Нефритовый трон - Новик Наоми

Лоуренс продолжал свой обход медленным шагом – на скорый он сейчас попросту не был способен. Он охотно совершил бы еще один круг, но песочные часы показывали, что час уже поздний, а ему хотелось пораньше встать, чтобы Отчаянному не пришлось дожидаться. Лоуренс повернул к носовому люку, и тут его стукнули по спине так, что он полетел в проем вниз головой.

Успев ухватиться за поручень, он нащупал ногами ступеньки, посмотрел вверх и чуть не упал снова при виде мертвенно-белого уродливого лица, глядящего на него из мрака.

– Боже правый, – произнес он от всей души и тут узнал в призраке Фен Ли, слугу принца Юнсина. Страшным тот казался лишь потому, что сам свесился в люк головой вниз. – Какого черта вам вздумалось шляться ночью по палубе? – Лоуренс положил нетвердую руку китайца на поручень. – Пора уже научиться ходить, как положено моряку.

Фен Ли, ничего не поняв, кое-как сполз по трапу вслед за ним и мгновенно скрылся в предназначенном для китайских слуг помещении – можно сказать, пропал. Черноволосый, в темно-синей одежде, ночью и со спины он был совершенно невидим.

– Напрасно я отчитал Трипа, – сказал Лоуренс вслух. Сердце у него до сих пор колотилось.

Утром он проснулся от испуганных воплей и топота наверху. На палубе ему предстало следующее зрелище: рей фока-грота переломился надвое, парус накрыл половину бака, а Отчаянный взирал на это с несчастным видом.

– Я не хотел, – заверил он голосом, непохожим на свой, и опять чихнул. На сей раз он успел вовремя отвернуться, и в левый борт плеснуло несколько волн.

Кейнс, уже прибежавший со своим саквояжем, приложил ухо к его груди.

– Гм, – изрек он и продолжал слушать, пока Лоуренс не лишился терпения. – Простуда, конечно; остается только ждать и давать ему лекарство, когда кашель начнется. Я пытался прослушать, есть ли жидкость в протоках, ответственных за «божественный ветер». Эта часть его организма – загадка для нас. Нужно анатомировать хотя бы один экземпляр, чтобы во всем разобраться.

Отчаянный при этих словах попятился и хотел фыркнуть, но вместо этого забрызгал Кейнсу всю голову. Лоуренс вовремя успевший отскочить, не испытал никакого сочувствия к бестактному лекарю.

– Я хорошо себя чувствую, можем лететь, – прогнусил больной.

– Разве что ненадолго – а после полудня слетаем еще раз, если ты не устанешь. – Лоуренс посмотрел на Кейнса, яростно орудующего платком.

– В теплую погоду он может летать как обычно – нечего нянчиться с ним, – отрезал тот, протерев наконец глаза. – Пристегнитесь только покрепче, не то свалитесь от первого чиха. Прошу меня извинить.

В итоге Отчаянный совершил-таки свой долгий полет. «Верность» растаяла в синеве. Вода у берега напоминала усыпанное бриллиантами стекло, утесы высились, одетые ковром нетронутой зелени, волны пенились у серых камней внизу. Пляжи были слишком малы для посадки, не будь даже у Лоуренса опасений на этот счет, лес же казался совершенно непроходимым. Они летели над ним уже час, направляясь в глубь суши, но картина оставалась все той же.

Эта земля была однообразна, как открытое море, только внизу зыбились не волны, а листья. Напрасно Отчаянный вслушивался и всматривался – плотные кроны скрывали все, что существовало под ними, и глушили все звуки.

– Здесь совсем никто не живет? – спросил он тихо – возможно, из-за простуды.

Лоуренсу тоже почему-то не хотелось говорить громко.

– Нет, уж слишком мы далеко забрались. Даже самые могучие племена селятся только у моря и никогда не отваживаются углубляться в эти леса. Там очень много диких драконов и прочих опасных хищников.

Некоторое время оба молчали. Солнце палило, голова Лоуренса клонилась на грудь, а Отчаянный, испытывая свою выносливость, следовал тем же курсом. Когда капитан встрепенулся от нового чиха, солнце уже миновало зенит – обед они пропустили.

