Маршал Победы. Освободительный поход попаданца - Михаил Ланцов

— Но как? Им ведь нужно придавать первоначальное ускорение, чтобы их двигатель мог выйти на рабочий режим.

— Мы эту задачу решили применив принцип многоступенчатости. В частности, к основному корпусу ракеты крепится разгонный двигатель, который сбрасывается после разгона ракеты до необходимой скорости. Фактически — отделяемая ступень.

— И есть успехи?

— Это-то как раз оказалось очень просто сделать. А вот дальше возникли определенные сложности. Поясню. Дело в том, что мы разделили работы над модернизацией Фау-1 на два направление. Первое занялось разработкой противокорабельных крылатых ракет КР-1К, а второе — тактических крылатых ракет КР-1Т. Да, пусковые установки для них полностью унифицированы, но ракеты уже сейчас очень разные получаются.

— Противокорабельные? — Усмехнулся Гудериан. — С их точностью это даже не смешно. Плюс-минус километр? Да вы смеетесь надо мной!

— КР-1К будут иметь активную систему радиолокационного самонаведения. Примитивную, конечно, но все-таки. Программа полета такова, что эта крылатая ракета идя на высоте не более пятидесяти метров над уровнем моря, сканирует пространство в узком секторе перед собой и наводится на наиболее сильный отраженный сигнал. То есть, самый крупный корабль.

— Поразительно! Вы смогли продвинуться так далеко в электронике и радиотехнике? Насколько я знаю, у нас имелись только проекты самонаводящихся торпед и управляемых по радиосигналу ракет.

— К сожалению наши успехи хоть и серьезны, но все не так просто. Опытные пуски пока проводятся с весьма переменным успехом из-за ненадежности системы самонаведения. Там ведь не только радиолокатор, но и электромеханический вычислитель, автомат управления рулевыми машинками, электрический аккумулятор приличной емкости и так далее. И все это должно быть компактным, относительно дешевым и надежным. Вот и мучаемся. Хотя ученые нас обнадеживают.

— На какие сроки они ориентируют?

— Полагаю, что через год мы сможем получить очень неплохие противокорабельные крылатые ракеты, которые позволят поражать что линкоры, что авианосцы с дистанций в сто пятьдесят километров.

— Сто пятьдесят? Ведь у Фау-1 дальность была больше.

— Чем-то пришлось пожертвовать ради размещения системы самонаведения.

— А с тактическими ракетами что? Тоже пытаетесь воткнуть самонаведение?

— Увы, это слишком дорого.

— Тогда чем вас обычные Фау-1 не устраивают в этой роли? Пусть и с взлетным ускорителем.

— Дело в боеголовке. Мы решили, что нам нужно разнообразие боеголовок. Поэтому в тактической крылатой ракете был реализован принцип многоступенчатости еще сильнее. В частности, мы сделали отделяющуюся боевую часть. Ее отстреливает на финальной траектории полета с кратковременным импульсом. А тело ракеты с все еще функционирующим реактивным двигателем уводит в сторону маневром.

— Но зачем такие сложности?

— Как я уже сказал — мы хотим получить разнообразные виды боеголовок на одном типе ракет. В частности, объемного взрыва, которую не подорвешь обычным способом. Кроме того, кассетная осколочно-фугасная боевая часть, а также собственно тяжелый фугас. Само собой, понимая, что точность в один километр для такого оружия — это слишком много, мы решили уменьшить дальность до ста пятидесяти километров и увеличить массу боевой части до полутора тонн. В общем — получается не очень далеко, но точность и эффективность намного выше, чем у оригинальной Фау-1, при том, что стоимость возросла ненамного.

— Очень интересно… — задумчиво произнес Гудериан, вылезая из автомобиля возле административного здания. — Никогда бы не подумал, что Фау-1 ждут такие интересные перспективы. У нас над этим проектом Гитлера много кто потешался.

— И не зря.

— Но почему? — Удивился генерал. — Вы мне тут рассказали такие перспективы, что я никак не могу отойти от шока, а теперь заявляете, что эти ракеты не перспективны?

— Именно так. — Кивнул маршал. — Конструкция Фау-1 очень неудачна для крылатых ракет. Но мы остановили свой выбор на них. Почему? Потому что они отработаны и их легко запустить в производство, а «ходовую часть», самую сложную в этих машинках мы не трогаем практически. То есть, в кратчайшие сроки наша армия сможет получить тактическое оружие современного уровня. И американцы им очень заинтересуются. Ведь в следующем году мы отметимся в Северном море. Учитывая слабость их ракетной школы они гарантированно попытаются скопировать. То есть, на несколько лет, а то и на десятилетие, окажутся на тупиковом направлении.

