Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

— Как он может сделать такое? — Рафен отмахнулся от старого Десантника и собрался уйти, но Корис железной хваткой вцепился ему в руку.

— Брат-сержант…

— Некоторые люди уже начали говорить об Аркио. — Мрачно прошептал Корис. — Его храбрость на поле боя с демоном, уловка, которая прикончила "Лорда Огра"… Они верят, что он принес победу.

— Так и должно быть, — нерешительно ответил он. — Мой брат проявил необыкновенную отвагу.

— Необыкновенную, да. Такую, что некоторые думаю, что его благословил Сангвиний.

— Может так и есть. — Решительно и сухо ответил Рафен.

— И кто получит выгоду, используя такие вещи, парень? Прими это во внимание.

Сердитым толчком Рафен сбросил захват ветерана.

— Ты всегда был моим самым решительным наставником Корис, но ты позволил своему недоверию ослепить себя.

Сержант принял эти слова, медленно кивнув.

— Возможно, но если ты никогда не задавался вопросом, что меньшие люди принимают на веру, тогда это ты по-настоящему слепой.

Опытный Кровавый Ангел ушел, оставив своего бывшего ученика взвесить его слова в молчаливом размышлении.

Глава седьмая

Великий зал на "Беллусе" мог затмить соборы некоторых колониальных планет.

Он был обителью для гигантов: огромные колонны-башни восходили к арочному потолку, переплетаясь друг с другом лучами и сводами. На дальнем конце, позади тесных рядов поклоняющихся Десантников, стену, смотрящую на нос боевой баржи, заполняли круглые линзы окрашенного стекла и обработанного металла: это было изображение Лорда Сангвиния в его наиболее кровавом аспекте. На солнечно ярком золоте его священной брони были полосы алой крови его врагов, его голова была откинута назад в победном кличе. Когда он вошел в зал, внимание брата Рафена тотчас привлекли обнаженные, блестящие белым клыки в открытом рту Примарха. Он внезапно осознал, что такие же острые зубы находятся у него во рту. Как и красивый, благородный профиль, подаренный его братству, это был только один аспект генетической связи, которая соединяла их с богоподобной фигурой на стекле.

Рафен никогда не был на борту "Беллуса", так что величественность зала была для него в новинку. Пока он шел вперед среди рядов его торжественных боевых братьев, он понял, что сложно не отвлекаться на нескончаемые религиозные художественные произведения и вылепленные каменные свитки над головами. Там была целая глава из Книги Лемартеса и страницы из завещаний лордов Ваала, вырезанные в обсидиане, который блестел как темная артериальная кровь.

Тем не менее, его взгляд постоянно возвращался к стеклу. Казалось, чем ближе он подходил к алтарю во главе зала, тем больше деталей появлялось на изображении. Теперь он мог видеть темные очертания Императора выше и правее Сангвиния. Он смотрел сверху вниз на него с невозмутимой гордостью. По краям были выстроены круги с вариациями моментов из благословенной жизни ангела — когда он в младенчестве упал на поверхность Ваала; мальчик, убивающий голыми руками огненного скорпиона; летящего на своих ангельских крыльях, его пристальный взгляд светился огнем; и сражение один на один с предателем Хорусом, как раз перед его смертью. На мгновение Рафен почувствовал, как созерцание этого всего как будто бы перенесло его еще раз домой, на Ваал Секундус. Все замешательство и эмоции последних нескольких дней пропали — но затем он заметил очертания газового гиганта, смутно вырисовывающегося за стеклом, и это мгновение ушло. Они подошли к почетному месту рядом с алтарем и как один, Рафен и остальные выжившие в битве на Кибеле, упали на одно колено. Из плавающих датчиков над головами повеяло острым, сильным запахом ладана для причастия.

В тишине зала, когда аудиосистема брони передавала слова в спрятанные на колоннадах по всему залу громкоговорители, голос Сахиила звучал оглушающей волной.

— Да, за Императора и Сангвиния, мы выстоим и мы служим.

Каждый Космодесантник в комнате повторил фразу, от стен отразился грохот хора. Уголком глаза, Рафен видел Аркио, тихо бормотавшего литанию, за ним стояли Люцио, Туркио и Корвус. Технодесантник одну руку держал на груди, на символе Адептус Механикус, шестеренке и черепе, в то время как Корвус, с отсутствующим видом сжимал вылеченную рану, нанесенную демоническим зверем. Туркио был неподвижен, его глаза были плотно зажмурены.

Высший Сангвинарный Жрец поднялся по деревянным ступенькам к широкой кафедре проповедника и поклонился мерцающему гололиту Брата-Капитана Идеона.

