Отпуск - Сергей Лесков

– Подожди, но ведь у него в Москве есть какие-то близкие друзья в ментовке, с которыми он вместе заканчивал вышку в Минске. Может быть, это как-то связано?

– Вышка – это что?

– Это Высшая школа милиции.

– Ясно, все может быть. Ладно, продолжаю. Так вот. С Мотылем у нас сейчас довольно напряженные отношения. И вот мне вдруг пришла мысль: а не связался ли Морковный с ним, и не планировали ли они элементарную мою замену на Морковного. Ведь Мотыль имеет свои интересы и в Москве, причем немаленькие интересы. Но если это так, то случившееся убийство Володи как-то нарушило планы Мотыля, и он должен предпринять какие-то действенные меры. А вот теперь самое главное и самое непонятное.

Михаил допил свой кофе, молча сцепил руки. Затем внимательно посмотрел на шефа Петровича и продолжил:

– Ты мне должен помочь. И я, кажется, знаю, как ты это сможешь сделать. Мне не на кого больше положиться. Я вполне допускаю, что кто-то из моих приближенных работает на Мотыля или на неизвестно кого. Короче, после того злополучного убийства стали происходить совершенно непонятные вещи. Во-первых, квартира Морковного была опечатана, но мои ребята, которым я наиболее доверяю, контролировали ее. Я это делал совершенно интуитивно и оказался прав. Неделю назад печать была сорвана. Кто-то там побывал. У меня есть запасной ключ. Пришлось также посетить Вовино жилище. И, как ты думаешь, что я там обнаружил? А обнаружил я там полнейший бардак с явными следами подробнейшего обыска. Но что там можно искать? Деньги? Не понимаю. Но это еще не все. Около недели назад я начинаю замечать за собой хвост. Причем очень профессиональный. Следили ребята на двух или трех машинах. Парочку людей я запомнил в лицо. Что интересно, я их ни разу в жизни не видел. Предполагаю, что они не местные. Что ты можешь сказать по данному поводу?

– Интересные вещи ты мне сейчас рассказал. Во-первых, почему мои ребята ничего не знают о срыве печати? Придется вставить им по самое некуда.

– Не надо их терроризировать. Сразу же после моего осмотра Вовиной квартиры я поставил печать на место.

– И как же ты это сумел сделать? Или у тебя имеется печать городского УВД?

– Ничего у меня не имеется, кроме хороших специалистов, у которых руки растут оттуда, откуда должны расти. А не оттуда, откуда растут у некоторых твоих сотрудников.

– Ладно, будем считать, что ты ведешь со счетом 1:0. Но позволь мне указать лично тебе на некоторые слабые места в твоих рассуждениях. Итак, во-вторых, никогда законник Мотыль не свяжет свои стратегические планы с бывшим ментом Морковным. Во всяком случае он может его лишь использовать на некотором этапе, но никогда не будет делать на него ставку при твоей замене. Я уверен, что здесь ты ошибаешься. Я не знаю ваших настоящих отношений с Мотылем, но, повторяю, он никогда не свяжется с Морковным. Здесь что-то не то. Кто реально из наших, местных, может сорвать печать и навести шмон в квартире Вована? Кто из наших может установить за тобой слежку? Я считаю, что это более чем проблемно. Что думаешь ты? Какие номера были на машинах?

– Они очень грамотно вели меня. Близко не приближались. Номера я видел лишь на двух машинах, но цифры на них разглядеть было невозможно. Регион наш, это точно. А цифры заляпаны грязью и полустерты. Я почти уверен, что это не местные. Если здесь завязан Мотыль, то это могут быть его ребята. Если нет, то это может быть неизвестно кто. Или представители каких-то спецслужб, в том числе и московских, или же какие-то конкурирующие группировки, с которыми был связан Владимир. Вполне возможно, что тоже московские. Самое плохое, что они, скорее всего, считают, что Морковного загасил я, и что я что-то у него забрал. То, что они так целеустремленно ищут. Парадокс в том, что я совершенно без понятия, чем Вован занимался помимо своей основной работы, и я, естественно, не мог у него ничего забрать, и как бы я не доказывал это, они мне просто не поверят. И я на их месте делал бы то же самое. Ты меня понимаешь?

– Да, кажется, я тебя хорошо понимаю. Не исключен вариант, что ничего от тебя не добившись, они просто примут решение о твоем устранении. Это как два пальца об асфальт.

– Вот и я про то же. Кто они такие? Самое плохое в этом раскладе, что я не могу сейчас ни на кого положиться. Я абсолютно ничего не понимаю. Может быть, тут завязан и кто-то из моих пацанов. Хотя очень в это не хочется верить. К другим бригадам я также не могу обратиться. Во-первых, это прямая потеря авторитета, а во-вторых, неизвестно, а вдруг я обращусь к тому, кто также имеет свой интерес в этом раскладе? В ментовку тем более я не пойду, это даже не обсуждается. Короче, замкнутый круг. А виноват в этом твой чертов частный сыщик из какого-то городишки, который замочил трех моих ребят и вдобавок спер пластиковую карту Мотыля, обнажив этим все наши последние распри. Я не только попал в качественную непонятку, но еще и попал на бешеные бабки, я уже не говорю о потере трех бойцов. Ты хоть понимаешь, что сейчас я нахожусь на грани пропасти, и если я туда сорвусь, то это конец. Больше мне не выбраться, если даже и останусь жив.