Отчаянный не спорил, когда Лоуренс попросил его повернуть назад, и даже прибавил ходу. Берега отсюда не было видно, ориентиры в джунглях отсутствовали, и лететь приходилось по компасу. Оба воспрянули духом, завидев вдали океан.

– Ну вот, я больше не устаю, даже когда болею, – сказал Отчаянный и чихнул словно из пушки выпалил.

До «Верности» они добрались, когда уже стало смеркаться, и Лоуренс убедился, что пропустил не только обед. Ночью еще кто-то, кроме Трипа, видел Фен Ли на палубе, и рассказ о привидении разошелся по всему кораблю в сильно преувеличенном виде. Напрасно Лоуренс пытался объяснить, как все было на самом деле. Трое человек уверяли, что видели, как призрак отплясывал джигу на фока-рее, предсказывая тем самым его судьбу; другие ночные вахтенные заявляли, что он до рассвета бродил по всему такелажу.

Лю Бао еще подлил масла в огонь, сообщив, что привидения являются, если кто-то на судне недавно прелюбодействовал с женщиной. Это относилось чуть ли не ко всем на борту. Команда тихо роптала на высоконравственных чужеземных духов, и за едой каждый старался внушить другим, что он-то уж ни в чем не повинен. Разве что так, самую малость – притом он обещал жениться, когда вернется.

Подозрение пока еще не пало на определенного человека, но это был вопрос времени – скоро жизнь какого-нибудь бедолаги сделается сущим адом. Тем временем люди прониклись отвращением к ночным вахтам и даже отказывались выполнять приказы, если требовалось куда-то пойти в одиночку. Райли пытался подать пример, уходя далеко от других, но это принесло мало пользы: все видели, что капитан перед этим долго набирается храбрости. Лоуренс крепко отругал Аллена, который первый заикнулся при нем о призраке, однако авиаторы во время собственных вахт жались поближе к Отчаянному и ходили по кораблю все вместе.

Отчаянный не понимал, чего они так боятся, и сожалел, что не наблюдал сам явления, которое якобы видело столько народу. Но почти все его внимание поглощал насморк – он либо спал, либо чихал, свешивая голову за борт. Кашель он попытался скрыть, не желая принимать лекарство: Кейнс уже заварил целый котел крайне зловонного зелья. Но на третий день болезни с Отчаянным случился нешуточный приступ, и Кейнс со своими подручными втащил упомянутый сосуд на драконью палубу. В нем плескалась густая желеобразная микстура бурого цвета, подернутая оранжевым жиром.

– Я должен это выпить? – уныло спросил Отчаянный.

– Лучше всего она помогает, пока горячая, – ответил неумолимый Кейнс.

После первого же глотка Отчаянный схватил приготовленную заранее бочку с водой и опрокинул ее в рот, окатив при этом себя и палубу.

– Не могу больше! – Его долго уговаривали, и он наконец выпил всю дозу.

Лоуренс стоял рядом и гладил его, не осмеливаясь просить лекаря о передышке.

– Никогда больше не буду болеть, никогда в жизни, – заявил пациент, но снадобье помогло, и ночь он провел почти спокойно, без кашля.

Лоуренс постоянно дежурил при драконе с самого начала болезни и наблюдал, что вытворяют матросы, боясь повстречаться с призраком. В гальюн ходили только по двое и не удалялись никуда от двух палубных фонарей. Даже вахтенный офицер бледнел всякий раз, отправляясь отбить склянки и перевернуть часы.

Отвлечься от этой пагубной мании было нечем: погода держалась хорошая, схватка с каким ни на есть врагом тоже не представлялась возможной. Любой корабль, не желавший вступать в бой, легко ушел бы от «Верности». Лоуренс, конечно, не желал всерьез ни шторма, ни битвы и надеялся, что наваждение рассеется, когда они придут в порт.

Отчаянный закашлялся, испустил жалостный вздох и наполовину проснулся. Капитан раскрыл книгу и читал вслух при тусклом фонарном свете, пока дракон снова не смежил глаза.

Глава 9

– Я не собираюсь учить вас судовождению, – сказал, противореча собственным словам, генерал Бэрд. – Но ветры со стороны Индии чертовски непредсказуемы в это время года, когда зимние муссоны перестают дуть. Вас вполне может отнести назад, к нам. Будет гораздо лучше, если вы дождетесь прибытия лорда Каледона – особенно теперь, когда Питт скончался.