Исчадия техно - Артем Каменистый

– А остальное неточно?

– Что ты от меня хочешь? Я три курса проучился. Не начнись в стране бардак, закончил бы, а потом – аспирантура. Мне ученое будущее пророчили, говорили, что толк будет. А в итоге «мандарины»… Плохое тогда время настало…

– Мальчики! – донеслось с другой стороны островка. – Кушать!

– Вот курицы! – возмутился Давид. – Двести раз им говорил – не орать!

– Пошли. Быстро набиваем брюхо и сваливаем. Не нравится мне этот островок. Все время кажется, что с берега смотрит кто-то, а спрятаться здесь невозможно.

– Аналогично.

– Отплывем и место на берегу выберем, где почва не очень сухая, но и не болото. Надо попробовать червей накопать, а то здесь их нет.

– Рыбачить хочешь попробовать?

– Ага. Запасов у нас не так много.

Плавание по реке никогда не надоедает. С одной стороны, всегда все одно и то же: коряги и поваленные в воду сухие деревья, обрывы или плоские берега, лиственный лес по обеим сторонам. Но с другой – каждое новое место не похоже на предыдущие. Всегда находятся отличия. Обрыв, как прежде? Но здесь он выше, и еще ласточки устроили в нем сотни норок-гнезд. Поваленное высохшее дерево? Зато следующее почему-то стоит вертикально, будто выросло из дна, к тому же на самой стремнине – вон как вода бурлит за препятствием. А по левую руку плоский длинный луг, заросший изумрудной травой, а вон там голая песчаная коса, за которой поднимается четверка вековых дубов.

Постоянно случаются мелкие события, не дающие заскучать. Вот прямо по курсу через реку плывет здоровенный уж, а чуть дальше, забравшись на торчащую из воды корягу, за змеей плотоядно наблюдает какой-то темненький зверек с пушистым хвостом. По косе бродит медведь, с блаженным видом пожирая острые стрелки невероятно вкусной травы. Под левым бортом плеснулась огромная рыбина, обдав лодку брызгами, а за кормой спикировала скопа, выхватив зазевавшуюся красноперку.

Сидишь себе на жесткой скамейке, ритмично двигаешь веслами и поглядываешь по сторонам – скуке места нет. По прикидкам Влада, меньше пяти километров в час делать они никак не могли. Даже с учетом ночлега цифра дневного перехода выходила фантастическая – в районе восьмидесяти километров. Нет – это как бы не так уж много, но попробуй столько пройти, когда в отряде из четырех человек две барышни в модных сапожках. А здесь единственное неудобство – солнце. Печет, не жалея. На многих участках от него можно укрыться под высоким обрывом или в тени свешивающихся к воде деревьев, но приближаться к берегу страшновато. На реке лодка хорошо заметна, и кто знает, не попалась ли она на глаза «кожаным» или кому похуже?

Минус такого способа продвижения еще и в том, что, если на берегу имеются поселения, но возле воды никаких строений не поставлено, можно пройти мимо, ничего не заподозрив. При условии, конечно, что жители будут вести себя тихо, не разжигать дымного огня и не высовываться из зарослей. Но Влад считал такой вариант маловероятным. То место, где остались семеро «кожаных», не пряталось. Избы и забор прекрасно просматривались, не говоря уже о причале и лестнице к нему. По аналогии можно предположить, что и остальные здешние обитатели должны вести себя так же беспечно.

Возможно, им просто некого опасаться. Хотя тот забор, больше похожий на частокол, и наблюдатель на помосте предполагают иное.

Похоже, кто-то «кожаным» досаждает настолько, что им приходится серьезно, по местным меркам, заботиться о безопасности.

Лодка шла сама – веслами лишь чуток помогали, сильно не утруждаясь, обычно лишь удерживали носом по курсу. И когда Влад резко приналег, круто отворачивая от правого берега, Давид удивился:

– Ты чего? Хорошо ведь идем.

– Лестница.

– Что?

– Лестница впереди, по правому берегу. С обрыва к воде спускается. Наверное, и причал там.

– Хорошее у тебя зрение, а вот у меня дрянь. Читать любил по малолетству и совсем испортил.

– Лучше бы ты мандаринами занимался…

– Ага. И баранами. Хорошие глаза сейчас бы не помешали.

– Очки надо носить.

– Да как-то стеснялся – не идет мне, а линзы страшная штука. Стороной пройдем?

– Нет. Заглянем.

– Зачем?! – вскинулась Лиля.

– Затем, что нас с берега видно прекрасно. Сейчас еще есть шанс, что не заметили, а вот пока будем мимо проходить, не отвертимся. Если там толпа, попремся напролом. А если один-два, то прикончим, и они уже никому ничего не расскажут.

– Так если и расскажут, то что? Мы ведь никого не видели за весь день, ни одной деревни.

– На реке заливов много, в которые мы не заглядывали, и русло часто раздваивается, не говоря уже о притоках широких, где лодки могут проходить. Может, мы мимо сотни поселений прошли и не заметили ни одного. Соберут погоню по воде и берегу, потом хлебнем лиха.

– Но если здесь их полно, то погоню так и так могут послать, – продолжала волноваться Лиля.

– Могут. Если мы, как настоящие идиоты, попремся средь бела дня. А если дождемся темноты и тихо, не шевеля веслами, прошмыгнем, вряд ли заметят. Давай, Давид, под берег, к тому дереву склонившемуся. Под ним, похоже, причалить можно, и заметить там лодку будет очень трудно.

На разведку Влад пошел один. Толку от близорукого, имеющего проблемы с лишним весом Давида в таком деле будет мало, а вот вреда – наоборот. Да и девочек оставлять без мужского присмотра нельзя – не из тех они, кто без глупостей способен просидеть в ожидании неизвестно сколько времени.

Берег здесь, как везде, зарос кустарником и деревьями, обычно наклоненными к воде. Имелась и тропа, но кто ее вытаптывал – ноги, лапы или копыта, понять было трудно, особенно с почти нулевыми навыками чтения следов. Влад даже не пытался, прекрасно помня, что обувь у «кожаных» без каблуков и твердых подошв, оттиски которых можно легко заметить на любой почве. Он просто медленно продвигался вперед, часто останавливаясь, подолгу вглядываясь вдаль, пытаясь разглядеть через переплетение ветвей подозрительное шевеление. Ведь если лодку засекли, то, скорее всего, должны кого-нибудь послать проверить, куда она пропала.

На тропе было спокойно – ни зверь, ни человек не спешили навстречу, хотя быть в этом полностью уверенным нельзя: видимость не превышала полсотни метров, а дальше ветви сливаются в сплошную массу, лишь местами нарушенную «окнами», через которые Влад и надеялся приметить угрожающее движение. Если вдруг враги пойдут по чаще, плюнув на удобство передвижения, то там бесшумно ни за что не пробраться – дебри те еще. Он их обязательно услышит, тем более денек почти безветренный, кроны едва шевелятся и делают это почти беззвучно.

Из-за всех предосторожностей ушло не меньше часа, прежде чем Влад наконец различил среди ветвей что-то темное, вряд ли относящееся к лесу. Утроив бдительность, простоял минут пять, но ни одного подозрительного звука не донеслось. Держа ружье на изготовку, прошел еще чуть и, увидев наконец, что именно здесь стоит, испытал приступ дежавю. Даже на миг решил, что каким-то образом вернулся на много километров вверх по течению или вообще свихнулся на почве перенесенных приключений.