– Да, Миша, я все понимаю. Но чем я могу тебе помочь? Мой Петрович гарантирует, что пластик тебе возвратится в ближайшие дни при условии, что ты забудешь об этом парне из Пскова. Это уже снимет одну из больших проблем. Я беру это под свою ответственность. Но что я еще могу сделать? Хочешь, попрошу своих надежных оперативников посмотреть за тобой, чтобы не допустить возможность устранения?

– Нет, Игорь. Ни в коем случае. Если братва узнает, что меня охраняют менты, то это будет равносильно самоустранению. У меня другие планы. И я тебе сейчас их растолкую.

Михаил опять подозвал официантку и заказал очередную порцию кофе. Прибытков заказал себе пакет яблочного сока. Когда девушка принесла заказ, Светлый продолжил говорить:

– Ты должен срочно вызвать к нам этого сыщика и устроить мне с ним встречу. Никто не должен об этом знать. Ни мои, ни твои. Исключение может составить лишь твой опер Афанасьев, если ты ему доверяешь, как себе. Он все-таки в курсе всех дел и может качественно нам помочь.

– Не нам, Миша, а тебе. И я не думаю, что они оба захотят это делать. Петрович уходит на пенсию, ему уже все по барабану, а частник, замочивший твоих уродов, совершенно не обязан рисковать своей башкой за какого-то Светлого, которого ни разу не видел в своей жизни.

– Ты забываешь, дорогой милиционер, что этот частник, как ты выразился, замочил трех моих ребят и должен за это ответить.

– При тех обстоятельствах, которые этому предшествовали, он, а не ты должен предъявлять претензии тебе. Его чуть не убили, а его жену пытались изнасиловать.

– «Чуть» не считается. Жена его осталась неизнасилованной, и он сам жив и здоров. А мои ребята похоронены и уже кормят червей. Кто за это должен отвечать?

– Он защищал себя и жену. И, кстати, сохранил твой пластик. Если бы карточка осталась на месте происшествия, то не видать тебе ее как своих ушей. Это абсолютно точно. Она была бы изъята и возвращена настоящему владельцу. В этом случае Мотыль тебя точно бы зарыл глубоко-глубоко. Так что благодари этого парня, а не пытайся выехать на нем из создавшейся ситуации.

– В чем-то ты, конечно, и прав. Но он убил моих парней и должен как-то мне это возместить. Я же не собираюсь его убивать или как-то наказывать. По большому счету, мне нужна его помощь, которую он по роду своей деятельности может мне оказать. А учитывая то, что он был причиной всех этих непоняток, то просто и обязан это сделать. Я больше ни к кому не могу обратиться. В данной ситуации я могу рассчитывать только на тебя и на него. Особенно на него.

– И как ты собираешься его использовать? Чем он-то может тебе помочь? Я понимаю, он привезет пластиковую карточку. А дальше что?

– А дальше я его найму как частного сыщика разобраться в создавшейся ситуации, которую инициировал именно он. Он абсолютно незаинтересованное лицо в городе, его никто здесь не знает, как и он никого. Он профессионал в своем деле. Ему может негласно помогать твой Петрович. И, самое главное, я ведь буду с ними расплачиваться. Если ситуация будет аннулирована, и я смогу продолжать свою деятельность, на пенсию Петрович пойдет с более ощутимым выходным пособием, а ваш сыщик вернется домой тоже не с пустыми руками.

– Если они останутся живы. Ты понимаешь, насколько это все серьезно? Их действительно могут убить. А мы даже не сможем никогда узнать, кто и за что.

– Геннадьевич, другого выхода я не вижу. Помоги мне. Я в долгу не останусь. Сейчас я, как загнанный зверь, ничего не могу предпринять, Мотыль давит, как пресс, здесь творится непонятно что. Я вынужден почти перейти на нелегальное положение. Помоги.

Прибытков налил себе очередной стакан сока и задумался. Через минуту закурил свой любимый «Беломорканал». Он понимал, что Светлый находится в крайне неприятном положении. Какие-то силы и, видимо, не слабые силы подозревают его в причастности к устранению Морковного. Эти же силы считают, что Михаил располагает какими-то сведениями или же вещами убитого, которые принадлежат этим силам. Что это за вещи? Что это за силы? Что представлял собой Морковный, с кем он еще работал? Кто обложил Михаила, как волка перед отстрелом? Если помочь Светлому сейчас выпутаться из этой ситуации, то в дальнейшем он займет одно из основных мест в городе, если не самое основное. Наверняка Мотыль поспособствует, чтобы тот стал Смотрящим в своем регионе. Более достойной кандидатуры просто не имеется. Все это сулит Прибыткову определенные блага и привилегии в недалеком будущем. И что скрывать, определенные материальные прибыли. Надо помочь. Лучше, если у руля в городе будет стоять свой, да еще к тому же и обязанный тебе человек. И Прибытков принял положительное решение. Он посмотрел на Михаила очень внимательным и оценивающим взглядом и произнес: