Расскажите вашим детям. Сто одиннадцать опытов о культовом кинематографе - Александр Павлов

Премьера «Шоу ужасов Рокки Хоррора» состоялась 14 августа 1975 г. Поскольку одноименный мюзикл Ричарда О'Брайэна имел успех в Великобритании, его решили перенести на большой экран. Однако изначально фильм не был успешен в прокате и какое-то время демонстрировался на сдвоенном сеансе вместе с пародийным мюзиклом Брайана Де Пальмы «Призрак рая». Но очень скоро «Шоу ужасов Рокки Хоррора» стало таким

известным, что его начали показывать на сеансах полночного кино по всей стране. С тех пор и по сей день фильм является самым популярным полночным развлечением для «культистов».

Что же такого в этом кино, почему оно так полюбилось зрителям? Его сюжет не слишком притязательный. В дождливую ночь у молодоженов Джанет (Сьюзен Сарандон) и Брэда (Барри Боствик) ломается машина (типичная ситуация для жанра «ужасы»), и они находят укрытие в темном замке, где их встречает доктор Фрэнк-н-Фуртер (Тим Карри) – существо с планеты Транссексуалии из галактики Трансильвания. Он представляет гостям свое новое творение – Рокки Хоррора, забыв про старое (Мит Лоаф).

После чего по очереди Фрэнк-н-Фуртер совращает молодоженов. А большую часть времени обитатели замка проводят в неистовых танцах под зажигательные песни. Предполагалось, что музыкальное сопровождение будет носить пародийный характер, однако некоторые номера фильма не могут оставить равнодушным и нынешнего зрителя. Поначалу кино вызывало интерес, так как обращалось к наследию жанрового кинематографа – фильмам ужасов и научной фантастике. Это мюзикл, комедия и научная фантастика одновременно.

Среди многочисленных референций особенно приятны отсылки к уже состоявшемуся культовому кино, в частности, аллюзия на «Ночь охотника». У персонажа Мита Лоафа вытатуировано на пальцах Love и Hate – прямо как у героя Роберта Митчума, игравшего проповедника-убийцу в «Ночи охотника». Фильм обыгрывал бесчисленные клише и стереотипные ситуации молодежного кино, заигрывал с контркультурой и при этом подтрунивал над ней. Отсюда берут начало альтернативная сексуальность и андрогинность доктора Фрэнк-н-Фуртера.

Теперь вокруг фильма существует целая религия. Один из фанатов, автор книги про культовые фильмы Сорен Маккарти даже шутит на этот счет: «В фильме есть нечто универсально ортодоксальное, причем сам он воспринимается как литургия (…). В фильме много декламации, пения и сексуально неоднозначных моментов. Не напоминает ли вам все это о католичестве?» [Маккарти, 2007, с. 242].

Существует устоявшаяся культура просмотра фильма. Например, при каждом появлении героини Сьюзан Сарандон нужно кричать «Шлюха», а при появлении персонажа Барри Боствика – «Придурок». Фанаты приносят с собой на показы реквизит – хирургические перчатки, газеты и водяные пистолеты: каждый артефакт используется в конкретный момент фильма. Часто просмотр сопровождается перформансом, в котором участники действа полностью воспроизводят происходящее на экране и пытаются вовлечь в представление зрителей в зале. Есть даже официальный фанклуб картины с бессменным президентом – старейшим поклонником фильма, который обязательно дает комментарии различным медиа, когда про «Шоу ужасов Рокки Хоррора» вновь начинают говорить СМИ. Уже в 1981 г. исследователи говорили об иерархиях внутри фанатов картины, которые делились на «девственников», «ветеранов» и «регулярных посетителей» [Austin, 1981, р. 43–54]. В 2015 г. фильму исполнилось 40 лет, а армия его фанатов только растет.

В каком-то смысле картина стала национальной достопримечательностью. Приезжающие в Соединенные Штаты туристы, которые непременно знают о феномене, торопятся попасть на ночной показ, чтобы приобщиться к культуре активного просмотра или хотя бы посмотреть, каково это – быть частью животворящей культуры культового кино. Однако в России феномен «Шоу ужасов Рокки Хоррора» невозможен: нет аудитории, которая бы сделала это кино объектом поклонения или участвовала бы в карнавальном шествии.

Это не значит, что в России нет зрителей культового кино. Они есть, но любят другие фильмы, которые смотрят до дыр дома; отечественные фанаты культового кино – скорее «гики», нежели фрики. Американский исследователь Джеффри Уайнсток в своей книге, посвященной фильму [Weinstock, 2007], точно подметил, что для каждого поколения восприятие «Шоу ужасов Рокки Хоррора» разнится. Можно добавить, что сегодня картину смотрят в результате сложившихся практик и колоссальной рекламы. Но не факт, что все любят фильм так, как любили его в 1970-е. «Ваш £СРокки Хоррор” – это не мой £СРокки Хоррор”», – пишет Уайнсток. Что ж, в России про него можно сказать так: «££Рокки Хоррор” вообще не наш». Но обязательное знакомство с фильмом, совершившим революцию и подарившим зрителям возможность самим выбирать культовое кино, никто не отменял.

Серые сады

GREY GARDENS

США, 1975 – 100 МИН.

ЭЛЛЕН ХОВДИ, АЛЬБЕРТ МЭЙСЛЕС, ДЭВИД МЭЙСЛЕС

Режиссеры:

Эллен Ховди, Альберт Мэйслес, Дэвид Мэйслес

Продюсеры:

Сьюзен Фрёмке, Альберт Мэйслес, Дэвид Мэйслес

Операторская работа:

Альберт Мэйслес, Дэвид Мэйслес

Монтаж:

Сьюзен Фрёмке, Эллен Ховди, Маффи Мейер

Главные роли:

Эдит «Литтл Эди» Бувье Бил, Эдит Бувье Бил

Серые сады» – не фильм про маньяка-убийцу, зомби, вампиров и про каннибалов. Это не ужасы, которые чаще всего становятся объектом культового поклонения. Это и не очень плохое кино, ставшее очень хорошим. К нему нельзя применить термины «сюрреализм», «кэмп» или «трансгрессия». Это редкий пример культового документального фильма. В принципе, братья Мэйслесы сделали практически невозможное – стали культовыми режиссерами, работавшими в жанре документального кино. Другие их картины также имеют славу культа, например, «Продавец» (о коммивояжерах, распространяющих Библию), «Дай мне кров» (о печально известном фестивале в Альтамонте, обернувшемся трагедией). «Дай мне кров» известен более других лент Мэйслесов, потому что фактически братьям удалось запечатлеть символический момент проигрыша контркультуры. Когда на фестивале Альтамонте один из охранников убил участника мероприятия (в качестве службы безопасности на фестивале присутствовал байкерский клуб «Ангелы ада», а работали «охранники» за пиво – прекрасная идея организаторов), камере режиссеров удалось захватить происходящее [Маккарти, 2007, с. 64–67; Гладильщиков, 2007, с. 212–213).

Но «Серые сады» не эксплуатируют какую-либо популярную тему (статус звезды, наркотики или музыку), которая могла бы найти отклик у той или иной социальной группы. Предмет этого фильма крайне непримечателен: две женщины со странностями – мать и дочь. Однако это кино оказалось востребованным фанатами, потому что далее раскрывало тему распадающейся ячейки общества, ранее составлявшей американскую элиту. С одной стороны, успех фильма среди «культистов» определился крайне необычной тематикой: кому не интересно увидеть историю двух эксцентричных женщин, превративших свой особняк в пристанище енотов и мелких насекомых? С другой стороны, востребованность этого кино все-таки зависела от таланта братьев Мэйслесов, искусно сложивших сюжет и раскрывших личности героинь.

Фильм полностью посвящен быту матери и дочери – большой Эди и маленькой Эди. Они поют, танцуют, общаются с режиссерами, спорят и ругаются друг с другом. Изредка в кадре можно наблюдать и других героев ленты – енотов, котов. Не отсюда ли, кстати, пошел стереотип о сумасшедшей одинокой женщине, проживающей с множеством кошек? Картина абсолютно бескомпромиссна и безжалостна к своим персонажам. Культовой части аудитории явно нравилось смотреть на женские «милые чудачества», совокупность которых становилась настоящим кошмаром. Жизнь в «Серых садах» отсутствует. Время для большой и маленькой Эди остановилось, но не для дома, в котором они живут. Здание гниет, разрушается, его населяют различные звери – их, кстати, героини рады приветствовать у себя, и все зарастает сорняками. И даже эта зелень не символизирует жизнь, а скорее упадок и запустение. В каком-то смысле Эди создали для себя локальные декорации постапокалипсиса в условиях отсутствия апокалипсиса.

Хотя это документальный фильм, он будет пострашнее любых ужасов. Естественным желанием критиков, которые писали о «Серых садах», было как-то смягчить свой восторг. Смеяться над женщинами было невозможно, жалеть – тем более. Что было делать критикам, желающим высказаться о фильме без обиняков? Они старались писать осторожно, чтобы не обидеть ни еще живых героинь, ни тем более навлечь на себя гнев их влиятельных родственников. Внимательный зритель увидит, что взрослая Эди погубила жизнь маленькой, отвергая всех ее поклонников и фактически обрекая дочь на одиночество. Впрочем, эта мысль проговаривается в фильме прямым текстом. Мать и дочь привязаны друг к другу эмоционально, но эти эмоции явно имеют отрицательную природу.