А мне кажется, что это хорошо… Это настоящие произведения».
«Настоящие произведения в музеях, а не под мостом. А этим произведениям только тут и место. Этому металлолому на этой свалке».
«Посмотри, какая красивая дверь! Нет, это не дверь, это лицо человека…»
«Это кусок ненужного металла, искореженное железо — и все. Это точно автомобильная свалка».
«Да. Маразм. Глупость. Свалка. Уходим отсюда! Нечего здесь делать…»
«Пойдем, выпьем шампанского. Все равно это — за счет организации…
«Выставку проводит сама художница за свои деньги».
«Так значит, она богатая?»
«Возможно и богатая…»
«Это не искусство, это черт знает что!»
Роберту хотелось закрыть уши и убежать.
— Ну что, ты убедился, что это провал и что Сильвия никогда не будет богатой?
— Знаешь, Деннис, я ничего не понимаю в искусстве, но, по-моему, это интересно.
— Интересно? Да ты, Роберт, просто привык к этим железякам, ведь они стояли у тебя перед глазами, ты их видел и ими любовался. Да еще Сильвия объяснила тебе, что обозначает вот это…
Роберт задумался, он действительно вспомнил, как разговаривал с Сильвией о современном искусстве, и она ему объясняла, зачем она делает то или это…
— Да и вообще, мне кажется, что в Австралии не может быть настоящего искусства.
— Да что вы, а искусство аборигенов? По-моему, это самое настоящее…
— Слушай, Роберт, пойдем отсюда. Мне как-то очень грустно.
Деннис взял своего друга за локоть, и они так и не поприветствовав Сильвию, удалились.
Утром Деннис сразу же решил, что ему делать. Он не хотел обсуждать свои планы с Робертом, ведь тот явно бы не одобрил их.
Деннис тихо, чтобы не разбудить приятеля, соскочил с гамака, наскоро побрился, надел свой выходной костюм и выкатил из гаража мотоцикл. Он специально не заводил мотор, а катил мотоцикл руками прямо до ворот автомобильной свалки.
И лишь только после этого он завел мотор, переднее колесо буквально поднялось над землей, и он вылетел на шоссе. Он петлял между медленно едущими автомобилями и было видно, что он очень спешил.
Деннис всегда был натурой деятельной. Он никогда не мог сидеть сложа руки. Вот и теперь он вновь решил действовать. Взять инициативу на себя. Ведь в предприятие Роберта с его гениальным изобретением и гоночным автомобилем он не очень-то верил.
Прохожие оборачивались на летящего на сверкающем черном мотоцикле молодого человека в черном строгом костюме. Такому бы больше к лицу было мчаться на роскошном лимузине!
Но Деннису было плевать на то, какое он впечатление производит на окружающих. Он подкатил к зданию телевидения и выключил свой мотоцикл.
Заняв выжидательную позицию, Деннис нервно курил одну сигарету за другой. Но в здание входили, из него выходили только незнакомые Деннису люди. Так он прождал битых два часа. Но покидать свой наблюдательный пункт ему не хотелось. Раз уж он решился на что-то, так должен довести дело до конца!
Деннис вновь закурил и дал себе обещание, что это будет последняя сигарета на этом месте. Он рассеянно уже смотрел на входящих и выходящих людей, не надеясь увидеть того, кто ему был нужен.
Утренняя прохлада уже улетучилась, повис зной. Деннис даже расстегнул пиджак… Когда сигареты уже осталось затяжки на три, не больше, он увидел, как к входным дверям подходит долговязый Ричард. Его нос был залеплен пластырем. Деннис усмехнулся, вспомнив его и Ричарда последний разговор, в котором им помогал Роберт.
Деннис отбросил окурок в сторону и поспешил наперерез Ричарду. Тот, лишь только увидел Денниса Харпера, тут же попытался куда-нибудь скрыться. Но Деннис схватил его за руку.
— Нет, мистер Харпер! Мы уже все обсудили и нам говорить больше не о чем!
Ричард пытался убежать.
— Послушай, Ричард, все уже в прошлом, все кончено, моя злость прошла.
Ричард недоверчиво смотрел на Денниса Харпера. Ему и хотелось верить, что Деннис его простил и забыл ему историю с лишением летных прав. Но, с другой стороны, он боялся, что Деннис задумал какой-нибудь хитрый трюк, чтобы еще раз на нем отыграться и сорвать злость.
— Деннис, мне хотелось бы тебе верить.
— Да что ты, Ричард, я уже абсолютно спокоен и никто из нас никому ничего не должен.
— В таком случае, зачем ты меня нашел?
— Я хотел поговорить с тобой о большой сумме денег. Надеюсь, ты не откажешься помочь мне и Роберту?
При упоминании имени Роберта Ричард втянул голову в плечи и осторожно потрогал пальцами свой разбитый нос.
— Роберту, говоришь…
— Ну, если не хочешь помогать Роберту, помоги мне одному.
— Да, но смогу ли я чем-нибудь помочь?
— Сможешь, Ричард. Ведь ты должен как-то возместить мне издержки!
— Если у меня получится, я постараюсь. Ты что-то говорил о большой сумме денег…
— Это не я говорил, это ты говорил. Ты же говорил о десяти миллионах, лежащих на морском дне.
Ричард озадаченно посмотрел на Денниса. По его лицу было видно, что ему очень хочется сказать сейчас Деннису, что он пошутил… Но еще раз получить то, что уже было, ему еще больше не хотелось.
— Хорошо, я расскажу тебе все по порядку. Все, что знаю сам. И потом, Деннис, чтобы не было ко мне никаких претензий.
— У меня, Ричард, не будет к тебе никаких претензий только тогда, когда я сумею отыскать и поднять эти деньги. Иначе тебе придется все время жить в страхе.
