"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

– Мне нужно посоветоваться с друзьями, – промямлил кенгуру.

– Советуйся-советуйся да не затягивай, – в елейном голоске Лисёны проступила угроза. – Я натура болтливая, голова у меня дырявая, могу и лишнего наговорить… Сейчас к Михайле бегу, доклад несу. Слово за слово, сам понимаешь…

– Не торопись, пожалуйста, – попросил австралиец. – Я же действительно не могу принять решение за всех.

– Мне будет чертовски трудно, но я потерплю, – жеманно сказала Лисёна и убежала.

Гуру Кен лукавил насчёт того, что не может решать за всех. К сегодняшнему дню он был готов взять на себя любую ответственность. Просто ему требовалось время.

К шалашу кенгуру не пошёл, ведь там Эм Си Ман-Кей вновь возился со своей рэп-бандой. Боксёр углубился в лес, чтобы не слышать зарифмованных жалоб:

Белочка я, ма… Я – маленькая белочка. В тамбовском рэпе я первая девочка. Водиться с Эм Си мне мама не велит. «Он не наш, не местный, – она говорит. — Пой частушки, детка, или песни-страдания. Не ходи к иностранцам теперь в наказание». Тук-тук! Кто тут? Тут я – бурундук. Я отъелся, йо, и стал квадратным, как сундук. Буду, буду рэп читать. Рэп читать буду, буду! И банду нашу дружную вовек я не забуду, хотя папаша запретил мне самовыражаться в речитативе. Но я стану сражаться за рэп во всём мире. Я не вор, не вор, не вор, а ворон я. Мне запрещает рэповать вся моя родня. «Кар! – говорят они. – Кар! Как не стыдно! Нам, – говорят они, – о, очень обидно, что сын из воронят, кар, тарахтит-картавит и наши идеалы, кар, ни во что не ставит». Но я встал на крыло, йо! Я уже окреп! Буду, буду дуть в дуду и буду читать рэп.

Другой бы на месте Эм Си задумался, забеспокоился насчёт назревающего скандала с родителями членов новой группировки, однако шимпанзе полагал, что здесь, в российском лесу, культура ухода детей в рэп-движение ничуть не отличается от английской или американской.

Ритмичные вопли белочки, бурундука и воронёнка давно не тревожили ушей Гуру Кена. Он неспешно гулял, раздумывая над проблемой Лисёны. Конечно, она хотела дать себе отдых да воспользоваться наконец возможностью получить хоть что-нибудь с проболтавшихся лжепослов, потому и затеяла разговор о подменах и дежурствах. Но только ли это беспокоило хитроумную рыжую головку? К чему странная слежка за Петером, во время которой Гуру и спугнул лису? «Сдаётся мне, она хочет полакомиться петушатиной из Гамбурга, – решил австралиец. – Мы можем уговорить Михайлу принять нашу якобы бескорыстную помощь, но пусть он сделает дежурства парными, чтобы Петер не остался в ночном лесу один на один с Лисёной. Это как бы тактика поединка. Займёмся стратегией. Нужна полная и безоговорочная победа над шантажисткой. Есть два пути: либо скомпрометировать хитрую, выставить её информацию бредом, либо просто признаться Михайле в том, что мы артисты».

– Так-то, Гуру, – боксёр продолжил размышления вслух. – Как ни крути, получается выбор между ложью и правдой. И я выбираю правду, а дальше – будь что будет!

В уме кенгуру всё встало на свои места, с души был снят груз, и австралийцу вдруг стало так хорошо, как давно не случалось.

Светило жаркое июльское солнце, от нагревающейся земли поднималась знойная влага, а Гуру Кен грациозно двигался в этой тёплой гармонии, дышал чистейшим воздухом и жмурился от накатившего счастья.

– Ёшкин свет, кенгура!!!

Австралиец открыл глаза и узрел перед собой ошалевшего лесника Прохора и остервенело жмущего на кнопку фотоаппарата корреспондента Гришечкина.

Гуру состроил гримасу ничуть не умнее, чем лицо лесника, растопырил уши сильней, чем журналист, и стартанул обратно, подальше от людей. Разумеется, бывший циркач не боялся людей как явления, просто очень уж неожиданно они появились.