Это было тысячелетней традицией, что командир корабля присутствовал во время Мессы, но война дошла до такого уровня, что капитан теперь был постоянно прикован к мостику, так что теперь такое было невозможным. Идеон все еще присутствовал духом, но не во плоти. Он был один на командной палубе, жестко связанный с духом-машины "Беллуса". Он мог наблюдать за церемонией через глаза и уши бесчисленных мониторов, усеявших пространство великого зала.

Рафен медленно поднял голову и в первый раз заметил в тени платформы Инквизитора Штеля. Он бдил за Сахиилом в той же манере, что и Император Человечества наблюдал за Сангвинием на стеклянном изображении выше. Сахиил стоял за кафедрой, положив руки на кровавую каплю, увенчанную крыльями.

— В этот день мы благодарим нашего лорда и повелителя человечества за великие дары войны. Мы обязаны своими жизнями и самой кровью Сангвинию, нашей верой и нашей честью, до смерти.

— До смерти, — завопил хор.

Жрец благочестиво кивнул.

— Мы чтим наших братьев, павших на Кибеле. Некоторые из них были горды, присягнуть миссии "Беллуса". Печально, что они не увидят ее завершения.

Он открыл огромную книгу, переплетенную серовато-коричневой шкурой песчаной акулы Ваала, и побежал пальцем по рядам имен. Каждое из них было недавно вписано кровью.

— Сейчас мы говорим о них, сложивших свои жизни во имя памяти могил героев. Зная об их самопожертвовании и чести.

Рафен услышал слабый вздох позади себя. Там на коленях стоял Корис и Рафен задумался, свидетелем скольких таких церемоний был ветеран. Слишком многих, это он мог гарантировать. Сахиил начал поименно перечислять убитых.

— Брат-капитан Симеон. Брат-сержант Израфель. Брат Беннек. Брат Хирон. Апотекарй Вехо…

С каждым именем, Кровавые Ангелы отдавали честь, прикасаясь сжатыми кулаками к местам на груди, под которыми бились их основное и вспомогательное сердце. Тысячи кулаков в унисон били по грудным пластинам, выражая, что мертвые будут жить в сердцах их братства. После процессии имен, деяний и почестей, литания жреца подошла к концу, и Сахиил с мрачной окончательностью захлопнул книгу. Когда Рафен наблюдал за ним, Космодесантник вспомнил свои мысли на кладбище. Он задумался о том, когда его имя будет прочтено вслух на таком вот собрании. Моргнув, он отбросил тревожные мысли в сторону, в этот самый момент тишину зала нарушил новый голос.

— Соратник Брат Сахиил, я хотел бы обратиться к этим храбрым воинам.

Штель вышел вперед из-за задника кафедры и оглядел собравшихся мужчин. Искусственное освещение отражалось от запутанного рисунка на его плаще. Сложный дизайн букв, строчек был похож на буквы с тентовой ткани, которую Рафен видел на Кибеле. Несомненно, что это были псионические печати или похожая тайная магия против вражеского ментального колдовства. Сахиил неглубоко поклонился инквизитору и позволил Штелю занять сцену.

— Кровавые Ангелы, слушайте меня, — громоподобным тоном заявил он. — Знайте, что Повелитель Человечества через нас выполняет свою работу в этом изнуряющем столкновении с заклятым врагом. По Его воле, находящиеся на борту "Беллуса" услышали крики помощи от "Целано" и пришли на Кибелу. По Его воле мы смогли отбросить орды ненавистных Несущих Слово на поверхности и здесь, в космосе. В Его глазах и в Его наиболее доверенных воинах Сангвиния, мы благословлены.

В словах Штеля росла печаль.

— Здесь, так далеко от их родного мира, Братья, которые дрались и умирали, могли пасть, забытые теми, кто остался на Ваале. Но мы никогда не забудем их.

Когда волна согласия пробежала по залу, глаза Рафена сузились. Выбирая слова, инквизитор был небрежен — такое могли думать те, кто ставил под сомнения преданность Ордену на расстоянии, в менее важных миссиях, таких как гарнизон на Кибеле. Штель продолжил.

— И теперь перед нами стоит выбор, воины. Мы оставим все как есть, и похороним мертвых, не отомстив? Или мы принесем гнев Империума и Кровавых Ангелов Хаоситской мрази на Шенлонге?

Темный свет вспыхнул в его глазах.

— Вы, те, кто служили и дрались вместе со мной эти долгие десять лет, знаете мою искреннюю озабоченность!

Множество собравшихся Десантников рычали и плевались при имени врага. На мгновение зал наполнился беспорядочными голосами. Рафен слышал, как Корис цинично хмыкнул. Ранее предсказанное ветераном сбывалось.