— Вы так уверены, что с Фау-1 тупик?

— Абсолютно. Предварительные работы по второму поколению крылатых ракет уже ведутся. Но пока их макеты продувают в сверхзвуковых аэродинамических трубах и колдуют с двигателями. Мы перейдем к ним после запуска в серию того, что задумали.

— Хм. А работы идут только над Фау-1 и вторым поколением крылатых ракет? Вы с таким увлечением о них рассказываете, что можно подумать, будто в центре ничем другим не занимаются.

— Вы правы, — улыбнулся Тухачевский. — Я слегка увлекся. Другими важными направлениями являются работы по зенитной радиоуправляемой ракете и многоступенчатой баллистической ракете-носителе.

— Интересно, очень интересно…

— Кроме того, начались работы над спутником. Мы хотим сразу что-нибудь дельное вывести на орбиту. Ну и в общем-то все. Хотя тут и так — масса дел.

— Согласен, — кивнул Гудериан. — Признаться, не ожидал такого интереса с вашей стороны к ракетной технике.

— Почему же? Из-за секретности?

— Наверное. Нам ведь даже разведка никак не выдавала вашего интереса к серьезным ракетам. Разве что реактивные снаряды, но ими почти все интересовались.

— Если вам интересно, то ими мы тоже занимаемся. Только не здесь. В частности — работаем над новым поколением реактивных систем залпового огня с высокой кучностью боя и новыми типами боеприпасов.

— И тут боеголовки объемного взрыва пытаетесь применить?

— Конечно. А также кассетные осколочно-фугасные, позволяющие надежно зачищать приличные площади. Хотя, полагаю, мы с вами их еще посмотрим.

— Тоже на секретном объекте?

— Нет. Обычный полигон под Москвой. Мы в Красноармейске, что к северу от Москвы держим артиллерийский полигон, где много что испытываем. Вот и эти новые РСЗО посмотрим.

— Просто сказка какая-то, — пожал плечами Гудериан. — Никак не привыкну.

— А вы попробуйте, — совершенно серьезно сказал, глядя ему прямо в глаза, Тухачевский. — Вы, на самом деле знаете очень мало о наших внутренних делах и разработках. Мы можно сказать только небольшую завесу приоткрыли.

Глава 6

2 декабря 1942 года. Район Кале

Василий испытывал волнение в этот день. Шутка ли — первый боевой вылет на реактивном истребителе…

— Альбатрос. Я Беркут. Как слышно? Прием. — Раздался в наушниках голос командира разведгруппы.

— Я Альбатрос. Слышу тебя хорошо. Прием.

— Вижу рой. Высота восемь. Дистанция десять. Курс триста сорок. Направление сто десять. Как понял? Прием.

— Понял ясно. Захожу на цель. — Ответил Василий, принял штурвал на себя и стал набирать высоту, а за ним потянулись остальные одиннадцать тяжелых истребителей-перехватчиков, несколько минут назад поднявшихся с бетонированного аэродрома недалеко от Ла-Манша.

Впереди под машиной Василия уходила вперед целая дивизия поршневых истребителей Конфедерации. Полковник и сам не раз ходил вот так на армады англо-американских бомбардировщиков и знал, как это опасно и тяжело. Особенно сейчас, когда для сопровождения противник стал выделять большое количество истребителей — по четыре на один бомбовоз. Конечно, по отдельности каждый истребитель что американцев, что англичан уступал И-300, но их было слишком много. Да еще и бомбардировщики поддерживали плотным огнем из многочисленных крупнокалиберных пулеметов.

Самым неприятным в сложившейся ситуации было то, что чем дальше уходила война, тем масштабнее и кровопролитнее становились воздушные сражения над Европой. Прямо-таки полномасштабные битвы, в которых англо-американские силы старались что-то разбомбить, идя туда целой армадой, а части ПВО всемерно этому мешали. По пятьсот машин в одном сражении с каждой стороны стало нормой, доходя иногда до тысячи и более. Издалека это напоминало какой-то рой, бурлящий, гудящий и огрызающийся огнем, время от времени исторгающий из себя на землю умирающих мошек.

Василий встряхнул головой, отгоняя совершенно ненужные мысли, застегнул маску и включил подачу дыхательной смеси. На альтиметре уже значилось десять километров, а его отряду нужно было забираться еще выше — на законные тринадцать тысяч метров, чтобы их сразу не заметили, отвлекаясь на бой с армадой поршневых истребителей.