– Ату его! – весело закричал опомнившийся Прохор. – Ну, мил-человек, запечатлел кенгуру свою?

Павел не ответил.

Лесник скосил взгляд на спутника.

Журналист безмолвно плакал, стуча себя кулаком в лоб и тряся камерой.

На её объективе чернела крышечка.

– Я – лопух, – причитал Гришечкин.

Но, пожалуй, самое важное происходило возле стоянки трёх бандитов.

Колючий и Сэм поболтали, лёжа в траве, потом решили поглазеть на людей. Когда скунс разглядел Графа, Костыля и Жилу, с ним чуть не случился сердечный приступ. Американец поднялся из укрытия, заморгал, словно хотел убедиться, что не бредит, а видит реальность.

– Колючий… – прошептал Вонючка Сэм, тыча лапой в сторону ржущих у костра «спортсменов». – Это же… Они же… Нас же… Мы же…

– Спокуха, Парфюмерий, – деловито сказал ёж. – Сделай вдох. Теперь выдох. Ещё. Ещё. Теперь говори.

– Это те самые люди, друг! Из-за этих гангстеров мы сбежали из…! – вымолвил скунс.

– Откуда-откуда вы сбежали? – выдохнул Колючий.

До американца дошло, что он проболтался. Мысли скунса понеслись в бешеном хороводе, зверёк чуть не выронил изо рта жвачку.

– Из города, – нашелся он наконец. – Вышли из посольства прогуляться, и тут напали эти негодяи… Возможно, хотели похитить нас ради выкупа. Мы бежали не выбирая дороги, не чуя ног под собой, пока не очутились в вашем лесу. А теперь гангстеры явились и сюда – чтобы довершить начатое, конечно же…

Ёж сказал:

– Сядь, пожалуйста, тебя видно.

Но вконец растерявшийся Сэм не слышал.

– Эй, братва! Реальный енот!

Костыль тыкал толстым, как сарделька, пальцем в сторону скунса.

Жила и Граф оторвались от созерцания пламени костра и обернулись.

– Ё-моё! – протянул главный. – Устроим охоту. Лови его, пацаны!

Костыль затопал к Сэму. Его подельники тоже.

Ёж толкнул друга в бок. Американец очнулся.

– Ходу!! – завопил Колючий.

Друзья кинулись к ближайшим зарослям ольхи. Преследователи явно не успевали перехватить беглецов. Но топот и шумное дыхание Костыля звучали совсем близко, поэтому, хотя скунсы и ежи не самые великие легкоатлеты, страх разогнал шкодников до рекордных скоростей.

– Уйдут же! – в отчаянии крикнул Жила.

Он выхватил из-за пазухи газовый пистолет и несколько раз пальнул в сторону зверей. Под оглушительные хлопки выстрелов Сэм и Колючий ворвались в кусты и, не снижая темпа, побежали вглубь.

Пальба произвела на людей неожиданный эффект.

С первым же «бабах!» Костыль залёг, ткнувшись суровым лицом в маленький муравейник. Сработал бандитский инстинкт, и «спортсмен» поспешил убраться с линии огня. Мгновением позже он распознал по звуку, что огонь ведётся не из боевого оружия. Но муравьи уже попали в ноздри, забегали по щекам, полезли по шее за пазуху. Костыль заворочался, стирая насекомых с лица, принялся чихать.

С Жилой и Графом происходили события поинтересней. Газ, вырвавшийся из дула пистолета, большим облаком завис над поляной. Как назло, ветер изменился и потянулся к озеру. Нервно-паралитическое облако накрыло бандитов. Разумеется, они упали на колени, пытаясь увернуться от неожиданной атаки, но успели перехватить по неслабому глотку газа.

Из глаз «спортсменов» хлынули слёзы. Невыносимо першило в горле. Граф и Жила кашляли и задыхались.

– Ну, Жила, – пробормотал Костыль, поднимаясь и отряхиваясь. – Ну, дебила кусок.

Оставшийся в строю бандит сбегал за водой, дал сотоварищам промыть глаза и напиться.