Меч теней - Карин Рита Гастрейх

сжалась и сотрясалась от жалких рыданий.

Мехнес подошел ближе, убрал руки Адианы с ее лица и вытер ее слезы. Теперь его ярость улетучилась. Действительно, он был очень доволен тем, как все обернулось. У него была необходимая информация, игрушки Ришоны еще можно было доставить целыми, а он мог наслаждаться исключительной музыкой Адианы.

Он поднес к ее губам чашу с вином. Она приняла его отчаянными глотками. Ее тонкие золотистые волосы клочьями падали на разбитые щеки. Дрожь на ее окровавленных губах была очень соблазнительной. В этот момент Мехнес подумывал о том, чтобы взять ее силой, как ему часто нравилось, но ему пришло в голову, что, может, будет интереснее предаться игре соблазнения с этой артисткой, дочерью купца и шлюхой из Селкинсена.

Адиана подавилась посреди глотка и оттолкнула чашку. Дрожь пробежала по ее плечам, и она снова заплакала.

— Не переживай так сильно, госпожа Адиана, — сказал Мехнес, убирая прядь волос с ее лица и взяв ее за подбородок. — Это редкий дар — музыка, которая живет в твоей душе. Я очень рад, что ты не сочла нужным отказаться от него.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Потеря

Из покоев Королевы донесся вопль, горькая мелодия потери и смерти, которая нарастала, а затем стихала, оставляя Акмаэля и других, несших бдение снаружи, обремененными тяжелой тишиной.

Дверь в комнату Тэсары открылась, и появился Верховный Маг Резлин. Внешний вид врача был потрепан. Руки он вымыл, но рукава его были запачканы кровью, а старческие глаза затуманились мрачным настроением. Он сделал паузу и оглядел комнату, словно оценивая присутствующих, среди них были дамы Тэсары и новый посол Рёнфина.

Подойдя к Акмаэлю, Резлин поклонился и произнес приглушенным тоном:

— Я считаю, что худшее уже позади, мой Король. Королева поправится, хотя ей требуется много отдыха. Однако мне очень жаль сообщать вам, что для ребенка уже слишком поздно.

— Слишком поздно? — слова казались как-то неуместными. Неправильными.

— У нее было сильное кровотечение, мой Король, и никакое известное мне средство не могло остановить кровотечение. Принца не удалось спасти.

Акмаэль стиснул зубы, направляя волну горя и гнева глубоко в себя.

«Ярость не следует направлять на богов, ее следует сдерживать внутри и использовать для большей цели, — сказал ему однажды Церемонд. — Боги берут от нас, чтобы разжечь наш гнев. Они провоцируют наш гнев, чтобы раскрыть наш потенциал».

— Королева слаба, — продолжал Резлин, — и страдает от угрызений совести. В ближайшие дни она должна быть прикована к постели, пока не остановится кровотечение.

— А ее матка?

— Цела, слава богам. Она снова будет рожать детей.

— Я хотел бы увидеть ее немедленно.

— Как пожелаете, мой Король, — Резлин отошел в сторону.

— Король Акмаэль, если угодно, я хочу увидеть свою племянницу, — лорд Пенамор, новый посол из Рёнфина, выступил вперед. Худощавый мужчина с вытянутым лицом и острыми глазами, в конце концов, был сопровожден от причала Верховным магом Цетобаром.

Акмаэль кивнул.

— Я сообщу королеве, что вы здесь.

— Я предпочел бы сопровождать вас сейчас.

Акмаэль напрягся. Это была дерзкая просьба от только прибывшего гостя его двора.

— Вы увидите королеву по ее просьбе, лорд Пенамор.

Губы посла дернулись, но он выразил свое согласие почтительным поклоном.

В покоях королевы леди Соня ухаживала за Тэсарой, освежая ее бледное лицо влажной тканью. Заметив появление короля, Соня накинула на колени королевы свежее покрывало, чтобы скрыть сырые и грязные простыни.

У изножья кровати был накрыт небольшой столик с темно-синими свечами и горящим шалфеем. Зрелище вызвало новый прилив горя. Акмаэль остановился над свечами и спел тихие песни перехода, посылая в Подземный мир все, что мог, чтобы хрупкая душа его сына могла войти в чертоги его предков.

Раскаяние Тэсары повисло над комнатой горьким туманом, неся с собой неприятный запах крови и соли. Она спрятала лицо за дрожащими руками и отказалась показывать лицо, даже когда Акмаэль занял место рядом с ней. Несколько мгновений между ними не было слов, тишину комнаты нарушали только сдавленные рыдания королевы.

— Оставьте нас, — сказал Акмаэль леди Соне. Женщина бросила нервный взгляд на королеву, затем сделала реверанс и ушла, забрав с собой слуг и других дам.

Акмаэль убрал руки Тэсары с ее лица. Ладони были липкими, ее хватка — вялой, ее щеки были в пятнах, словно в лихорадке. Она направила взгляд на какое-то пустое место перед собой.

— Я очень опечален этой новостью, — сказал он.

— Простите меня, мой король, — ее голос был на удивление ровным, учитывая дрожь в плечах.

— Нечего прощать. Это я разрешил тебе прокатиться. Ты не должна нести это бремя, и мы не будем больше говорить об этом.

Она моргнула и кивнула, но не встречалась с ним взглядом.

— Верховный маг Резлин заверил меня, что ты не пострадала и скоро сможешь родить еще детей.

— Если угодно, мой король, — она прикусила губу, подавив всхлип. — Тогда так и будет.

— Это бы меня порадовало, — Акмаэль поднес ее вялые пальцы к своим губам. По правде говоря, он сомневался в своих словах. Кровать Тэсары была местом строгого долга и небольшого удовольствия. — Я не могу задерживаться, моя королева. Моэн может быть в осаде, и я должен поговорить с магом Кори, чтобы узнать, что еще он узнал от девочки.

Тэсара убрала руку и посмотрела на него с грустным и неуверенным выражением лица.

— Побудьте со мной еще немного.

— Верховный маг Резлин проследит, чтобы о тебе хорошо позаботились.

Она сглотнула, судорожно вдохнула и снова взяла его за руку.

— Мой Король, вам не кажется любопытным, как девочка оказалась именно в этот момент и именно в этом месте?

Акмаэль счел это замечание озадачивающим.

— Мы не знаем, как это произошло. Устройство должно было привести ее к Маге Эолин.

— Однако она появилась передо мной и заставила мою лошадь, существо, которое всегда было нежным по своей природе, впасть в панику.

Акмаэль отстранился от прикосновения Тэсары.

— Говори прямо, Тэсара. Что тебя беспокоит?

Она поджала губы и на мгновение замолчала.

— Простите меня, мой Король, за то, что я собираюсь сказать. Я — женщина благоразумная, но не без ушей. До меня дошли слухи о вашей юности, о том, что когда-то вы что-то значили для этой женщины, ведьмы из Моэна.

— Тэсара, не тебе…

— Я знаю, мой Король. Я никогда